Жизнь при Сталине глазами моей бабушки

Моей бабушки уже нет на белом свете более 40 лет, но я помню все, что она мне рассказывала о своей жизни. И сейчас, анализируя услышанное ранее, я по-другому воспринимаю то, что тогда мне казалось не очень важным и не очень понятным.

Моя бабушка, как и дед, были ровесниками 20 века. Им удалось пожить еще до революции, и было с чем сравнивать. Жили они в большом селе под Барнаулом, что находится в Алтайском крае. Весь уклад их крестьянской жизни предполагал труд с утра до ночи. Но он не был для них напряжным, так как все, что они делали, все доставалось им самим. Дед рос в большой семье, и ему, как старшему, досталась в наследство мельница. Вся работа большой семьи строилась вокруг этого наследства. Мельница кормила, поила и одевала. Но кроме нее была еще земля, которая тоже кормила, если к ней хорошо относились.

      Революцию в селе не сразу почувствовали. Изменения стали приходить в конце 20-х, когда начала приходить коллективизация. Мельницу и все имущество, как полагается, реквизировали. В личном пользовании остались только кухонные принадлежности и средства личной гигиены. Из домашнего скота остались только куры. Ну, а народ весь к тому времени  уже трудился за трудодни в колхозе и не имел никакой возможности поменять свою судьбу, так как паспортов ни у кого не было. Чем-то этот способ удержания напоминает современный - с гастербайтерами. Так закончилась сталинская коллективизация. Хорошо еще, что никого не репрессировали.

      Ничего нового в этом повествовании читатель не узнал. Обычная история обычной сельской семьи времен коллективизации. Все, что было до войны, оказалось цветочками по сравнению с тем, что стало во время войны. Дед ушел на фронт уже в июле и больше не вернулся. Бабушка осталась одна с семерыми детьми, младшему из которых было всего два года. За время войны из семи детей в живых осталось только трое.

Четверо погибли от несчастных случаев в результате недосмотра. Присматривать было некому, так как бабуля с утра до вечера работала и приходила поздно. Что интересно, она никогда не жаловалась на свою судьбу. В те военные годы все хватили с лихвой.

      Претензии у моей бабушки были к отношению власти к людям. Все можно было понять, но когда в нищую семью приходили налоговые органы и пытались описать имущество, которого не было, это было более чем унизительно. Моя мать рассказывала, как у них описали гитару соседа-паренька, который забыл ее у них дома. А порядок требовал, чтобы все колхозники сдавали молоко и яйца, даже если у тебя не было ни коровы, ни кур. Вот и приходилось  бедной женщине ехать в город, продавать картошку, а на вырученные деньги покупать молоко и яйца, чтобы сдать их в доход государства.

      Во время войны, когда народ был объединен одной идеей - побыстрей покончить с фашизмом, такое положение вещей еще как-то понять было можно. Но когда война закончилась, а рабство в колхозе осталось – это было уже слишком. Тем более, что разница условий и уровня жизни между городом и деревней ощущалась очень сильно. Так продолжалось вплоть до того времени, пока колхозникам не стали давать паспорта. С тех пор и началось великое умирание деревни.

      Как уже я говорил, что бабушка никогда не жаловалась на судьбу, но тихо говорила, что в жизни такой был виноват только Сталин. И никто из ее родственников и знакомых, которые жили в те времена рядом, не восхваляли «великого менеджера», в отличие от тех, кто жил в городе. Именно те люди, у которых сознание сформировалось в послевоенное время, когда «было время и цены снижали», до сих пор носятся с портретами Сталина и страдают, что то время ушло. Хочется надеяться, что безвозвратно.