Нужно ли нам все это?

Действительно, что заставляет людей делать открытия, если у них достаточно пищи и питья, если «весной цветут орхидеи, осенью – хризантемы»? Когда-то ведь все люди жили так, тогда был Золотой век, писал Гесиод, – и тогда не было науки и техники. Зачем?

Все это – развитие ремесел, техники, искусств и науки – было следствием перенаселения и нехватки хлеба. Ремесла и искусства процветали в перенаселенных центрах цивилизации – на Ближнем Востоке и в Китае. Потом, по мере того, как перенаселение распространялось с Ближнего Востока на Средиземноморье, новыми очагами цивилизации стали Греция и Рим. Но на периферии земледельческой культуры – в Восточной Европе, где было много земли и хлеба –там не было ни совершенных ремесел, ни наук, ни искусств. Жители окраин обходились домотканой одеждой, а в случае необходимости получали ремесленные изделия путем обмена на хлеб.

Птолемей Лаг доказал цивилизованному миру, что если государство выделит достаточные средства – то оно может создать и науку, и технику, и искусство. Важно отметить, что Египет тех времен был социалистическим государством с плановой экономикой. Египетские крестьяне хозяйствовали на отведенных им участках государственной земли», строго выполняя «посевное расписание», а ремесленники сдавали свою продукцию государству по фиксированным ценам. Именно благодаря этой социалистической экономике цари получали огромные доходы, часть которых они могли расходовать на содержание ученых и поэтов из Мусея.

Другая империя, в которой ученые играли едва ли не главенствующую роль, находилась на другом конце света – это была китайская империя Тан. Как и птолемеевский Египет, империя Тан была социалистическим государством: с достижением совершеннолетия каждый крестьянин получал надел в 100 му, который сдавал в казну при выходе на пенсию.

Французская Академия была очередным экспериментом по созданию государственной науки. Однако, несмотря на требования Кольбера, академики занимались преимущественно теоретическими задачами – так же как в Александрийском Мусее, они занимались в основном математикой. Главным достижением академии было создание теории дифференциальных уравнений и теоретической механики. В 1758 году математик и астроном Клеро рассчитал траекторию кометы Галлея с учетом влияния притяжения Юпитера и Сатурна – это была блестящая демонстрация возможностей новой теории и одновременно – символ ее практической никчемности: академики не могли найти земное применение своим трудам.

Однако старый мир постепенно менялся: в XIXвеке в Европу пришла промышленная революция. Она принесла с собой целую серию фундаментальных открытий: ткацкие и металлорежущие станки, паровую машину, пароходы и паровозы – и в том числе нарезные штуцеры Энфилда. Может показаться удивительным, что эти изобретения не принадлежали французским академикам: они были делом зачастую неграмотных мастеров-самоучек. Новые изобретения были сделаны не в опутанной государственной регламентацией Франции, а в буржуазной Англии – и они коренным образом изменили жизнь людей.

Россия была страной на периферии цивилизации, и долгое время она не блистала техническими талантами. Созданная Петром из приглашенных немцев Российская Академия наук и в XIXвеке оставалась вполне немецкой (и рабочим языком там был немецкий язык).

Правда, к началу ХХ века появилось несколько университетов, но финансирование науки было ничтожным. Денег катастрофически не хватало даже на военные разработки – так что император Николай IIпредложил созвать мирную конференцию в Гааге для прекращения гонки вооружений. «Вся конференция… – констатировал Вильгельм II, – направлена против нашего военного развития, которое Россия желала бы застопорить… Им денег не хватает».

Пришедшие к власти большевики хорошо понимали, что их судьба зависит от развития науки и техники. И они могли мобилизовать средства для этого развития: так же, как во времена Птолемеев, такую возможность давали плановая экономика. Они действительно создали новую промышленность и новую науку, хотя – как когда-то Петр I– довели страну до голода.

Но как бы то ни было, к 1940 году Сталин увеличил число научных работников в десять раз; по свидетельству комиссии Рокфеллера, наука в СССР получала намного больше средств, чем в Западной Европе. Были созданы сотни проектных институтов и построены огромные военные заводы. Новые советские танки Т-34 и КВ превосходили лучшие немецкие образцы: «Их Т-34 был лучшим в мире», – писал позже фельдмаршал Клейст. Клейст не скрывал своего удивления: ведь считалось, что лучшая в мире инженерная школа – это немецкая школа Даймлера и Дизеля, что лучшие конструкторы танков в мире – это знаменитые немецкие конструкторы Адерс и Порше. Никто не мог ожидать, что никому не известные русские инженеры создадут лучший в мире танк. «Работникам нашего КБ не приходилось учиться в знаменитых учебных заведениях, и им не была завещана предшествующими поколениями традиция развитого машиностроения, - писал один из создателей Т-34 А. А. Морозов. – Все они были детьми рабочих и крестьян…»

Достижения в области обмена информацией сделали невозможной культурную изоляцию отдельных государств, и на смену ядерному оружию пришло новое оружие – вызывающая внутреннюю дестабилизацию противника информационная война. Советский Союз оказался не готов к этим переменам и пал жертвой изнурительной гонки вооружений и новой технологии информационных войн. И вместе с крушением огромной Империи потерпела крушение советская наука.

Романтики научного поиска еще пытались какое-то время работать в неотапливаемых помещениях, без финансирования, почти без снабжения необходимыми материалами. Биофизик Симон Шноль свидетельствует, что труд этих полуголодных исследователей иногда был (на единицу затрат) чуть ли не в 100 раз эффективнее, чем у американцев. Но потом материалы окончательно закончились, и романтики уехали в Америку.

Что же дальше? Один депутат Госдумы выразился в том смысле, что и пусть едут, что наука не нужна, что, к примеру, Саудовская Аравия не нуждается ни в какой науке. Не нуждается, пока течет нефть…

Главный из этих выводов заключается в том, что благополучие не вечно. Мозг не напрягать, он усохнет. Если люди забывают о науках, то, в конце концов, приходят шведы с «полковой пушкой», или хуже того - монголы со своим смертоносным луком…

Сергей Нефедов.