«Мы – «выживашки»

Посмотрите на реальность. Репортаж Znak.com из поселка, который портит жизнь уже третьему свердловскому губернатору

Вот уже полгода жители вотчины известного уральского рейдера Павла Федулева, поселка Лобва, вынуждены осваивать новую специализацию – вымогателей: честно заработанные деньги они могут получить, только постоянно угрожая голодовками. Высококлассные специалисты по деревообработке, которых некогда привечал сам Леонид Брежнев, справляются с новой наукой с переменным успехом. Накануне поездки свердловского губернатора Евгения Куйвашева на дачу к Владимиру Путину в Ново-Огарево им удалось «отжать» 5 млн рублей, потом еще 6. Зато друг Эдуарда Росселя остановил на Новый год сердце их любимого предприятия — котельную. А теперь им в буквальном смысле грозят еще и концом света. Подробности того, как готовятся умирать, но не сдаваться 8 тыс. свердловчан - в материале Znak.com.

Диспозиция

С лета 2012 года небольшой свердловский поселок Лобва (по разным данным, от 8 до 9 тыс. жителей) в 300 километрах на север от Екатеринбурга стал для региональной власти настоящей «кровоточащей раной». Хотя на фоне голодающих рабочих Верхнесалдинского матзавода, новоуральского АМУРа и митингов за спасение Богословского алюминиевого завода, заявления лобвинцев «выкопаем картошку и тоже сядем голодать» поначалу, признаюсь, воспринимались скорее как гротеск.

Станция «Лобва». Открыта в 1905 году. С нее и началась история поселка

Но к началу ноября, когда проблемы прочих свердловских предприятий удалось решить, в Лобве, несмотря на вмешательство уполномоченного по правам человека Татьяны Мерзляковой, главы минпрома Вячеслава Пинаева и прокуратуры, все только обострилось. Сотрудники прекратившего работать в апреле 2012 года местного ЛПК, принадлежащего супруге Федулева Елене Копытовой и арендовавшегося последние два года соратником Росселя Владимиром Огибениным (его «Магистраль» некогда получала самые лакомые дорожные контракты), не желали забывать о накопленном перед ними долге по зарплате в 22 млн рублей.

Лобвинский биохимзавод. Принадлежал государству, Федулеву, теперь Шарафулину. Закрыт в 2009 году, оставив без работы 500 человек

Накануне установочной встречи Евгения Куйвашева с Владимиром Путиным (состоялась 13 ноября) была даже обозначена конкретная дата начала голодовки, место ее проведения и подготовлено опасное для региональной власти письмо главе государства. Стало очевидно — ситуация тяжелая, требующая быстрых и эффектных решений. Огибенина убедили погасить часть долга — 5 млн рублей - и объявить конец декабря сроком перечисления оставшегося. Казалось, все урегулировали.

Клуб «Рассвет» переживает закат

Музей Лобвы увезли в другое здание

Новый виток эскалации случился через месяц. В декабре сроки погашения задолженности были сорваны. В ответ объявлена новая дата голодовки — 18 декабря. Снова начались переговоры. Голодовку отложили на 25 декабря, а когда пришел второй транш в 6 млн рублей, о ней забыли вновь. Но через четыре дня случился третий кризис в отношениях — Владимир Огибенин принял решение остановить заводскую котельную и отправил без оплаты труда на Новый год 80 обслуживавших ее человек. На грани остановки оказалась заводская подстанция, питающая электричеством саму Лобву, еще 9 поселков и Южнозаозерский прииск (добывают золото и платину, связан с группой «Полиметалл», которую контролируют Александр Несис, Александр Мамут и чех Петер Келлнер).

А на самом деле…

Все куда сложнее. Только въехав в поселок, уже ощущаешь — это вымирающая территория. На улицах почти нет людей, те, что попадаются, одеты крайне скромно — валенки, потертые пальто и телогрейки, шапки-ушанки. Никаких дубленок, норковых манто или модных пуховичков. Редкие машины под стать владельцам — ржавые 20-летние иномарки, не менее подержанные УАЗы и ВАЗы. Окна многих домов и квартир заколочены. А ведь в 80-х годах поселок экспортировал в 13 стран мира миллионы тонн высококачественных пиломатериалов и его снабжение было на уровне закрытых атомных городков - ЗАТО. О былом величии сейчас напоминают только два ДК (один закрыт), большое, даже по нынешним меркам, здание больницы и несколько десятков многоэтажек из силикатного кирпича.

Из таких башенок местные берут воду. Кончится электричество - придется, видимо, топить снег

«Мы — «выживашки»,— с явно считываемой тоской в глазах произносит мужчина, с которым мы разговорились у стен поселковой администрации. На вид лет 35-40 — еще совсем молодой. Но уже на инвалидности: «Работал здесь на гидролизном (второе градообразующее предприятие, прибранное к рукам Федулевым в эпоху «дикой приватизации», перепроданное другому одиозному свердловскому бизнесмену Марсу Шарафулину за 36 млн рублей и в 2009 году остановленное). Потом на ЛПК. Потом на 5 лет уезжал в Москву на заработки. Там получил инвалидность. Вот полгода как вернулся». Не скрывает: вернулся в Лобву — доживать.

Говорят, храм появился в Лобве лет 7 назад. Теперь расширяется. Пока тяжело, к Богу не зарастет народная тропа

Работы здесь практически нет. Открыто говорит об этом даже глава поселка Алексей Бондаренко — его удалось отыскать не у себя на рабочем месте, а в вышестоящей администрации Новолялинского городского округа: «У нас есть небольшие пилорамы (штук 5-6 на весь поселок, обслуживаемые двумя десятками людей), в администрации, в милиции можно работать. Больше ничего». По его словам, если разоренные предприятия не найдут нового собственника-инвестора, его территорию ждет «упадок». Но сам он, создается впечатление, бороться уже перестал:

- Почему котельную на ЛПК отключили?

- Собственник Копытова, арендатор Огибенин. Чье решение остановить, это я без понятия. И по большому счету, меня это не особо волнует. Мое жилье (поселок) под отоплением. Что они дальше решают с комбинатом, я не знаю.

- Срок погашения долгов по зарплате перед работниками тоже сорван. Теперь называют конец января, что не получилось?

- Не получилось, не могу сказать почему.

- А вы вообще с собственниками, с арендаторами общаетесь по всей этой ситуации?

- У-у (вертит отрицательно головой). Ну, в рамках комиссии (в минпроме) встречались.

Управление лобвинского ЛПК. Здесь холодно и пусто

Среди его подчиненных самая обсуждаемая тема - слух об ошибке, допущенной кем-то из журналистов:

- Вы из газеты? — звучит вопрос «в лоб» прямо на входе. - А чего вы там про нас пишете? Пишете, что оба завода запущены. Тоже мне, «Областная газета»! Или кто вы там, «Российская»? — ведут к окну и тыкают в заснеженное пространство вымершего завода (из мэрии ЛПК виден как на ладони).

— Нет, я из Znak.com,— облегченно открещиваюсь от коллег (да простят они меня).

Доска почета комбината. Будет ли обновлена когда-нибудь еще?

В курс происходящего в Лобве путем экскурсии по поселку вводит известная многим cвердловским журналистам Ольга Никулина. Коренная жительница Лобвы, закончила лестех в Свердловске (УгЛТУ), с 1985 года работала на местных предприятиях, последние 11 лет в бухгалтерии центрального лесопункта ЛПК (это самое близкое к Серовскому тракту подразделение, по сути, гараж ЛПК и ремонтная база для тягачей с тракторами, работавших на заготовке и вывозе древесины). Она, как и сотни других, пережила взлет своего любимого (в этом нет сомнений) предприятия и оставалась с ним до последних дней его жизни.

Альтернативу замороженной котельной ЛПК запустили в прошлом году. Можно сказать — успели. Хотя бы жители и школа напротив без тепла не останутся

На территорию комбината нас не пустили. На всех КПП сидит охрана Владимира Огибенина. Но и снаружи видно, что все подъезды занесены снегом — по другую сторону забора пустынно. «Вон там видите двухэтажное здание? Экспортный цех. Туда при Брежневе финское оборудование поставили. Делали пиломатериалы на экспорт: обшиву — по-вашему вагонку, доски. На нее такой спрос был! Через Новороссийский порт возили, через Ленинградский: и в Африку, и в Европу, в Казахстан. Потом деньги перестали вкладывать, все износилось. Цех еще за полгода до закрытия остановили», — рассказывает Никулина, по мере повествования ее тон меняется — место ноткам гордости уступает печаль по минувшему.

В советские годы отсюда выходил состав готовой продукции каждый день. Среди потребителей - 13 стран мира

Следующий пункт - трехэтажное здание управления комбинатом. Единственная машина на въезде - Toyоta LC Prado господина Блажкина. От имени Огибенина он управляет охраной и имуществом комплекса. Прямо за автомобилем - Доска почета с десятками выцветших фотографий передовиков и ветеранов. Когда-то здесь работало 2 тыс. человек. «Гремели на всю область»,— бросает ремарку наша провожатая. Действительно, лобвинский ЛПК, в советское время головное предприятие Свердлеспрома, перерабатывал 1 млн кубометров древесины в год. Каждый день из ворот выходил железнодорожный состав с готовой продукцией. Такого сейчас не представить. В самом управлении тихо и, после отключения котельной, холодно. По центру холла замерзает банкомат УБРиР — через него бывшие работники получают свои долги.

Теперь запустение повсюду. Наш провожатый Ольга Никулина говорит, что репортаж о коллапсе порывалось снять даже голландское телевидение

Дальше по маршруту: занесенные снегом площадки складирования хлыстов, раскряжевки, сушки, переработки, козловые краны и транспортный цех, к которому ведут ржавеющие пути. Территория бывшего ЛПК поражает своими колоссальными масштабами. «А вон видите трубы? Это как раз котельная. Та самая, которую погасили. Наверное, это конец»,— махнула рукой Никулина. Для заводчан котельная - это сердце предприятия, теперь замершее. Раньше оно давало тепло не только в корпуса ЛПК и часть жилого сектора, но и играло важную роль в производственной цепочке. Силами котельной подогревали зимой часть реки, по которой раскряжеванные бревна (напиленные кусками) переплавляли в цеха, где их распиливали на брус и доски.

Котельная лобвинского ЛПК. Помните: «Огни в моей топке совсем не горят, в котлах не сдержать больше пару»?

Окольными тропами попадаем на единственный пока еще работающий объект ЛПК — местную подстанцию 110 кВт.

Ее помещение тоже отключено от отопления. Трем женщинам-операторам зарплату не платят. Но боевого поста они не покидают, и местные жители их поддерживают, чем могут, электрообогревателями тоже. Если уйдут и эти трое, в поселке наступит конец света. «Еще подстанцию отключат, тогда нам точно песец, по-русски говоря. Воды не будет — насосы на электричестве, связи не будет, котельные (поселковые) встанут»,— объясняет Ольга Никулина.

Водители этих машин в былые времена делали рекорды Советского Союза. Теперь работают вахтами кто где

На этом фоне названия местных магазинов: продуктовый — «Шик», мужской и женской одежды — «Элит» - кажутся издевательством. Диссонирует с окружающей действительностью и двухэтажный особняк красного кирпича бывшего главы Лобвы Александра Целлера (таких в поселке еще два, все рядом: один принадлежат директору разорившегося молокозавода, второй владельцу местных магазинчиков). Поговаривают, что у самого Целлера все тоже более чем хорошо. Недавно его сын получил едва ли не монопольное право на транспортное обслуживание поселка — место муниципальных автобусов заняли его частные маршрутки.

Дома по улице Мира. Основной контингент здесь пенсионеры — ветераны труда. Всю жизнь отдали предприятию, и теперь… их топят фекалиями

Для разнообразия Никулина привозит нас к своему дому на улице Мира. Выгребные ямы трех двухэтажек не чистили с конца прошлого года. И переполнившие их фекалии теперь растекаются по округе, наполняя ее смрадом. «Скоро уже из подъезда выйти не смогу. Какашки намерзнут, и все. Озонируйся тут на старости лет»,— возмущается колоритный старичок в телогрейке. Оказывается, это ветеран лобвинского ЛПК Борис Сухарев, проработавший там водителем 45 лет. Его коллега «по цеху» - более молодой Игорь Казаков, как и Никулина, входящий в инициативную группу, плюнул на все и уехал на заработки куда-то в сторону Серова. Ждать, когда перед ним погасят долг без малого 100 тыс. рублей, ему некогда — «кушать хочется каждый день», как-никак «семья за плечами».

Экс-водитель Борис Сухарев боится, что какашки его победят. Свое «спасибо» местной УК «Новый город» уже сказал — без толку

Вообще работа вахтовым методом - это сейчас самый распространенный способ заработка у лобвинцев. Другие источники дохода - пособия по безработице, выплачивать которые прекратят весной 2013 года, пенсии и пособия по инвалидности. Все. «Не запустят ЛПК - следующими без работы останутся учителя, врачи, все постепенно. Поселок будет вымирать»,— горько резюмирует Ольга Никулина. Два ее сына уже живут в Екатеринбурге.

Лучик света

Пока сотрудники лобвинского ЛПК раздумывают, не объявить ли им о голодовке снова, их предприятие пытаются спасти административным путем. На месте этим занимается глава Новолялинского округа Сергей Бондаренко (лобвинскому главе Алексею Бондаренко он дальний родственник). Он сам из Лобвы и до 1985 года руководил центральным лесопунктом. «Мои возили по 500 тыс. кубов»,— не без гордости вспоминает он сейчас те времена.

Дом бывшего главы Лобвы Александра Целлера. У него, в отличие от сограждан, все неплохо

На рабочем столе - пухлая пачка документов по нынешней ситуации на комбинате. Поверх всего лежит последняя заметка нашей интернет-газеты об отключении котельной. За время часового разговора со мной Бондаренко дважды созванивался по оперативным вопросам с и.о. заместителя министра промышленности Вячеславом Тюменцевым (ему поручено лично урегулировать ситуацию). «Я 80% времени сейчас Лобвой занимаюсь»,— словно извиняясь, произносит Бондаренко.

Дом по улице Кузнецова, 22. Зарезервирован в качестве базы для возможной голодовки. Если что… больница напротив

О том, что сейчас происходит на ЛПК и почему такое случилось, рассказывает с двумя картами в руках: одна самого предприятия, вторая — лесного фонда округа. «Раньше на Лобву работал весь север области. 500 тыс. кубов рубили у нас, еще столько же возили с Пелыма, Оуса, Атымьи. Сейчас другое время, и проблема в том, что директора на предприятии вовремя не сориентировались. Кости моют Федулеву, Копытовой, Огибенину, а про них все молчат. ЛПК нормально уже сколько времени не работал, а все управление держали. Там люди что-то делали. И директорская зарплата, она немаленькая, — я знаю, тоже является частью 22-миллионного долга»,— раскрывает Бондаренко одну из тайн комбината.

Алексей Бондаренко предрекает своему поселку «упадок»

То ли желая сэкономить, то ли не желая совершать лишних телодвижений, директора ЛПК (за 10 лет сменились 15, причем в списке одни и те же: Рябков, Коноплев, Афанасьев, Черединов; такое ощущение, что Федулев и Копытова назначали их по кругу) отказались от аренды лесного фонда. Почему удалось прожить так долго, тоже не секрет — существовали на старых запасах и помогал постоянный рост доллара. «Это экспортное предприятие. Доллар быстро рос. Им и делать ничего не надо — работали все меньше, а получали на разнице курса все больше. Налогов они уже давно не платили. Сейчас таких скачков нет. Вот и все»,— минус еще одна тайна.

Федулеву ЛПК достался вообще по недоразумению. Изначально он прибрал к своим рукам Лобвинский биохимзавод (гидролизный). И только позже узнал о существовании ЛПК, для которого гидролизное производство - по сути, придаток, конечное звено по переработке опилок. Заход на ЛПК был выполнен так же — скупили акции у рабочих. А потом перебрасывали имущество с одного юрлица на другое, уходя от уплаты налогов.

Его родственник и руководитель Сергей Бондаренко куда более решителен

Последним правообладателем должен был стать Огибенин. Перед саммитом ШОС (прошел в Екатеринбурге в 2009 году) под патронатом Эдуарда Росселя обсуждался вариант создания на этой площадке принципиально нового предприятия с более глубокой переработкой древесины, включая выпуск ДСП и OSB-плит. Консультировали тогда финны, строить думали китайцы на «китайский миллиард». Российская сторона должна была выкупить у них готовый завод на деньги ВТБ, выданные под гарантии правительства РФ. В последнем пункте и случился прокол.

Огибенин зашел на ЛПК только в 2010 году. К этому времени Росселя уже не было у власти и золотые времена бизнеса его друга закончились. Правда, это не помешало ему отдать Копытовой 20 млн рублей и начать гасить задолженность в 28 млн рублей, накопленную перед рабочими. «22 млн рублей, фигурирующие сейчас, - это все тянется с тех пор. Огибенин гасит их сейчас с текущей деятельности другого своего бизнеса (дорожного — прим. авт.)»,— подчеркивает Бондаренко.

Что делать со всем этим? Удастся ли реанимировать комбинат? Глава надеется, что все решится в текущем году. Чертыхаясь и окрестив сначала ситуацию «хреновой», а потом и вовсе «говенной», он раскрыл план, как это сделать. Договор аренды лесного фонда на 80 тыс. кубометров древесины в год, имевшийся у Огибенина, тот потерял в октябре 2012 года. И теперь этот актив может достаться будущему инвестору. Еще один аналогичный участок зарезервирован на границе с Пермским краем. Кроме того, лес можно брать у нескольких местных предпринимателей. Главное - решить вопрос с собственностью ЛПК.

Сам в прошлом работник лобвинского ЛПК. он теперь борется за реинкарнацию предприятиями с картами и кипой документов в руках. Понимает, что не все в его власти, но отступать не намерен. Это и его гордое прошлое тоже

Основная проблема состоит в том, что некогда единая площадка раздроблена между 8 владельцами. У Копытовой часть, но не вся, и она просит за нее 80 млн рублей. Половину - за злополучную подстанцию. Переговоры по ее покупке идут сейчас с МРСК-Урала через гендиректора «Свердловэнерго» Олега Мошинского. Пока все уперлось в земельный участок под подстанцией. Он не зарегистрирован, а без этого «Москва не согласовывает» выделение финансов.

«Главное - это подстанция. Остальное никому не нужно. Огромные корпуса обветшали. Оборудование частью растащено, частью распылено по другим собственникам. Там проще все снести и построить заново»,— проговаривает Бондаренко. Он и Тюменцев делают сейчас ставку на 17 объектов, которые находятся в распоряжении конкурсного управляющего Сергея Шелегина, занимающегося банкротством ООО «ЛПК Урал-Лобва» (одно из нескольких действовавших на предприятии юрлиц). К весне все они будут оформлены и выставлены на конкурс. Ожидается, что победителем в нем может стать либо тот же Огибенин, либо более перспективный инвестор — председатель правления «Уралтрансбанка» Валерий Заводов. У него в районе Серова и Североуральска есть свой лесной фонд и лесопилки. Но по мощности они уступают оборудованию лобвинского ЛПК.

«Мы с ним ходили по ЛПК. Он, конечно, заинтересован. Но он бизнесмен и привык все просчитывать. А тут надо вложить 300%: треть на покупку, треть на снос старого, треть на строительство нового. Я бы тоже задумался — не проще ли в чистом поле все с нуля построить»,— делится сомнениями Бондаренко. И все же он, как никто другой, верит — будущее у Лобвы есть. Прежнего гиганта, конечно, не оживить, но создать новое, современное производство с глубокой степенью переработки вполне по силам. Хочется верить. Впрочем, по другую сторону - все еще сильный и опытный игрок.

 

ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ:

P.S.: По пути в Екатеринбург я начал даже просчитывать варианты, чем могли бы заниматься в Лобве. Выпускать популярные нынче дома из «оцилиндровки» и «финского бруса» — да. Я и сам для себя заказывал такой дом «из-под Серова» — здесь лес качественный. Деревянные «евро-стеклопакеты» — тоже. Качественная доска, брус, вагонка — отлично. Не говоря о мебели и еще куче всего деревянного, используемого в быту. Сомневаться в успехе заставляет только ремарка того же Бондаренко: «Мы предлагали лобвинцам работу на лялинском ЦБК (контролирует Малик Гайсин). Нужно было 50 человек, выделили даже им автобус (между населенными пунктами 23 километра). Зарплата небольшая, но стабильная. Они не идут». Смогут ли они поверить новому владельцу лобвинского ЛПК после всего произошедшего — еще вопрос. Думается, поверят, но не быстрее того, как прожекты начнут принимать реальные очертания. Сдаваться «без боя» они в любом случае не намерены. По крайней мере, костяк. Невзирая на обстоятельства, люмпенизироваться и спиваться, как некоторые другие их бывшие коллеги, эти люди не собираются.