Наступление по всему фронту Красной Армии зимой 1941/42 года: планы и реальность.

Зима 1941/42 года характеризовалась ожесточённым противоборством воюющих сторон за стратегическую инициативу. СССР и Германия стремились превзойти друг друга в количестве и качестве сил и средств, навязывании своих способов и форм вооружённой борьбы, достижении политических целей кампании и войны в целом.

Советское военно-политическое руководство стремилось закрепить стратегическую инициативу, завоёванную Вооружёнными Силами в декабре 1941 года, и развить успех, достигнутый под Москвой, Ростовом-на-Дону и Тихвином, а это можно было достичь, по мнению Ставки, лишь в случае своевременного перерастания контрнаступления в общее наступление, наращивания ударов по противнику.

К началу 1942 года Советские Вооружённые Силы оказались в тяжелейших условиях. Им предстояло вести свою первую наступательную кампанию при самой низкой технической оснащённости за все годы войны, слабом обеспечении действующей армии боеприпасами, горючим, транспортом. Они уступали вермахту и в подвижности.

Ставка ВГК испытывала трудности с людскими ресурсами. Напряжённая шестимесячная борьба, приведшая в 1941 году к огромным потерям – 5,3 млн. убитыми, попавшими в плен и без вести пропавшими, оставление более 5 360 тыс. военнообязанных на оккупированной территории, развертывание военной промышленности, а также увеличение фронта борьбы вынудило Советское правительство призвать на военную службу мужчин всех возрастов вплоть до 1890 года рождения.

В таких условиях Ставка ВГК потребовала от командования фронтов представить планы боевых действий на зиму 1942 года.

Военный совет Юго-Западного направления (главнокомандующий Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, член военного совета Н. С. Хрущёв, начальник штаба генерал-лейтенант П. И. Бодин) 19 декабря 1941 года в «Докладе с соображениями на проведение наступательной операции зимой 1942 г» оценивал обстановку следующим образом: «События последнего месяца войны говорят не только о крахе стратегии «молниеносной войны» против СССР, но и свидетельствуют о наличии кризиса грандиозного сражения и перехода инициативы в руки Красной Армии». (ЦАМО СССР, ф. 251, оп. 646, д. 75, лл. 14 – 20).

Военный совет планировал наступление с весьма решительными целями. Понимая, что достичь их без значительного усиления нельзя, Тимошенко и Хрущёв просили на беседе у Сталина в течение декабря и января месяцев резко увеличить приток людских пополнений и доукомплектовать материальную часть артиллерии, танков, самолётов. Ход событий, однако, показал, что они исходили больше из благих намерений, чем из реальной жизни.

Военный совет Калининского фронта (командующий генерал-полковник И. С. Конев, член военного совета генерал-лейтенант Д. С. Леонов, начальник штаба полковник А. А. Кацнельсон), представивший свои соображения 20 декабря, определил задачи фронта организации обороны противника на линии бывшего укреплённого рубежа Ржев, Сычёвка… В последующем развивать операцию в общем направлении либо на Смоленск, либо на Великие Луки.» (ЦАМО СССР, ф. 16-А, оп. 936, д. 75, лл. 132 – 137).

Из этого следовало, что военный совет планировал глубокий обход группы армий «Центр» с северо-запада. На это можно было решиться, лишь получив значительные подкрепления. В то же врем соединения, участвуя в обороне и контрнаступлении, не имело передышки и были обескровлены. В декабре фронт получил 35 тыс. маршевого пополнения, а потерял 60 тыс. человек убитыми, пленными, ранеными и больными с эвакуацией из частей фронта. (ЦАМО СССР, ф. 204, оп. 89, д. 8, лл. 1 -2).

Командование Волховского фронта видело свои задачи в том, чтобы, «наступая в северо-западном направлении, разбить противника, оборонявшегося на реке Волхов, и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и пленить 18-ю немецкую армию, а в случае отказа противника сдаться истребить его». Соображения подписали генерал армии К. А. Мерецков, армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец, комбриг Г. Д. Стельмах. (ЦАМО СССР, ф. 213, оп. 2066, д. 14, л.3)

(Меня лично просто поражает решимость наших командующих фронтами громить немецкие войска. Как будто бы и не было тяжёлых поражений предыдущего полугодия)

В Ставке оказались основательно завышенные данные о потерях противника. Так, по данным разведывательного управления Генерального штаба Красной армии, вооружённые силы Германии с 22 июня до ноября 1941 года потеряли более 4,5 млн. человек (СТАЛИН И. В. «О Великой Отечественной войне Советского Союза», - М.; Госполитиздат, 1947. – стр. 20), а на 1 марта 1942 года – 6,5 млн., в том числе сухопутные войска – 5,8 млн. по данным штаба сухопутных войск вермахта, потери на 1 марта составили немногим более 1 млн. человек. (Kriegstagebuch des Oberkjmmandos der Wehrmacht. 1940 – 1945 (далее KTB/OKW). – Bd. 2. – Frankfurt a/M, 1965. – S. 303).

Оставив на совести того и другого штабов точность данных, отметим огромную разницу наших и немецких показателей, объяснявшуюся тем, что сообщения о потерях вермахта и собственных войск, которые шли снизу, по мере «движения» наверх нередко «корректировались» в свою пользу.

Отсутствие достоверной информации не способствовало объективной оценке Ставкой ВГК стратегической обстановки и отрицательно влияло на принятие целесообразных решений. Медвежью услугу, очевидно, оказывали государственные деятели зарубежных стран, которые в посланиях И. В. Сталину отмечали «блестящие» победы Красной Армии и личные заслуги её Главнокомандующего.

В таких условиях и был рассмотрен план общего наступления Красной Армии зимой 1942 года на заседании членов Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки ВГК 5 января в Кремле, которое проливает свет на многие вопросы, остающиеся долгие годы дискуссионными.

Открыв заседание, Сталин предоставил слово начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. Тот, зная концепцию Верховного Главнокомандующего, проинформировал его о положении на фронтах и изложил проект плана дальнейших действий. Как следовало из этого выступления, важнейшая военно-политическая цель, стоявшая перед советским народом и его вооружёнными силами, заключалась в том, чтобы ликвидировать угрозу Ленинграду, Москве и Кавказу и, удерживая стратегическую инициативу в своих руках, разгромить армию Германии и её союзников и создать условия для её завершения в 1942 году.

Комментируя доклад начальника Генерального штаба, Сталин сказал: «Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку.

Наша задача состоит в том… чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы ещё до весны…» ( Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления» в 3 т, - т. 2, - М.. издательство АПН 1990, - стр. 253 – 254).

Согласно замыслу Ставки ВГК девяти(!) фронтам, двум флотам и ВВС предстояло перейти в наступление практически одновременно на фронте от Ладожского озера до Чёрного моря с самыми решительными целями: окружить и уничтожить основные силы групп армий «Север», «Центр», «Юг» и к весне 1942 года продвинуться на глубину 300 – 400 км. В дальнейшем «обеспечить… полный разгром гитлеровских войск в 1942 году» (ЦАМО СССР, ф. 132-А, оп. 2642, д. 41, лл. 75 – 81).

Следует заметить, что по состоянию на 1 января 1942 года в составе действующей армии более 50% стрелковых дивизий имели до 6000 человек, или половину штатного состава. Особенно были обескровлены соединения Западного, Калининского и Брянского фронтов, которые длительное время не имели передышки и напрягали все усилия для выполнения задач контрнаступления.

Им-то и предстояло нанести главный удар по группе армий «Центр» путём двустороннего охвата с последующим окружением и уничтожением основных сил противника в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. (ЦАМО СССР, д. 42, лл. 6 – 7; ф. 213, оп. 2022. Д 69, лл. 141 – 144)

Учитывая тяжёлое положение Ленинграда, Ставка возложила на войска Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов при содействии Балтийского флота разгромить группу армий «Север» и снять блокаду Ленинграда. (ЦАМО СССР, ф. 204, оп. 97, д. 8, лл. 72 -78)

Войскам Юго-Западного фронта на брянском направлении после разгрома 2-й танковой армии немцев приказывалось «выйти в район Белёв, Орёл и создать охватывающее положение для противника, действующего под Москвой». Армиям левого крыла Юго-Западного и Южного фронтов предстояло разгромить главные силы группы армий «Юг» и освободить Донбасс. (ЦАМО СССР, ф. 251, оп. 646, д. 147, лл. 1 – 4)

Объединениям Кавказского фронта планировалось совместно с Черноморским флотом завершить освобождение Крыма. (ЦАМО СССР, ф. 209, оп. 1185, д.1, лл. 21 – 24) Перейти в наступление намечалось в самые сжатые сроки, а на западном направлении и в Крыму – продолжать его без всякой паузы.

Однако не все участники совещания в Ставке 5 января поддержали такой способ достижения политических целей. Против одновременного наступления фронтов в январе 1942 года высказался Жуков. «На западном направлении, где создались более благоприятные условия и противник ещё не успел восстановить боеспособность своих частей, - доложил он, - надо продолжать наступление. Но для успешного исхода дела необходимо пополнить войска… в первую очередь танковыми частями.

Если мы это пополнение не получим, наступление не может быть успешным». На остальных направлениях, где «войска стоят перед серьёзной обороной противника», без «наличия мощных артиллерийских средств они не смогут прорвать оборону, сами измотаются и понесут большие, ничем не оправданные потери». ( Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления» в 3 т, - т. 2, - М.. издательство АПН 1990, стр. 254 – 255)

В войсках остро ощущался недостаток вооружения. Так, укомплектованность Калининского и Западного фронтов на 1 января 1942 года составляла по винтовкам 66,7%, по пистолетам-пулемётам – 35%, по станковым пулемётам – 36%, по зенитным орудиям – 45,3%, по орудиям наземной артиллерии – 66%, по миномётам – 45%. (ЦАМО СССР, ф. 81, оп. 103988, д. 2, лл. 112 – 116). Что касается обеспеченности войск танками, то она была ещё более низкой. И это в то время, когда этим фронтам предстояло действовать в наступлении на главном направлении.

Генерал армии Жуков, оценив все нюансы и изменения стратегической обстановки, безусловно, предлагал наиболее целесообразное решение, ибо оно сулило в конечном счёте достижение целей зимней кампании.

Против одновременного наступления выступил и Н. А. Вознесенский. Он, как никто из присутствующих, знал, в каком состоянии находится народное хозяйство страны, какие трудности выпали на долю военной промышленности: «Мы сейчас ещё не располагаем материальными возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов…» ( Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления» в 3 т, - т. 2, - М.. издательство АПН 1990, стр. 255).

Присутствовавшие на заседании Маленков и Берия заметили, что у Вознесенского всегда находятся непредвиденные трудности, однако их можно преодолеть. Тем самым они поддержали Сталина. Остальная «старая гвардия» не посмела возразить и таким образом одобрила решение.

Сталин же был настроен слишком оптимистично. Он сказал: «Я говорил с Тимошенко… Он за то, чтобы действовать… Надо быстрее перемалывать немцев, чтобы они не смогли наступать весной» ( Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления» в 3 т, - т. 2, - М.. издательство АПН 1990, стр. 254 – 255).

В январе 1942 года Ставка приняла более чем сомнительный, нереальный план ведения войны. А ведь она имела возможность выбрать время начала операций на том или ином направлении, способы разгрома группировок противника, направлении главных и других ударов, накопить силы и средства, достичь внезапности наступления и нанесения сильного первоначального удара по противнику. Но члены Ставки в то время ещё не владели военным искусством в такой степени, чтобы сделать это.

Простое сопоставление имеющихся сил и средств с пространственным размахом задуманного наступления показывает, на какой риск шла Ставка, и подчёркивает зыбкость всего плана. Если в декабре 1941 года наступление вели шесть фронтов в полосе до 1200 км, то в январе следующего года его предстояло развернуть на фронте в 2000 км с участием девяти фронтов и двух флотов. Действующая армия на 1 января 1942 года насчитывала 4 199 тыс. человек, 27,7 тыс. орудий и миномётов, 1784 танка (из них 506 тяжёлых и средних). Сухопутные войска Германии и её союзников на Восточном фронте имели 3 909 тыс. человек, около 35 тыс. орудий и миномётов, 1500 танков. (История второй мировой войны, 1939 – 1945, - т. 4, М., Воениздат, 1975, - стр. 305). Следовательно, общее соотношение сил и средств по отношению к декабрю 1941 года изменилось в пользу Красной Армии, но незначительно…

… Однако Сталин имел твёрдое мнение относительно того, как будут развиваться события и как будет действовать противник. Это было одной из причин просчётов стратегического планирования…

Если планы Ставки на западном направлении в какой-то мере и могут быть оправданы, то несоответствие между желаемым и действительным на юге проявилось в своей классической форме.

По этой же причине нереальными оказались задачи войск Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов по окружению основных сил группы армий «Север» и снятию блокады Ленинграда. По решению Ставки основная роль в разгроме врага отводилась Волховскому фронту. Его войска должны были прорвать оборону противника по реке Волхов и во взаимодействии с Ленинградским фронтом окружить и пленить войска 18-й немецкой армии, блокировавшие Ленинград.

Волховский фронт, созданный 17 декабря 1941 года, не имел ни времени, ни материальных средств, ни опыта подготовки операций, но страх перед Сталиным и недобрая память о недавних допросах и пытках в наркомате Берии, очевидно, не позволили генералу армии Мерецкову отстоять свои доводы перед Ставкой о необходимости тщательной подготовки войск фронта к наступлению. И как результат – неоднократный перенос сроков начала операции, потеря элемента внезапности, огромный ущерб, невыполненные задачи. Только за январь – апрель 1942 года фронт потерял убитыми, ранеными, пленными, обмороженными и больными с эвакуацией из частей более 230 тыс. человек.

В результате катастрофы под Москвой «фюреру и генерал-полковнику Йодлю было ясно… что с кульминационного пункта нового 1942 года нельзя добиться победы» (KTB/OKW, Bd. 2, - S. 1503) «Восточная армия оказалась в состоянии самого большого кризиса с начала похода против Советского Союза», - отмечалось в дневнике ОКВ.

Впервые о переходе вермахта к обороне на всём советско-германском фронте Гитлер заявил 8 декабря 1941 года в директиве № 39, где он приказал: «… немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне». В это время соединения группы армий «Центр» не «по своей инициативе» и не от «преждевременного наступления холодной зимы», а под мощными ударами армий Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов вынуждены были не только переходить к обороне, но и откатываться на запад.

В серии приказов и директив Гитлера, Кейтеля, Браухича настоятельно требовалось от войск Восточной армии фанатично сопротивляться на достигнутых рубежах, «удерживать позиции и сражаться всеми средствами до конца». Фюрер и главнокомандующий сухопутными силами 3 января приказывали: «… цепляться за каждый населённый пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего солдата, до последней гранаты…» Но не успели командиры довести требование этого приказа до войск, как им вдогонку последовали новые указания. Гитлер 8 января требует: «Наш долг состоит в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не допустить превосходства противника… Всякая мысль о том, что отходом по своей инициативе можно хотя бы на короткое время ослабить силы наступающих, основана на заблуждении… Потери в личном составе от обморожения и переохлаждения значительно возрастают в то время, когда войска выбрасываются из оборудованных позиций на открытую местность… Единственным способом, с помощью которого можно надёжно нанести поражение русским, является ожесточённое сопротивление. Оно в данном случае будет стоить наступающему больших потерь в живой силе, чем обороняющемуся…»

Основополагающими целями военной компании на зиму 1941/42 года были следующие: удержание захваченных территорий на возможно более выгодном рубеже минимальными силами; предоставление войскам отдыха, их пополнение; создание предпосылок для возобновления наступательных операций весной 1942 года.

Группе армий «Север» уточнялась задача: удерживать «рубеж реки Волхов и линию железной дороги, проходящей от станции Волхов на северо-запад… оборонять указанный рубеж до последнего солдата, не отступать больше ни на шаг и тем самым продолжать осуществление блокады Ленинграда». Группе армий «Центр» указывалось: «Недопустимо никакое значительное отступление, так как оно приведёт к полной потере тяжёлого оружия и материальной части…» Ей надлежало: «Заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции, не обращая внимания на противника, прорывающегося на флангах и в тыл… войск». В течение января в распоряжение группы армий предполагалось перебросить в район Витебска пять пехотных дивизий и значительное количество авиации. Группе армий «Юг» следовало «удерживать занимаемый рубеж. Со всей энергией… добиваться взятия Севастополя для того, чтобы высвободить резервы и перебросить их из Крыма на другие участки фронта группы армий».

1-й и 4-й воздушные флоты, как и прежде, поддерживали войска групп армий «Север» и «Юг», а 8-й авиационный корпус – группы армий «Центр». Военно-воздушные силы получили задачи: оказывать авиационную поддержку сухопутным войскам, находящимся в обороне; уничтожить авиацию противника, объекты военной промышленности и коммуникации».

Одновременно с уточнением задач группам армий на Востоке командование сухопутных войск, будучи уверенным, что второй фронт в Европе не будет открыт в 1942 году, продолжало перебрасывать свежие дивизии и маршевое пополнение из Западной Европы на советско-германский фронт. «Все части и подразделения, дислоцированные в Германии и на Западе, подлежат отправке на Восточный фронт».

При выработке замыслов вооружённой борьбы на зиму 1941/42 года обе стороны учитывали одни и те же факторы: сложившуюся обстановку, цели войны, состояние экономики и возможности вооружённых сил. Однако если немецкое командование, хотя и с опозданием, приняло единственно возможное решение – перейти к обороне и упорно удерживать захваченные территории, чем косвенно признало провал бицкрига, то Ставка ВГК неправильно оценила сложившуюся ситуацию, посчитав её благоприятной для общего наступления на всех стратегических направлениях с самыми решительными целями – окружение основных сил групп армий с последующим разгромом всех гитлеровских войск в 1942 году на советско-германском фронте.