20 лет КПРФ: партия, которая не хочет власти

На модерации Отложенный

На этой неделе политическое сообщество страны отметит важную дату – 20 лет с момента создания-воссоздания Коммунистической партии Российской Федерации. Ее так называемый «восстановительный» съезд прошел 13-14 февраля 1993 года, вскоре после бесславного завершения «дела КПСС» в Конституционном суде, и означал возвращение коммунистов в большую политику.

Менее заметным для публики стало неожиданное избрание на съезде главой коммунистов Геннадия Зюганова. Тогда, в феврале 93-го, вряд ли кто мог предположить, какое значение для политической жизни страны на следующие два десятилетия будут иметь как формирование заново партии, так и выдвижение Зюганова. А уж в то, что Геннадий Андреевич со своей партией – всерьез и надолго, - никто бы и не поверил. Это сегодня его сравнивают с Брежневым, а в тот момент он был лишь одним из многих оппозиционных лидеров, толкавшихся на многочисленных тогда митингах. Никому бы и в голову не пришло ставить его в один ряд с Русланом Хасбулатовым или Александром Руцким, ныне мирно пребывающих на свалке истории.

За минувшие годы КПРФ - так же как и ЛДПР – показала со всей ясностью, что российская политическая система уникальна. Только у нас в стране партия, открыто не желающая брать власть, может из раза в раз избираться в парламент, и только в России позиционирующая себя как левая и решительно оппозиционные сила может служить надежной опорой «буржуазно-компрадорского» режима. Впрочем, КПРФ изначально является сплошным парадоксом, и удивляться ничему не приходится. Ее идеология – сочетание несочетаемого.

На митингах коммунистов легко соседствуют православные иконы и портреты величайшего губителя православия.

Сегодня КПРФ представляет собой сложно устроенное ЗАО, в котором контрольным пакетом владеет Зюганов, а миноритарными акционерами являются его ближайшие соратники. Партию надлежит рассматривать как сугубо коммерческое предприятие, а бизнесу всерьез принимаемая идеология – только помеха. Точнее, идеология КПРФ – это тоже часть торгуемого имиджа. Ее продают, но в нее не верят.

Не удивительно, что за минувшие годы через партию прошло великое множество самых разных фигур – от коммуниста-предпринимателя Владимира Семаго до банкира Игоря Линшица. КПРФ была удобна для попадания в парламент тем, кто не проходил по каким-либо критериям в списки партии власти.

Геннадий Зюганов показал себя великолепным политиком эпохи цинизма и безверия, который прекрасно вписался в рыночные реалии, и умеет вести торг – что со спонсорами, что с Кремлем, всякий раз оставаясь в прибыли. Однако КПРФ удерживается на плаву не только и не столько за счет коммерческих достижений. Перефразировав слова Вольтера, можно сказать, что если б ее не было, то ее надо было придумать.

Исправно аккумулируя в себя левый протест, как ЛДПР – национал-патриотический, КПРФ помогает удерживать россиян в рамках пресловутой стабильности.

Не случайно партия благополучно пережила кризисы, всякий раз доказывая Кремлю свою незаменимость, и убеждая его «помиловать», не добивать в высшей степени полезное образование. В 2000 году Владимир Путин предложил переименовать партию в РСДРП, но Зюганов сумел объяснить, что ничего не нужно менять - и оказался, как всегда, прав.

Народ у нас тотально аполитичный и к любым новшествам равнодушен, а вот потерять узнаваемость было вполне реально. Раскольники в КПРФ потому никогда ничего не достигли, ибо опереться им было не на кого – политически ангажированных граждан мало, а «мега-регулятор» в лице Кремля не намерен резать курицу, несущую ему золотые яйца.

В обмен на право «кормления» на левом фланге электората, коммунисты оказывали и оказывают власти множество услуг. Благодаря их умеренности и априорному пониманию «задач момента» был благополучно пройден кризис 96-го года – переизбрали тяжело больного и крайне непопулярного президента. Фракция КПРФ всегда давала голоса для утверждения бюджетов и премьеров. Члены партии Иван Рыбкин и Геннадий Селезнев управляли штурвалом Думы, прислушиваясь к пожеланиям исполнительной власти. Коммунисты рыцарски пропустили Путина вперед в 2000-м, не создав ему ни малейших проблем и отработав на все сто спектакль «конкурентных выборов». Внедрение «красных губернаторов» только укрепило региональную базу власти и ослабило саму КПРФ. Ни один из них и слова не пикнул против Кремля с момента появления Путина, даже когда их предложили назначать, – лишнее доказательство принципиальной непринципиальности коммунистических кадров.

Конечно, КПРФ при Ельцине и Путине занимает разные ниши. Тогда с ней приходилось торговаться – так появился в правительстве первый вице-премьер Юрий Маслюков, а в регионах «красные» руководители. Сегодня коридор возможностей компартии резко сузился, о своих губернаторах или министрах она и не помышляет, и ее главная задача – это удержание второго места (очень далекого от первого) на выборах в Госдуму, дабы иметь почетный титул «Оппозиции его величества».

Раньше мне казалось, что бессилие и ничтожество КПРФ – это во многом следствие конституции 1993 года, создавшей беспомощную партийную систему, в которой партии лишены главного стимула к деятельности – возможности прихода к власти. Теперь же очевидно, что сам феномен КПРФ – это отражение состояния российского общества – ни во что не верящего, живущего былыми иллюзиями, неспособного к самоорганизации, тотально беззащитного перед властью.

Людей вполне устраивает такая политическая система с «как бы партиями».

Во время общественного оживления прошлой зимы аналитики задавались вопросом - лежит ли КПРФ камнем на пути у «Левой идеи» или она возможна в России только в таком виде? Способна ли партия к эволюции – в сторону ли европейской социал-демократии или революционной борьбы а-ля Лимонов? Сегодня можно прямо сказать, что «нет». Ведь это никому и не нужно – когда Зюганов физически уже не сможет тянуть свой воз, его сменит Зюганов-2, не важно с какой фамилией. Ситуация в ЗАО «КПРФ» более чем устраивает ее руководство, потрясения и неожиданности им нужны не больше чем Кремлю. Молодежь, приходящая в партию, состоит из молодых карьеристов, играющих по правилам и не намеренных их менять. Никакого общественного запроса на чаемые со стороны «перемены» в КПРФ нет, и его не предвидится. Попытки политической активности левых на «несистемном» поле пресекаются в корне.

Так что КПРФ - это, увы, не только прошлое и настоящее, но и обозримое будущее нашей политики.