Вспоминая детские впечатления.

Вижу чудное приволье,

Вижу нивы и поля.

Это русское раздолье,

Это русская земля!

      Я вставила этот эпиграф, потому что эта песня осталась в моем сердце с детских лет   как живая картинка русского раздолья, увиденного мной собственными глазами и навсегда поселившаяся в моей душе.

     Мне было лет шесть, когда мама взяла меня с собой в отпуск. Но ехали мы не к морю, а в Вологодскую область. В город Череповец, где жили две старенькие мамины тетушки. Тетя Паша и тетя Нина. Был это год 51-52 прошлого века. Поезда ходили медленно и были совсем старой конструкции. Плацкарт от купе отличался только наличием двери купе. Ехали   почти трое суток. И вот приехали, наконец.   Вокзал напоминал мне наш старый Свердловский вокзал. Транспорта не было, мы   с чемоданами тащились пешком до   дома бабушек.

         Тетушки- бабушки жили в самом центре этого старинного купеческо – мещанского города. С небольшими деревянными одно-двух этажными домами. Это теперь уже, думая с чем можно его сравнить,   я почему – то   очень явственно   представляю себе купеческий городок из « Грозы» Островского. 

         В стародавние времена произошел здесь такой случай: посреди дня все вокруг покрылось кромешной тьмой. Плывший в это время по реке купец, который вез свой товар в Белозерск, до смерти перепугался. Он стал молиться и увидел светящуюся гору, лучи которой показывали дорогу. Тогда купец направил свою лодку в указанном направлении и сошел на берег.   Когда тьма рассеялась,   он, стоя на горе, залюбовался открывшимся видом и возблагодарил бога за помощь. Все это произошло в воскресенье. Он поставил крест, чтобы отметить место, а через год, приехав, он выстроил часовню, которую украсил   иконой Воскресения Христа,   часовня впоследствии разрослась до мужского монастыря, с красивым Воскресенским Собором.

  Исследователи указывают, что он был основан примерно в 1362 году.   Именно в этом месте,   где река Ягорба  впадает в Шексну, возник   и сам город Череповец.   А Соборная горка – красивейшее и излюбленное место прогулок горожан.

   Лучше всего старая деревянная застройка сохранилась в прилегающих к   Соборной площади кварталах,   по улицам Социалистической и Пролетарской. Густо заросшие тополями, липами, сиренью и жасмином эти кварталы представляют собой   музей-заповедник череповецкого городского деревянного зодчества. 

         Вот на углу Пролетарской и стоял дом, где жили мои тети-бабушки, как я их звала. В доме, где жили бабушки, жили несколько семей, хотя когда – то весь этот дом принадлежал моим предкам. Семья была очень большая.   Потом жизнь разбросала их по всей стране. А бабушки остались. Кроме бабушек здесь же жил и мой дед Коля, муж  самой младшей сестры бабушек, которая погибла , сгорев в поезде в 47 году. Дед Коля, красавец, русский богатырь с кудрявой шевелюрой, ехал вместе с ней и сам выпрыгнул, а баба Оленька, маленькая женщина, спастись не сумела. Одна надежда, что, будучи сердечницей, умерла раньше, чем сгорела живой. Бабушки и сыновья долго не могли простить ему гибели бабушки Оленьки и общались с ним очень мало, тем более, что через год он женился на малосимпатичной женщине.

       Разместилась мама   у бабушек, а меня отправили к деду Коле. Окна комнаты выходили в сад. Лето было жаркое, и окна были всегда открыты. Прямо перед окнами росли кусты жасмина. Там я впервые увидела жасмин и влюбилась в кипешно - цветущий кустарник и аромат, исходящий от цветов. Тогда я этого, конечно не осознавала, но запомнила. С тех пор это мой самый любимый кустарник. Дом был одноэтажный, и иногда я вылезала в сад через окно. Сад был небольшой, были еще грядки с зеленью и огурчиками, но грядки были чужими и мне после одного случая запретили ходить в огород. Грядки принадлежали двум   бабушкам – соседкам. А я же городская была, грядки первый раз видела. Смотрю - огурчики растут. И пару раз отщипнула я маааленкие зародыши, очень мне они нравились….. Ну и попалась, конечно. За что и была за ухо приведена пред мамины очи.   Но я же не знала, что из этих маленьких вырастают нормальные огурцы- первый раз видела. Ну, попало мне тогда, конечно. Мама мне доходчиво объяснила, что это называется воровством, а воровать стыдно и очень плохо. Ну, наверное, очень доходчиво объяснила, потому, как я это запомнила на всю жизнь.

               Вообще, таких ощущений, как в Череповце, у меня никогда не было. Там все было для меня впервые. Впервые я видела широкую реку с пристанью и маленькими теплоходиками ( катера наверное), впервые огурцы на грядке и цветущий жасмин, удобства во дворе, клеть для козы, козье молоко, такое густое и вкусное. И еще много чего я там увидела и испытала впервые.

Поскольку Череповец был нашим родовым городом, здесь жили все предки, то родственников было много, и знакомство с ними тоже было внове.

Как я сейчас жалею. что не у кого расспросить подробнее  об этих родных. Бабушки были уже старенькими, им было под 80 лет. Баба Нина из дома не выходила, была почти слепой уже -глаукома. Водила нас по родственникам баба Паша, которая еще работала в городской детской библиотеке методистом.

               Я плохо помню свои походы к родственникам. Зато хорошо помню, как баба Паша взяла меня с собой в библиотеку, где я впервые попала в царство книг и навсегда полюбила удивительную атмосферу библиотек и запах, и то, что там так много книг. А ведь в те годы 51-52 годы, книг у людей было еще мало. Война недавно закончилась. Страна только становилась на ноги. Книг выпускалось  мало. А в библиотеке, все полки были уставлены книгами и меня это завораживало и можно было их подержать в руках. Это чувство у меня осталось на всю жизнь. До сих пор,  когда  я бываю в библиотеках, у меня душа просто благоговеет перед этим книжным миром.

             Именно тетя Паша привила мне любовь к чтению. Она писала нам с сестрой письма, своим мелким бисерным почерком, а в письмах присылала нам переписанные в библиотеке сказки, рассказики о писателях или советовала прочитать ту или иную книгу. Во многом она сформировала мои литературные пристрастия.

Позже, когда я уже училась в школе, умерла баба Нина и мои родители забрали Бабу Пашу к нам в Свердловск. Баба Паша писала со мной диктанты и учила писать сочинения. Так, что своей любовью к Русскому языку и литературе я обязана бабе Паше.

         Там же в Череповце я впервые попала в   православный Собор, куда мы с мамой ходили тайком, потому, что мама была членом партии, а им запрещалось ходить в церковь.   Само это посещение я не помню, но Собор мне нравился. И церковь я тоже видела впервые и была в ней впервые. Потом, я часто бегала на Соборную горку гулять.  Мне нравилось смотреть на реку с высокого берега. За рекой были луга. По реке ходили теплоходы и грузовые баржи.

Еще я бегала на пристань ,   которая была совсем близко от дома. Завернешь за угол, сбежишь вниз по каменной дорожке- тротуаров не было, и ты на пристани. Примерно такой, как в «Бесприданице».

   Смотрела, как причаливали пароходики, как люди сходили на берег. Но на Пристань мне ходить одной не разрешали, поэтому  бегала тайком. Играла с ребятишками из соседних домов, бегала с дворнягой-Дружком по улице. Умница был пес. Однажды увидела на улице собачью свадьбу. Это для меня была такаая   диковина, что я забыв, что мне не разрешали уходить далеко от дома, бегала  часа два за целой сворой собак. Как не боялась – не пойму. Меня конечно потеряли, мама  искала меня везде. Как я домой вернулась -не помню.  Мама меня выдрала как следует, потом поставила передо мной сковородку с жареной картошкой и сказала : «Ешь!».  Я зареванная,   слопала целую сковородку этой картошки, не смея пикнуть, хотя уже давилась этой картошкой.

        А  однажды меня учили доить козу, и это тоже было впервые.   И так я была счастлива, когда у меня стало получаться. Потом баба Дуня – соседка моих бабушек, несколько раз  позволяла мне подоить козу, за что я получала стакан надоенного мной козьего молока. И с тех пор я его люблю.

       Иногда мне снится сон,   и я понимаю, что это сон из детства. Широкая река, мы плывем на пароходике. Пароходик причаливает к пристани, и я схожу на берег с мамой и еще с кем- то. И перед глазами - бескрайнее синее поле. И мы идем по этому полю куда –то. Солнышко яркое и жаркое, а кругом такая синева, что не разберешь, где кончается поле, а где начинается небо. Это воспоминание – сон осталось в моей душе навсегда, Это был не сон. Это явь. А я маленькая, как вот эта девочка на фотографии, иду по синему - синему полю.   Своих фотографий конечно же нет.

         «Льняное поле в цвету словно бы вслушивается в себя, бережно, как бы даже чуть тайно наливает свои слабые на вид стебельки ситцевым дождевым крапом, и неназойливая, но непоборимая уверенность присутствует в поле и над полем — никто не сможет облететь его, пройти мимо, всяк задержится на нем взглядом, приостановит шаг, залюбуется им, помягчает сердцем, пожалеет о чем -то прошедшем и решит, что не все еще в жизни утрачено, раз есть на земле эта, всем доступная, обнадеживающая красота.» Это строки из рассказа В Астафьева» «Льняное поле в цвету», которые так кстати я нашла в книге Астафьева.

       Пока жив человек, живы в нем и воспоминания. Закрываю глаза и будто вижу наяву - льняное поле, голубое под голубым небом. Оглянулась назад, там широкая синяя река Шексна. И пароходик белый слегка покачивается у пристани на волнах….

   Тихое синее поле, синяя река. Дивные дали. Россия.

А это уже вид на современный Череповец и реку Шексну.  Может быть, еще успею там побывать.....