Не будем ничего требовать

Слушая "Прямую линию", я в какой-то момент понял, почему полтора года назад весть о возвращении Путина разозлила те городские круги, которые прежде были вполне лояльны режиму, а, по мнению многих, вообще могут считаться главными бенефициарами путинской стабильности.

Путину ничего не нужно. Ему лениво. Он даже свои рекорды по продолжительности общения с народом ставит все больше потому, что не может преодолеть инерцию начатого когда-то движения в этом направлении.

Путин живет в своей обособленной реальности и с каждым годом все глубже в нее проваливается. Глядя на это, люди делают выводы.

Почему наши суды работают так плохо? А как еще им работать в государстве, где уголовное дело против юрлица, на которое пожаловались Путину в прямом эфире, заводят в тот же день? Чем больше все эти ЖСК, главы районов, прокуратуры и следственные отделы боятся Путина, тем меньше они боятся простых граждан. Они понимают, что если претензии любого самого незначительного человека, хоть законные, хоть нет, будут зачитаны в прямом эфире – чиновникам придется испытать все ужасы монаршего гнева, а не будут зачитаны – тогда можно подтереться этими петициями, сколько бы подписей под ними ни стояло.

"Люди, которые борются с коррупцией, сами должны быть кристально чистыми", – реагирует Путин на замечание о том, что Навального затаскали по судам. А поскольку – продолжим мы нехитрую мысль президента – кристально чистых людей нет со времен, когда было сказано: "кто из вас без греха", то и с коррупцией бороться не нужно. Заодно посылается сигнал бизнесу: сколько уголовных дел можно при желании завести на всякого проявившего хоть какую-нибудь хозяйственную активность.

В последние годы Путин искренне поверил сначала в то, что государство это он, а затем и в непогрешимость себя-государства. Он считает, что "список Магнитского" несправедлив потому, что в России "еще никто не расследовал даже, что там произошло". Точно так же еще в конце своего премьерства, комментируя на встрече с российскими писателями слухи о хищениях в "Транснефти", Путин сказал: "Если бы там было что-то уголовно наказуемое, то я вас уверяю - там уже давно за решеткой сидели бы люди". Если Россия не расследовала преступление против Магнитского, значит, преступления не было. Если Россия не посадила руководство "Транснефти", значит, коррупции там не было. Вся созданная современной цивилизацией система контроля над действиями государства – международная и внутренняя – остается вещью, Путину совершенно непонятной. По его словам, НКО и оппозиция должны помогать власти решать те проблемы, которые власть перед собой ставит.

Он выступает против них только если их деятельность "направлена не на оздоровление общества, а на самопиар, во вред обществу" и когда она приобретает "здоровые и цивилизованные формы". А какая деятельность должна считаться здоровой, определяет тот же Путин.

Эта ситуация трагична. Было бы лучше, если бы Путин хитрил и юлил, как это, по-видимому, было в начале его президентства. Однако сейчас он совершенно искренен в отношениях с тем миром, который создал в своей голове. Все эти "прямые линии", а шире – вся государственная пропаганда направлены уже не вовне, а внутрь – на обслуживание этого существующего в отдельно взятой голове мира.

Очень многие россияне за последние два десятилетия побывали в развитых странах и хотят от нашего государства такого же отношения к своим гражданам, какое видели там. Кто-то требует такого отношения прямо здесь и сейчас, кто-то, посмеиваясь над самыми нетерпеливыми, говорит, что Россия со временем постепенно цивилизуется. Однако позиция Путина по этому вопросу в последнее время становится все более определенной: никакого движения в сторону западного подхода к правам человека у нас не будет. "А почему они от нас должны требовать внедрения их стандартов? А может, мы давайте потребуем внедрения наших стандартов у них? Давайте не будем друг от друга ничего требовать", – говорит Путин. По мнению Путина, все стандарты равноценны, а устанавливать их может только суверен. Ему в голову не приходит, что государство – не его собственность.

Никаких прорывов не будет. Страна будет и дальше стягиваться в города-миллионники, душа России – ее провинция – опустеет и будет заселена этносами, чья культура и ментальность несовместимы с русскими. При этом жить в задыхающихся городах станет невозможно. Усталость и озлобление подхлестнут рост экстремистских настроений. Культура, наука и образование, с которыми некоторые еще связывают надежды на какое-то возрождение, будут убиты, хотя и не сразу. Безответственность чиновников будет расти, потому что отвечают они только строго по вертикали наверх, больше никуда. К коррупции и фальшивым диссертациям все привыкнут, потому что сколько ни разоблачай – толку нет. И все будет так или примерно так.

Все дело в надежде. Человек склонен верить в лучшее будущее, и мы в него верили, порой сами того не осознавая, и при Брежневе, и при Ельцине. Вот уйдет этот маразматик, думали мы, и что-то изменится. Путин единственный из всех правителей, который ясно и доходчиво показывает, что за горизонтом ничего нет. А когда он по возрасту больше не сможет править, окажется, что в обществе не осталось ни одной группы, которая желала бы более разумного и справедливого устройства.