Дети, или Несколько слов "ни о чем"

Выглядит так, что наши дети, их беды и радости почему-то не являются темой, заслуживающей стать предметом постоянного публичного обсуждения. Мы только о детях и болтаем с родными и близкими, но общество как таковое не выработало потребности сделать детей наших одной из самых важных тем в общественной "повестке дня". Что, возможно, и неплохо, поскольку когда дети упоминались в последний раз, у них снова предлагали что-то отобрать. В этот раз — право сирот получить шанс вырасти в семье за пределами этой страны, обрести шанс на полноценную жизнь. Правильно, ведь патриотически жевать голодные слюни в детских интернатах в ожидании объятий улиц и несовершеннолетней пенитенциарки — судьба куда более привлекательная.

Ну ладно, раздавать детей и правда не годится. Но секундочку — что наши дети в качестве перспективы получат взамен?

А ничего хорошего на самом деле не получат.

Детские дома для сирот в большинстве своем — образец неповторимой гармонии материальной и духовной разрухи. Это не те аккуратненькие, для телеящика. Это те, где мусор в коридорах, где белья, как и штукатурки, не было никогда. Где дети дерутся за такой деликатес, как морковка. Те, где половину воспитателей следовало бы беатифицировать, а вторую половину — посадить. Брошенные на произвол судьбы государством, планку базового человеческого достоинства выдерживают лишь те приюты, которые смогли раздобыть хоть какие-то пожертвования, в том числе от ненавистных иностранцев. Говорят, что в таком государстве как Израиль (представляете?), такой феномен как система детских домов, интернатов и т.д. отсутствует в принципе. За любым ребенком, который рождается или позже становится сиротой, заранее выстраивается очередь из десятка семей, которые не просто готовы, а стремятся его усыновить.

Для нас (как для общества) дети как феномен ну вот не являются "святостью", они не воспринимаются нами как самые главные и истинные властители этой территории. Нет, в пределах своего семейно-племенного микроцарства ранних лет мы боготворим наши чада на всех трогательных этапах — "свое не пахнет", "ох, как дети растут — уже в первый класс, и такое же умненькое" и т.д. Но чем мы их кормим, согласно с какими "школами" экспериментируем с их воспитанием, какие решения принимаем относительно их здоровья, и почему...

Заслуживаем ли мы наших детей? Заслуживаем ли быть их родителями? В политикуме последнего десятилетия стало модно поощрять нас становиться демографически ответственными. Как на аукционе растут ставки социальных выплат за рождение ребенка. Что ж, дело хорошее, конечно, но и очень ответственное. Потому что, во-первых, предусмотрел ли кто-либо, как должна быть развита соответствующая инфраструктура — детские поликлиники, детсады и т.д., чтобы подхватить и адекватно обслужить эту спровоцированную демографическую вспышку? Жесткий цирк в этой сфере известен не только папам и мамам. А во-вторых — кто-нибудь продумал логику ответственного отношения к отцовству как залогу получения материальной помощи? Если поговорить с акушерами-гинекологами районного уровня, они расскажут в красках, что такое иметь дело с женщинами, для которых конвейерное продуцирование детей — механизм профессионального тунеядства за счет государства. Бог с ними, с деньгами, это мизер по сравнению с "более безотлагательными нуждами". Детей жаль до слез, потому что ясно, о каких социальных слоях идет речь, и что этих детей ждет...

Но вернемся ко всем нам. В публичном пространстве мы не то, что не любим детей, мы любим, как умеем — любим, как получается. Мы Бог весть как ведем себя в их присутствии в общественных местах, ворчим на них в транспорте, шикаем даже в церквях. Если он, бедняжка, неосмотрительно ручки за спину заложил в храме, может еще и по-христиански по затылку получить от совершенно чужой бабушки.

С первых шагов мы обрекаем наших детей на выживание в токсичной атмосфере. Наши дети сызмальства часто попадают в ободранный, злой и беспробудный мир дошкольных учебных заведений. Тех, кто не попадает, поскольку они — "Дети", жаль не меньше, поскольку свои самые светлые годы они проведут в окружении одного или двух приматов в черном, и томной гувернантки в тоскливых размышлениях о том, как это она могла променять на несчастную "энную" сумму баксов в месяц свои незаурядные красоту и талант. Для кого-то из нас дети — серьезная и временами отягощающая повинность, если не каторга, для других — "статусная вещь".

Потом искренне удивляемся, как так случилось, что из наших пирожков часто вырастают или дегенераты, или приматы в дорогих консервных банках на колесах, из-за которых мы своих детей боимся выпускать на улицы.

Цинизм наших дней нас если не отравляет, то, по крайней мере, учит быть осторожными в важном для общественной морали вопросе детской благотворительности в широком смысле этого слова. Мы уже приучили себя холодно, но вежливо игнорировать детей-попрошаек под церквами и в переходах, справедливо считая, что большинство из них — часть хорошо организованной мафии, и копейки из пожертвованного эти дети не получат. Более снисходительные из нас предложат купить им чего-то пожрать — булку там, батон. Мы понимаем, что грудничок, спящий беззвучно-беспробудным сном на коленях у попрошайки, скорее всего ею же накачан снотворным. Но все равно раздвоенными остаются наши эмоции, когда смотришь на ребенка около Охматдета, на экране телевизора, на страницах газет или билбордах, который заглядывает тебе в глаза и просит деньги на операцию за рубежом, которая спасет ему жизнь. Поскольку мы не можем избавиться от сомнений, не можем отогнать подозрения, ведь мошенничеством и цинизмом мы могли заразить даже их, еще недавно святых и невинных. По ходу спрашиваем себя — что у нас за медицина, что надо за границу переться?

Уже позднее, в немного старшем возрасте, мы начнем запутывать наших детей относительно вещей более величавых. В отношении языка, на котором они могут-должны-обязаны разговаривать, относительно того, где и почему мы живем. Мы швырнем их в бездарные в большинстве своем садистские лапы системы образования, где их еще в школе научат, что такое взяточничество. Не будем спать ночами, думая, когда и в каком состоянии они вернутся из пугающего "оттуда" домой.

И снова их подведем, к сожалению. Так как не сможем их вооружить честной, вменяемой шкалой ценностей, которые будут полезны в реалиях современной Украины. Потому что таковой не существует. Наши дети будут барахтаться, как смогут, сами. Будут искать систему приоритетов, с которыми они смогут и захотят жить. Где-то между банальным выживанием и жлобским представлением о человеке "успеха".

Мы в долгу перед нашими детьми. Потому что именно они делают из нас настоящих небезразличных граждан этой страны. Это сквозь них, словно сквозь лупу, мы начинаем ощущать территорию, на которой живем. Возмущаться качеством медицинских услуг этой страны, поскольку заниматься своим здоровьем мы традиционно отказываемся. Хвататься за голову от качества и продажности нашего образования, хотя нас это в массе мало интересует. Это их, детей наших,книжки-букварики вызывают у нас шквал эмоций, а не третьесортная пурга "для взрослых", которую нам навязывают за наши же деньги. Далекие от нас освоенные кем-то миллиарды гривен становятся преступлением тогда, когда мы вспоминаем, что творится в детских инфекционных больницах, роддомах и т.д. Негромкое ворчание по поводу автомобильного движения в городах перерастает в свирепый гнев, когда какого-то ребенка "скорая" не довезла до больницы, потому что ее не пропустил очередной кортеж.

Мы плюнули на нашу мечту о лучших нас, мы приспосабливаемся, воруем, выкручиваемся, врем, ведем себя по-свински с ближними и дальними. Смиренно так. Может, есть смысл оторвать одно место от чего-то там и сделать все для того, чтобы хотя бы наши дети не были похожи на нас? И чтобы "не быть как мы" не означало для детей бежать от нас подальше...

* * *

Этот разговор важен даже не потому, что есть ряд аргументированных претензий к нам самим или к государству. Он — значительно глубже, потому что это заочный диалог поколений. Досадный для нас, поскольку мы свой шанс как бы это... "про-это вот...". Наши дети — и в самом деле наше, а не только их будущее.

Мы хотим верить, глубоко в душе мы знаем, что наши маленькие люди без права голоса сами прорастут сквозь бетон морального банкротства. Что выживут со своей всепобеждающей детской беззаботностью, с широко раскрытыми веселыми глазами. Что расцветут вопреки, а не благодаря, потому что, по большому счету, нам нечего им дать.

Для нас, поколения родителей и наших родителей, остается огромный соблазн сказать себе: ну — что же, нам осталось простое и бессмертное гипократовское — "Не навреди". Этого мало. Давайте иметь совесть...

Надпись-На-Заборе