Равенство и Свобода. Отступить, но не уступить.

Всем великим переломам в жизни европейских народов предшествовали периоды глубинной духовной и интеллектуальной подготовки. До французской революции была французская энциклопедия. Троичную русскую революцию выстрадали три незабвенных поколения ее идейных творцов. Нынешний перелом надвигается в стране, которая являет собой интеллектуальную пустыню.

И почему вскрытие самого драматического пласта нашей истории, хранящего следы нравственного пожара, невиданных злодейств и бесчисленных трагедий отцов и дедов ведут словно бы и не их дети и внуки, и даже не профессиональные историки и археологи, а бригада лихих репортеров из уголовной хроники?

Нет ответа. Культура безмолвствует...

Это совсем не означает, что царит тишина, по меньшей мере, благодатная для раздумий и самоанализа. Место теоретического диалога занимает трескучая публицистическая свара и перемывание костей, которыми усеяно поле давней битвы славянофилов и западников.

Кучка околостоличных интеллектуалов, опьяненная безнаказанностью, буйствует и сводит счеты среди безобразных идолов вчерашнего дня, поваленных в одночасье, как костяшки домино.

Рынок спасительных рецептов предлагает лишь на разные лады перелицованную формулу "Запад нам поможет".

И надо всем этим звучит крепнущее эхо давнего пророчества: "Для того, чтобы было, что распределять, надо прежде всего иметь что-нибудь, а чтобы иметь - надо созидать, производить." Чье же это пророчество, и насколько фатально оно для судеб страны?

Явная гипертрофия принципа распределительной справедливости и угнетение начала свободы производства, индивидуальной свободы экономического и всякого иного творчества - такой диагноз все чаще звучит у ложа агонизирующего "народного хозяйства". Дело вовсе не в пресловутом диктате производителя над потребителем. Реальная суть проблемы – в неограниченном диктате распределителя над этим производителем. Те, кто не умеет и не желает трудиться, готовы уморить страну голодом, лишь бы не позволить по-настоящему работать и жить тем, кто хочет и может.

Современного читателя изумляет, с какой глубиной и силой предвидения эта проблематика разработана в сборнике "Вехи", три издания которого увидели свет ... в марте, мае и июле 1909 г. Цитированное выше пророчество принадлежит С.Франку, одному из авторов сборника. И это далеко не случайное прозрение или совпадение. "Вехи" представляют собой подлинное собрание сбывшихся грозных пророчеств.

"Теоретически в основе социалистической веры лежит тот же утилитаристический альтруизм - стремление к благу ближнего; но отвлеченный идеал абсолютного счастья в отдаленном будущем убивает конкретное нравственное отношение человека к человеку, живое чувство любви к ближним, к современникам и их текущим нуждам. Социалист - не альтруист; правда, он также стремится к человеческому счастью, но он любит уже не живых людей, а лишь свою идею - именно идею всечеловеческого счастья. Жертвуя ради этой идеи самим собой, он не колеблется приносить ей в жертву и других людей. В своих современниках он видит лишь, с одной стороны, жертвы мирового зла, искоренить которое он мечтает, и с другой стороны - виновников этого зла. Первых он жалеет, но помочь им непосредственно не может, так как его деятельность должна принести пользу лишь их отдаленным потомкам; поэтому в его отношении к ним нет никакого действенного аффекта; последних он ненавидит, и в борьбе с ними видит ближайшую задачу своей деятельности и основное средство к осуществлению своего идеала. Это чувство ненависти к врагам народа и образует конкретную и действенную психологическую основу его жизни. Так из великой любви к грядущему человечеству рождается великая ненависть к людям, страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению..."

Коллизия двух принципов - распределительной справедливости и производящей свободы - в нашей истории далека от исчерпания. Завершен лишь один акт исторической драмы.

В таких обстоятельствах первая же идея, открывающаяся умозрению - снять шляпу перед проницательностью "веховцев" и, похерив предательский и дискредитированный принцип распределительной справедливости, броситься в объятия его противоположности. Можно доказать, что это неверно, но легче показать, что это невозможно: невозможно вследствие реальной расстановки сегодняшних общественных сил. Боле того, можно утверждать, что сами "веховцы", доживи они до нынешних дней, заняли бы иную позицию. Свидетельство тому – бердяевские "Истоки и смысл русского коммунизма". Сам он не раз напоминал, что предрек неизбежную победу большевиков еще в статье 1907 года. Среди уроков "Вех" - способность не путать жизненные реалии с нравящимся идеалом.

Основным сознательным носителем демократического идеала распредительной справедливости в трех русских революциях оказалась интеллигенция - специфический феномен российской жизни середины 19-го - начала 20-го века. Но под этим светлым островком сознания простиралась бытийная тьма бессознательного - бездонный резервуар распадающегося общинного уклада, откуда выплескивался и городской пролетариат с его "нутряной" тягой к справедливости.

Творческое, производящее начало на этих просторах ощущало себя бездомным. Производящая свобода владела умами и сердцами лишь тесной плеяды духовных лидеров русского "серебряного века".

Выморочному буржуазному укладу было не до священного принципа свободы частного предпринимательства. Ростки гражданского общества едва пробивались...

Сегодня Бердяев, Франк, Струве и другие внезапно сделались кумирами российского образованного слоя. Интеллигенцией этот слой именуется лишь по недоразумению. У нынешних интеллектуалов - другие корни и иные кумиры.

В необъявленной журнальной войне последних лет производящая свобода явно начинает одолевать распределительную справедливость. Но тонкая пленка публицистической пены лишь скрывает мощное движение глубинных слоев молчаливого большинства. И это большинство уже перестает молчать. Все это говорит о том, что идеал распределительной справедливости жив и настроен весьма агрессивно. Из глубин общинного "бессознательного" произошла его возгонка в сферу массового общественного сознания, всячески поощрявшаяся правящим административным укладом.

Так что сегодня не стоит возлагать чрезмерных надежд на призывы раскрепоститься, дать простор творческому началу, высвободить производящие силы общества. И дело не только в массовой враждебности, с которой столкнутся эти призывы, но и в том, что они обращены в пустоту. В стране катастрофически не хватает людей, не потерявших способности и вкуса к подлинному творчеству. Это наш главный дефицит, источник всех прочих дефицитов.

Великий спор справедливости и свободы начался не вчера и окончится не завтра. Это всемирная, всечеловеческая драма, а не участь одной лишь России, но России уготована в ней своя, особая роль. Весь вопрос в том, сможем ли мы, наконец, играть эту роль сознательно, или же неосмысленный сюжет обернется слепым роком, подлинной трагедией для нас и для других народов.

Борьба двух идеалов не означает борьбы светлых и темных сил, в которой одни всенепременно должны восторжествовать, а другие - быть истребленными на корню. История свидетельствует, что злом оборачивается именно безраздельная диктатура любого из принципов, добро же таится на зыбкой грани равновесия между ними.

Русский этнос, как и всякий иной, издревле заключал в своей целостности оба начала. Осенял эту бескрайнюю землю дух свободы, были в ней творцы и землепроходцы, еретики и казачья вольница. Правда, русская свобода по духу своему ближе к славянскому понятию "воля", чем английскому "liberty". Это не была свобода для избранных, элиты, расы господ. Русь при самом зарождении представляла собой совокупность различных племен; формирующийся русский этнос и позже не раз принимал в себя, изменяясь, кровь с запада и востока, севера и юга. Существует русский дух, но не существует русской крови. На свете найдется немного мест, где проповедь национальной исключительности имеет меньше шансов на успех, чем здесь.

Пожалуй, крен в сторону уравнительного начала наметился вслед за тем, как в XIII веке первая волна великого нашествия Востока выжгла городской уклад, гнезда мастеров и первооткрывателей.

Волею судеб Россия, обладательница бездонного байкальского колодца с чистейшей пресной водой, сама сыграла роль уникального резервуара, хранилища общинного равенства. Отсюда оно щедро расплескалось по миру в величайшей буре ХХ века. Но если внутри страны концентрация и брожение уравнительного начала обернулись ядом репрессий, вытравливанием творческой свободы - во внешнем мире эти брызги стали живой водой справедливости, обеспечили огромные социальные завоевания людей труда, помогли рождению европейской модели демократического социализма.

Каков же смысл нового содрогания гигантского тела страны, нового лобового столкновения двух идеалов? Что принесет оно?

Окончательное торжество восточной уравнительной справедливости на шестой части земной суши?

Или внезапную победу принципа свободы, обеспеченную массированной поддержкой Запада?

Это означало бы разрыв тысячелетней линии судьбы России, отказ от ее уникальной исторической миссии и переход к реализации традиционной европейской модели развития на пустом месте с отставанием от соседей на столетия. Противоположности смыкаются.

Чистые принципы самоубийственны. Конечно, нам никуда не деться от написанного на роду начала социальной справедливости. Воплощать его во всей полноте, порождать и хранить его тепло, щедро излучать в космос человечества призвана звезда России. Но непримиримому идеалу справедливости придется потесниться, принять в себя свою противоположность - идеал производящей, творческой свободы. Отступить, но не уступить. Принять его до известной степени и на известных условиях. Стать с ним в определенное отношение.

Каково это совершенно конкретное отношение в различных сферах материальной и духовной жизни нашего общества - в такой форме сегодня встает перед нами извечный русский вопрос "Что делать?".

 Отрывок из статьи С.Б.Чернышова «Новые вехи»

http://www.ckp.ru/biblio/c/chernyshev/vekhi/vekhi_rus.htm#_ftnref38