Спасибо дорогим взрослым за наше счастливое детство

Самый мерзкий и страшный эпизод биографии

Как ни странно, он не относится к участию в войне за речкой в 1985-87 гг.. Советское кино, в котором немалую долю составляли фильмы о ВОВ, приучило к мысли о том, что на войне могут убить или ранить, а неаппетитные подробности меня тоже не сильно смущали, поскольку, желая поступить в медицинский, будучи школьником, ходил на биологический кружок при университете (для лучшей подготовки к экзамену; это не помогло, ибо двойку получил за сочинение, а экзамены по биологии, химии и физике были простыми и не требовали никаких дополнительных знаний сверх школьной программы, чай не МФТИ какой, я бы и сейчас их сдал с закрытыми глазами), где довелось лично делать вивисекцию крысе. Под наркозом, разумеется, но выпотрошил её lege artis, полностью разобрав на запчасти. Всё это неплохо подготовило к участию в боевых действиях с их грязью и кровью.

Этот эпизод, в отношении которого я был даже не участником, а свидетелем, произошёл в 1970 году, когда я учился в первом классе. В апреле училка сказала, что со следующего понедельника следует приходить в летней форме одежды. Но не кто в чём горазд, а в так называемой пионерской форме (хотя мы были октябрятами, и если не изменяет память, даже с ушками). То есть в тёмно-синих шортах и рубашке с погончиками и с какой-то эмблемой на рукаве. Я сумел уговорить её написать записку родителям с указанием, что собой представляет пионерская форма. И этому была причина. Бабка, ныне, к счастью, уже покойная, была уверена, что все мелкие, особенно мальчики, — патологические лгуны, и что если я говорю, что школа требует того-то и того-то, то на самом деле я просто хочу быть не хуже других. А добиваться успеха следует не через потребление, а через успехи в учёбе и хорошее поведение (по критериям взрослых, разумеется). Членом КПСС она не была отродясь, но в вопросах воспитания была чуть ли не идейнее М.А.Суслова. Подобным образом она мне отравила первую неделю обучения в школе.

Получилось так, что в 1969 году было решено (не знаю, по всей стране или только в конкретном РОНО, к которому относилась наша школа), что первоклассники должны учиться писать шариковыми ручками. Матери это сказали на собеседовании при записи меня в школу, но в конце августа она уехала в отпуск. Бабка всучила мне перьевую авторучку (слава Богу, хоть не пёрышко и чернильницу). Когда училка увидела это, то эта тридцатилетняя восьмипудовая мегера (ничего, что «учительница первая моя» вызывает совсем не песенные ассоциации? Мне ещё повезло, обошлось словами, а тем, кто вертелись на уроках, мог от неё обломиться и увесистый подзатыльник, а излюбленным обращением к малышам 7-10 лет у неё было «дрянь такая») начала меня позорить перед всем классом, хотя я никак не мог исправить ситуацию, не имея собственных денег в количестве 35 коп. чтобы пойти и купить требуемое. Я передал требование школы бабке, но она завела волынку о том, что-де я увидел у кого-то шариковую и завидую, типа, хочу быть не хуже других и завоевать дешёвый авторитет, тогда как его надо завоёвывать хорошей учёбой и послушанием. В общем, я получал нагоняи каждый день до тех пор, пока мать не приехала из отпуска и не подтвердила, что нужна шариковая. Училка, надо заметить, могла бы решить проблему на раз, вызвав бабку в школу (уже 2 сентября я поставил её в известность о том, что бабка не верит в то, что школа требует шариковую ручку), но предпочитала кошмарить меня. Бабка и не подумала извиниться передо мной за то, что без всяких оснований обозвала вруном. Отчим всё это время не вмешивался, ибо боялся тёщи, как Гитлера.

Но это ещё марципанчик, к тому же самый страшный и мерзкий эпизод случился не со мной, я просто был его свидетелем. Записка не понадобилась: мать, оказывается, знала о сути пионерской формы с последнего родительского собрания, но бережёного Бог бережёт. Бабка вполне могла настоять, чтобы я надел то, что надевал летом, будучи дошкольником — спортивные трусы, как у футболиста, и какую-то рубашечку светлых тонов с коротким рукавом, что сделало бы меня на пару дней посмешищем всего класса («ну, тормоз, сказали же, что надо прийти в пионерской форме!») при полном одобрении 8-пудовой мрази, которой надо было после школы идти не в педучилище на специальность «учитель младших классов», а в ПТУ при мясокомбинате, учиться на бойца скота.

Ибо не фиг выделываться в поисках дешёвой популярности. Нет, это была не скупость и нежелание тратиться, а непокобелимость принципов.

В общем, отправились мы с матерью в местный вариант «Детского мира» за пионерской формой. Советская торговля умудрялась создавать очереди даже тогда, когда искомый товар не был дефицитным. Дефицитом в данном случае была примерочная, пионерской же формы было навалом, любых типоразмеров. Она была всего одна на весь отдел, где эту самую пионерскую форму продавали, а приказ о переходе на летнюю форму одежды, скорее всего, шёл из гороно, если и вовсе не из министерства обороны просвещения союзной республики. Так что за формой пришло много народу. И образовалась очередь из 12-15 семей с мелкими в возрасте 8-12 лет, в которой пришлось простоять не менее часа (если бы пришли в субботу, то простояли бы часов пять). Именно простоять, ибо мест посидеть в отделе предусмотрено не было. Родители следили, чтобы мелочь держала осанку, не вертелась, не чесалась (а в магазине было жарко, все сильно потели, и у мальчиков чесалось именно там, где чесалось), не пыталась выйти из очереди и пойти прогуляться по магазину и не затевала друг с другом игры, ибо здесь вам не тут, это общественное место. В общем, час стояния на ногах под аккомпанемент постоянных одёргиваний и замечаний раздражённых жарой и ноющими ногами тёток по своему (от матери) и чужому (от чужих матерей) адресу.

Следующим отделом рядом с формами был отдел игрушек, а далее располагался отдел детской обуви. Мимо нашего отдела прошествовала старая дама лет 60 (именно дама, видно было, что не из простонародья) с прямой, как палка, спиной и брезгливым выражением лица. Она вела за руку 3-летнего белокурого ушастого ангелочка, причём шла довольно быстро, и буквально волокла своего мелкого, которому, вероятно, приходилась бабкой. Когда они проходили мимо отдела игрушек, малыш попытался её туда затащить. Она резко дёрнула его за лапку и потащила дальше. Мелкий сумел вывернуться, упал на пол и закатил обычную малышовую истерику. Дама расстегнула сумку, вытащила оттуда кусок резины от скакалки и начала стегать малыша со всей силы, с оттяжкой. Он зашёлся в визге, переходя на ультразвук. Через минуту он уже не визжал, а монотонно и негромко выл «ы-ы-ы-ы». Бабка продолжала его стегать: спокойно, размеренно, примерно раз в 10-15 с (видно, в молодости подрабатывала молотобойцем в кузнице и выработала выносливость). Малыш встал на четвереньки и его вырвало. Всё то время пока он извергал содержимое желудка, бабка не прекращала экзекуцию. Потом макнула его пару раз лицом в блевотину, схватила за лапку и поволокла прочь. На маленьких ножках синели сочившиеся кровью следы воспитательного воздействия.

За всё время истязания — а длилось оно несколько минут — ни одна сука из самых гуманных на свете советских граждан не вмешалась. Если бы на их глазах избивали взрослого, они наверняка бы начали кричать: «Немедленно прекратите! Вызовите милицию!» и т.п. Но если взрослый родственник изгаляется над малышом, в их понимании, он в своём полном праве, и они не считают необходимым и возможным вмешиваться в то, как в отдельно взятой семье воспитывают мелких. А мне до сих пор иногда снится эта страшная экзекуция... И просыпаясь, благодарю Господа за то, что я не ребёнок.

И вот эти мерзкие хари у**ков, принципиально не вмешивающихся в права родителей/бабок-дедов творить со своими мелкими, что Бог на душу положит, встают перед глазами при чтении выступлений противников ЮЮ. Не тогда, когда они выступают против злоупотреблений чиновников, тут они могут быть правы на 200 процентов, а когда на принципиальном же уровне утверждают монопольное право семьи выбирать способы и содержание воспитания.