Он прошел войну от Сталинграда

   Это человек, Анкудинов Евгений Петрович, еще совсем недавно был среди нас, в Гайдпарке. Здесь он писал мало, но он написал "Хроники" о своей военной жизни. Писал для сына и внуков. В "Хрониках" вы не найдете рассказов о героизме и подвигах, о военначальниках и политработниках - это просто зарисовки предвоенного, военного, и послевоенного  быта. Полностью текст по ссылке в статье.
  
5-го ноября 42 г. поздним вечером, под оркестры и ветер со снегом, тронулись на запад. Знали только, что едем на пополнение гвардейской армии. По дороге понемногу приворовывали из вагонов картофель и соль. Это было связано со смертельным риском: охрана стреляла по людям. Бывало, и попадала, но, тем не менее, воровать не переставали. Однажды (в Уфе или Казани), наши "умельцы" хорошо обчистили воинский продсклад, и вся курсантская команда несколько дней лопала концентраты (пищевые 400 граммовые брикеты) преимущественно гороховые.

После 7-го ноября (скорее 12-го или 14-го) на рассвете наша команда выгрузилась на ст. Платоновка (Тамбовской обл.). Построились и по пушистому снежку потопали до г. Рассказово (километров 12-14). У меня была легкая простуда с повышенной температурой. Мои ботинки еще в Новосибирске развалились. От носков до начала каблуков подошвы отстали начисто. Между портянками и подошвами напихивал пуки сена или соломы и потом подошвы мягкой проволокой подвязывал к верху ботинок. Сооружение получалось таким, что последние дни перед отправкой меня безо всяких освобождали от строевых занятий и любимых мною лыжных кроссов. От такой обуви и простуда. А тут этот марш до Рассказова. Усугубилась простуда, и появились на ногах кровавые потертости.

Привели нас в молодой сосновый лес около города. Распустили строй. Со всех сторон крики командиров-зазывал: "Кто в разведчики? Сюда, ко мне!", "Кто в артиллеристы? Ко мне!", "Кто в автоматчики? Ко мне!" и т.п. и т. п. Большинство ребят, естественно, бросились к разведчику и я в том числе. В своих ботинках я немного замешкался и прямо передо мной набор закончился. Рядом кричал лейтенант-автоматчик и, не успевшие в "разведку", ринулись к нему. Тут я оказался в числе первых.

Вот так я стал автоматчиком 1-го взвода 1-роты автоматчиков 70 Гвардейского стрелкового полка 24-й Гвардейской стрелковой дивизии 2-й Гвардейской Армии под командованием Р.Малиновского.

ХР-011
27.09.2001

Разбили нас по взводам, показали, где рыть котлован под ротную землянку и где валить деревья для срубов и для дров. Сказали, чтобы поторапливались - ночевать будем в выстроенной землянке или на снегу - других мест нет. К полуночи все-таки построили, установили печи (из 200-литровых бочек), долго их растапливали (дрова-то сырые, из свежеспиленных сосен). Много было дыма. Спать пришлось в полунатопленной землянке на нарах из сырых жердей, накрытых оттаявшим сосновым лапником. Постелей не было. А у меня, ко всему, высокая температура. Но, ничего, все обошлось.

Утром нас стали обмундировывать. Каждому выдали: шапку-ушанку, шерстяной подшлемник, шинель, телогрейку, гимнастерку, брезентовые ремни для шинели и брюк, комплект нижнего белья, ватные брюки, валенки, ботинки, белую маскировочную сетку, маскхалат, каску, автомат ППШ с 2-мя дисками, финский нож, саперную лопатку, противогаз, вещмешок - "сидор" и 1000 патронов (10 кг) в качестве НЗ.

В полку были две роты автоматчиков, непосредственно подчинявшиеся командиру полка. Наша, 1-я рота больше, чем наполовину состояла из нас, бывших, последовательно, курсантов авиационного и пехотного училищ и процентов 25 составляли бывшие зеки (23 - 24 г.г. рождения - наши ровесники), а остальные (человек 10), сохранившиеся в составе 24 Гв.Стр. дивизии, понесшей огромные потери, в том числе в р-не печально знаменитого Мясного Бора, Новгородской обл., где до сих пор собирают останки погибших.

2-я же рота автоматчиков почти целиком состояла из моряков Тихоокеанского флота и небольшого количества кадровых зенитчиков с Дальнего Востока. У них были проблемы с переобмундированием. Моряки никак не хотели расставаться со своим морским обмундированием. В конце концов им разрешили оставить у себя бескозырку, тельняшку, ремень и, вроде бы, бушлат.

До конца ноября - боевая подготовка: тактические занятия, марши, стрельбы. Роты автоматчиков были в своем роде элитой. Комплектовались преимущественно комсомольцами и членами партии, с приличным (в основном не ниже среднего) образованием. Выявлявшихся при формировании "сачков" и больных, добивавшихся освобождений от занятий и нарядов, безжалостно отправляли в стрелковые батальоны. Поэтому я, не желая уходить из автоматчиков, о своей простуде и потертостях ног, не распространялся. Простуда прошла быстро, а вот потертости только к началу 43-го года зажили. Это причиняло некоторые неудобства. Приходилось терпеть.

В начале декабря начали подавать эшелоны под погрузку. В ожидании погрузок между населением и нами (включая офицеров) развернулся оживленный товарообмен: загонялись ботинки (зима, ведь!), подшлемники (сибиряки, не замерзнем!), офицерские сапоги и не помню, что еще. Взамен брали еду, самогон. В общем, перед отправкой немного "облегчились". Уже на фронте под Сталинградом это "облегчение" нам аукнулось (если забуду об этом написать - напомни).

О том, куда едем, никто толком ничего не знал. Одни говорили, что повезут под Воронеж, другие - в Сталинград. Поехали. Через несколько дней стало ясно: едем под Сталинград.

Наша дивизия разгружалась на станциях Лог и Иловля. Станции были разрушены - бомбежки. Разное снаряжение, продукты были в разных эшелонах. Перед выгрузкой нам дополнительно выдали лыжи, но без креплений - крепления ехали в другом эшелоне. В других эшелонах ехал и основной запас продуктов и сено для лошадей. По-видимому, чтобы не попасть под бомбежку, нас быстро строили и - шагом марш! Шли ускоренным маршем, не кормленные, с лыжами на плечах (креплений-то не было!). Бросить их нельзя - боевое снаряжение. Бросили их только, когда на нас пошли немецкие танки. Шли через Качалино, Калач, Ляпичев и где-то недалеко (на юг от Ляпичева с десяток км) остановились в открытом поле. Ветер, мороз. Кухня без продуктов. Мы и конь нашей кухни - без ужина. Начальство как-то туманно объясняет наше будущее: здесь останавливаемся, окапываемся, ждем подхода остальных сил армии, подвоза продуктов, боеприпасов и пр.. Отсюда наша армия после артиллерийской и авиационной подготовки должна вклиниться в расположение окруженных немцев и, расчленяя их на группы - уничтожать. Мы же надеялись на маленький отдых и подвоз продуктов.

ХР-012
28.09.2001

Не успели сообразить, где и как будем ночевать, как прозвучала команда: полку построиться и начать марш. Все это происходило в спешке.

Интересная цитата на этот счет: "14 декабря в 22 часа 30 мин.

директивой на имя А.М.Василевского Ставка потребовала ввиду изменившейся обстановки на юге, осуществление первого этапа операции "Кольцо" отложить. 2-ю гвардейскую армию предлагалось форсированным маршем двинуть на юг и расположить в тылу частей, действующих против котельниковской группы противника." (Академик А.М.Самсонов. Сталинградская битва. "Наука", М., 1982, с.439) - вовремя попалась мне эта книга!

ХР-013
28.09.2001

И начался ночной марш в неизвестность. Страшный был марш! Накануне была оттепель, наши валенки и шинели были насквозь мокрыми. А тут в самом начале марша резко похолодало, началась поземка. Валенки и шинели настолько заледенели, что нельзя было ни нагнуться, ни согнуть руки. Страшные муки терпели те, у кого возникали проблемы с опорожнением желудка - ни штаны расстегнуть, ни присесть. Это был ужас!

Двигались почти без привалов. Люди выбивались из сил, падали и не могли подняться. Их пытались ставить на ноги и как-то заставить двигаться их товарищи, сержанты. Многие, пройдя несколько шагов, снова падали. У охранявших еще возможность двигаться, порой уже недоставало сил поднимать и тащить выбившихся из сил товарищей или подчиненных. И их бросали на произвол судьбы. Очень много людей погибло от холода и потери сил. Механического транспорта у полка почти не было. Кони, как и люди, тоже не получали корма, выбивались из сил и, как и люди, падали и погибали. Страшный был марш! Мне и тем, кого "мучил" в пехотном училище лейтенант Тузов, удалось вынести нечеловеческие нагрузки марша и не понести потерь. Как мы были ему благодарны!

Девяносто километров прошагал таким образом наш 70-й полк. При этом нас еще и бомбили! Бомбили-то, в основном, отступающие части 51-й армии, а нам (так нам казалось) попадало "попутно". Отступающие части имели печальный вид. Скорее всего, они в панике бежали. Многие - без оружия. На малочисленных транспортных средствах (автомобили, конный транспорт - даже кухни) люди висели гроздьями, срывались, падали, на их место карабкались другие. Удручающее зрелище! Все происходило совсем не так, как нам сообщалось и как мы сами представляли до этого. Два потока двигались в разные (противоположные) стороны.

Мы, солдаты, не имели ни малейшего представления, куда нас ведут таким ускоренным темпом. Догадывались, что впереди нас ждет что-то серьезное.

А вот как описывается наш марш у А.М.Самсонова, с.477 (примеч. 98): "Войска двигались по 40-50 км в сутки в условиях лютой зимы, населенные пункты на пути их следования были заняты тыловыми учреждениями и госпиталями, обогревание бойцов представляло невероятные трудности, но армия двигалась и вовремя своими передовыми частями - 3-й и 49-й гвардейскими стрелковыми дивизиями 13 гвардейского стрелкового корпуса, 98-й стрелковой дивизией и 70-м стрелковым полком 24-й гвардейской стрелковой дивизии (наш полк!) 1-го гвардейского стрелкового корпуса - удачно вышла на рубеж Громославка, Ивановка, Капкинка, предупредив действия противника"

В конце марша произошел такой эпизод. Морозное солнечное утро, в воздухе появился 4-х моторный транспортный "Кондор" - вез грузы окруженным немцам. Появились наши Ла-5 (пара). Завязался воздушный бой. "Кондор" был сбит. Начал падать недалеко от нас. Два летчика выбросились с парашютами. Нам команда - захватить парашютистов. Одного парашютиста относило далеко в сторону, за ним бросились полковые разведчики. У них завязалась перестрелка с приземлившимся летчиком. Летчик сопротивлялся и был убит. Второй приземлялся прямо в месте падения и взрыва самолета.

ХР-014
28.09.2001

Мы побежали к месту падения самолета. При взрыве в радиусе метров 200 разбросало его груз. Грузом был консервированный хлеб, каждая булка которого была завернута в пропарафиненную бумагу. Булки в виде брусков (формовые), весом 500-600 г. На верхней корке выдавлены цифры (на сохранившихся булках): 1938, 1940(по-видимому, годы выпуска). Большинство булок были разрушены на множество кусков. Парашютист же перед приземлением поднял руки вверх - сдавался. К самолету практически сбегался весь полк - было кому пленять парашютиста. Мы, сильно голодные, добежав до разбросанного хлеба, начали его запихивать в рот и попутно собирать в запас во что придется. Бросил на землю автомат, достал маскировочную сетку и на нее в темпе стал собирать и укладывать куски хлеба. Собирающего народа хватало. Надо было шустрить, чтобы собрать побольше. Я, перебегая с сеткой, совсем забыл про свой автомат. Спохватился, когда от него удалился метров на 150. Как я испугался! Это ж надо! Так увлечься и забыть об оружии! Удивительно, при дефицитности автоматов, никто на него не позарился. Голод всеми двигал. В общем, страх я испытал огромнейший и долго помнил о таком позорном случае.

Хлебом все пообъедались до тошноты и болей в желудке. Некоторые даже сознание теряли. Но никто со своими запасами не расставался. Отошли от самолета не более километра. Чувствуем себя препогано. А тут команда - срочно окапываться - ожидается атака немецких танков. Земля промерзла на солидную глубину. За несколько часов (к утру) удалось каждому вырыть по круглой ямке на глубину меньше метра. Если бы атака немецких танков состоялась, вряд ли бы мы уцелели в степи и в таких ямках.

В памяти об этих днях остались непрерывные перемещения, танковые бои, бои в воздухе, частые бомбежки немецкой и итальянской авиации, морозы, недосып и жуткая усталость.

Пришлось поучаствовать в непонятном танковом десанте. На закате солнца, в мороз, на окраине одного из населенных пунктов нашу роту подвели к работающим на малых оборотах танкам Т-34 и, не поставив никакой задачи, приказали по отделениям занять места на броне танков. Танкисты грелись в сохранившихся хатах, а мы в ожидании их появления, мерзли на броне. Наконец, танкисты заняли свои места в танках. Нам опять-таки никто ничего не объяснил, куда нас везут, где, когда и что нам надо будет делать. Двинулись в темноту. Нас на броне швыряет, держаться почти не за что, руки прихватывает мороз. Тоскливо. В темноте начали появляться вспышки искр, звук взрыва не всегда был за грохотом и лязгом танков слышен. Судя по всему, немцы били в темноте по площади.

Вдруг, наш танк резко остановился. Мотор заглох. Мы от резкой остановки чуть не слетели с танка, набили себе синяков и шишек. Стали явственнее слышны разрывы. В танке тишина. Потом звук открываемого десантного люка (и, по-видимому, люков механика- водителя и стрелка-радиста). Танкисты покинули танк, ничего не сказав нам, и бросились бежать назад, к селу (откуда выехали). Видя такое, мы тоже покинули танк и бросились вдогонку за экипажем. Через некоторое время вернулись практически все танки. Что это была за "операция" я так до сего времени не могу понять..