Религия и наука. Синтез или сосуществование?

Католики считают, что вера и знание не могут противоречить друг другу, так как в науке человек познаёт созданный Богом мир вместе со всеми миллиардами лет его эволюции и «законами природы». При этом католические моралисты объявляют грехом всякое сомнение в религии, дозволяя учёным лишь «методические» сомнения: «Как будто мы всё сами исследуем как оно есть, Бог лишь первопричина». Казалось бы удобная позиция. Что бы не случилось - они скажут: Бог попустил в наказание за грехи наши" (Так сказал патриарх Кирилл о Чернобыле)  или "Бог спас милостью своей". Очень легко, знать ничего не надо.

Но с точки зрения естествознания Бог не может быть причиной, так как из такой причины можно было бы объяснить всё, то есть ничего конкретно! На всё один ответ: "Так Богу угодно". Следовательно, при попытках соединить веру и знание конфликт между ними неустраним. И избежать противостояния можно лишь при четком их разграничении.

В XIV главе «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» сказано: «в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные», «религия не занимается вопросами устройства материи». «Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы». Поэтому никакой «синтез» науки и религии невозможен. Воля и вера исследуются наукой не так, как они трактуются религией.

Патриарх Кирилл в бытность свою митрополитом говорил, что неверно противопоставлять науку и религию, так как наука «изучает доступное пониманию и разуму человека», религия же занимается совсем другим делом: «даёт нравственно-целостную картину мира и смысл духовного бытия». Здесь он упускает из виду существование светской  этики, а также то, что нравственность возможна и вне всякой религии и никакой корреляции между нравственностью и религиозностью не замечено. Это согласуется с тезисом о внерелигиозности науки и вненаучности религии.  Слова патриарха о том, что «религия нуждается в науке, чтобы держаться поближе к действительности» говорят о том, что отношение Церкви к Науке уважительное. Ещё бы! Священнослужители глубоко изучают психологию, вот их уже и в МЧС включили для выездов к местам происшествий и проведения бесед с пострадавшими и с родственниками погибших. Теперь без науки не обойтись и паству не удержать.

Ректор МГУ Виктор Садовничий в «Комсомольской правде» от 13.07.2009 года как и положено вторит Патриарху: «Разум вере мешать не может. Разум – это способ познания человеком мира, открытия законов природы и общества. Вера – это состояние души человека. У каждого своя вера – в справедливость, в добро. А вера в Бога – важнейшая основа, стержень для верующего».

Автор теории ноосферы В.И. Вернадский (1863 – 1945), академик с 1912 года: «Как христианство не одолело науки в её области, но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чуждой ей области не может сломить религию, но ближе определяет и уясняет формы своего ведения».

То есть - как будто все за размежевание науки и религии. Каждому своё. Церковники не должны вмешиваться в науку и  образование. Но на практике происходит нечто иное, клерикализация в нашей стране агрессивно наступает. Как хорошо известно, наука и философия основываются на свободомыслии, сомнении, труде и поиске. Невозможна католическая математика, православная химия или мусульманская биология. Зачем же власти внедряют религию в образование? Именно власти, без их одобрения Церковь вела бы себя поскромнее. Цель одна: управляемость массами. Но метод выбран для страны явно проигрышный. 

Наука не сводится к «плоскому» эмпиризму, то есть опытам, она признаёт необходимость внеэмпирических категорий, идеализаций, но это вовсе не означает признания идей-сущностей, придуманных Платоном и помещённых им на своих платоновских небесах "надлунного нетленного мира".  Ученый не слепо верит, он доверяет только проверяемой информации, философским предпосылкам, зная, что они тоже подлежат критическому анализу и доступны пересмотру. Математик, физик или инженер может назвать себя верующим, но он не может создать религиозной математики или религиозной физики. Иначе пришлось бы отказаться от научной картины мира.

В июле 2007 года десять известных академиков, в том числе лауреаты Нобелевской премии Виталий Гинзбург и Жорес Алфёров, обратились к президенту Путину с письмом, в котором выразили беспокойство «возрастающей клерикализацией российского общества», вмешательством Церкви в государственные дела. «Верить или не верить в Бога – дело совести и убеждений отдельного человека, – писали они – Мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией. Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки... подменить знания накопленные наукой, верой».

Письмо в бумажной прессе и иных СМИ старательно замалчивалось. Ответа от Путина не последовало.

А у школьников и в самом деле каша в головах. Ведь некоторые учителя дошли до того, что рассматривают как «различные точки зрения» естественнонаучную картину мира и библейскую. Но это совершенно несравнимые вещи: знания и мифы. Точки зрения возможны в сфере знания, а вера основана на безоговорочном принятии Символа веры. Без всяких там "точек зрения".

Науке многое неизвестно, белые пятна всегда будут, мир информационно неисчерпаем, наука разомкнута на незнаемое. Но нельзя в каждое белое пятно науки вставлять Бога. Фрэнсис Бэкон считал, что малое знание приводит к неверию, большое – возвращает к Богу. Он ошибался. Большее знание приводит к осознанию ограниченности наших знаний, но не к вере.

Итак, единение науки и религии, их синтез во взглядах на устройство мира в принципе невозможно. Дело не только в несовместимых картинах мира, дело в том, что это принципиально разные стили мышления. Лаплас в ответ на вопрос Наполеона, почему в его трудах нет упоминания о Боге, ответил: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе». А вот сосуществование науки и религии возможно.

Но только при их четком размежевании.

Сторонники синтеза науки и религии говорят, что некоторые ученые были верующими и сильно преувеличивают их количество.

Во-первых, надо учитывать время и обстановку, в котором жили ученые. Вряд ли Коперник мог бы объявить себя неверующим и остаться в живых.

Во-вторых, учёные, называвшие себя верующими, всегда исключали существование сверхъестественных явлений как раз в той области, которой они занимались.

Вспомните того же каноника Коперника, Паскаля, ставшего верующим после колоссального нервного потрясения, монаха и основателя генетики Менделя… Физик Фарадей состоял в секте мормонов, но это говорит лишь об особенностях его мировосприятия, а достоверность открытого им электромагнитного поля отнюдь не свидетельство истинности религии мормонов. Вспомните расстрелянного в 1937 году русского мыслителя о. Павла Флоренского, который ратовал за православие, но проводил вполне конкретные исследования методов строительства на сваях в условиях вечной мерзлоты и добычи йода из водорослей в лагере на Соловках. 

У М.В. Ломоносова с церковниками отношения были очень сложные и нелицеприятные. Его ненавидели за его "Гимн бороде" в котором Ломоносов высмеивал невежество и леность попов, не желающих учиться азам наук. Избегая неприятностей, которыми ему грозили, разделяя сферы науки и веры, Ломоносов высказался очень дипломатично: «Природа и вера суть две сестры родные, и никогда не могут прийти в распрю между собою. Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал свое величество, в другой свою волю. Первая книга – видимый сей мир. …Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Также не здраво рассудителен и учитель богословия, если он думает, что по псалтыри можно научиться астрономии или химии»

Великий русский физиолог И.П. Павлов как раз в те времена, когда большевики начали гонения на Церковь, писал: «Покровительство воинствующему атеизму есть большая ошибка» не потому, что он был верующим, а потому что он выступал за свободу личности, в том числе и за свободу вероисповедания. При этом он стал демонстративно креститься на каждый встречающийся ему по дороге храм. Это было фрондёрство, которое он, как уже известный во всём мире ученый, мог себе позволить. Но это был и мужественный поступок. А о себе он ясно сказал: «Я никогда не молился и в Бога не верил. Я сознательный атеист – рационалист и потому не могу быть заподозрен в пристрастии».

Утверждают, что Эйнштейн признавал существование Бога. Это неправда. В письме от 24 марта 1954 г. он писал вполне определённо: «То, что Вы читали о моих религиозных убеждениях, это, конечно, ложь - и ложь, систематически повторяемая. Я не верю в личностного Бога, никогда этого не отрицал, напротив, ясно выражал это». Да уж куда яснее: «Для меня иудаизм, как и все другие религии, являются воплощением самых детских предрассудков» - писал он.

Слова Эйнштейна о «религиозном чувстве», о «Боге Спинозы» - это убеждённость ученого в космической гармонии природы. И не более того. (Кстати, понятно почему он проиграл спор с Нильсом Бором и не признавал квантовую механику, сказав метафорично "Бог не играет в кости", за которую любят цепляться и которая не имеет никакого отношение к Богу, а относится к теории вероятности и её применении в физике). 

Вот его подлинные слова:

«Я глубоко религиозный неверующий. Это что-то вроде нового вида религии… Я никогда не приписывал природе никакой цели или предназначения.. То, что я вижу в Природе – это величественная прекрасная структура, которую мы можем понять и усвоить только в очень несовершенной степени и которая должна наполнить думающую личность чувством смирения. Это подлинно религиозное чувство, не имеющее ничего общего с мистицизмом… Идея личностного Бога совершенно чужда мне, и даже кажется мне крайне наивной…

И далее: «В своей борьбе за этическое добро, учителя от религии должны иметь мужество отказаться от доктрины Бога как личности, этого источника страха и надежды, который в прошлом дал такую всеобъемлющую власть в руки служителей церкви. …Священник должен стать учителем, если он хочет оправдать свою высокую образовательную миссию».[1]  Конечно же, не учителем физики. Он имел в виду возможность священника давать те или иные благие нравственные поучения. Пожелания Эйнштейна оправдались лишь для очень узкого круга священнослужителей, хорошо подготовленных в области этики и психологии. 

Эйнштейн в 1954 году, за полтора года до смерти заявил: «Слово «Бог» для меня всего лишь проявление и продукт человеческих слабостей, а Библия — свод почтенных, но все же примитивных легенд, которые, тем не менее, являются довольно ребяческими. Никакая, даже самая изощрённая, интерпретация не сможет это изменить»

Церковь веками преследовала ученых и философов, но теперь католическая Церковь извиняется и даже говорит о «синтезе» религии с наукой. Лауреат Нобелевской премии из США С. Вайнберг сказал: «Опыт ученого делает религию совершенно несущественной. Большинство ученых, которых я знаю, вообще не думают на эту тему. Они настолько не размышляют о религии, что даже не могут считаться активными атеистами»

Религия является объектом исследования и для такой светской науки как религиоведение, и для философии религии. Случалось, что наука и религия не смешиваясь, как эмульсия, существовали в одной голове. Некоторые учёные ищут этические основания для существования религии. Большинство на эти поиски не обращают внимания. Социологические исследования показывают, что религиозгость не повышает нравственность. Это, кстати, хорошо видно на примере современной России. Преступность у нас была ниже, а нравственность выше до начала "перестройки" и "религиофикации всей страны" в конце 80-х годов прошлого века, когда на СССР обрушилась хорошо финансированная неправительственными религиозными организациями массированная атака различных сект из-за рубежа и толпы местных чудотворцев.

Литература для любознательных:

Б. Рассел. Почему я не христианин  М., 1987.

Статьи Ф.Ницше, З.Фрейда, А.Камю, Ж.П. Сартра в книге «Сумерки богов» М., 1989.;

В Интернете: журнал «Скепсис», «Здравый смысл» и другие. 

[1] A. Einstein, Science and Religion, in: Out of My Later Years, The Citadel Press, Secaucus, New Jersey, 1956, pp. 21-30