А ЛЕНИН БЫ ТАК НЕ ПОСТУПИЛ! Часть 2. Кара Аллаха

Подошло время смены лагеря. Навьючили лошадей, ишаков и двинулись по тропе, которая на карте была обозначена как конная. Караван растянулся на несколько сот метров, уплотняясь и замедляя ход только в опасных местах над обрывами. В новом месте лагеря ожидалось прибытие вертолёта с продуктами, с заряженными батареями, почтой. Переход не обошёлся без приключений. В одном месте лошадь Николаева зацепилась грузом за выступ скалы. Пытаясь освободиться, она начала заваливаться корпусом к обрыву. Николаев встал на краю со стороны обрыва и уперся руками в бок лошади. Она продолжала заваливаться. Ноги Николаева начали скользить вниз, и его голова оказалась уже на уровне брюха лошади. Подоспел Файзу. Он встал рядом с Николаевым уперся в лошадь обеими руками, а Николаева попросил достать нож, который висел на поясе Файзу. Пока Николаев распутывал тесемки, которыми нож крепился к ножнам, лошадь, окончательно испугавшись, отчаянно задергалась задними ногами и прыжком вырвалась вперед на ровное место. Всё происходило очень быстро в считанные мгновения. Николаев продолжал сползать вниз по обрыву. Файзу успел подать ему длинную ручку геологического молотка и вытащил Николаева на тропу. А вытащив, начал нервно отчитывать его: «Ленин бы так не поступил! На первом месте Человек. Ви не должны были вставать между лошадью и обрывом. Человек дороже всего!»

- А как же лошадь?

- Нужно было обрезать крепежные ремни.

Во время того перехода все-таки потеряли одну лошадь и три вьючных груза с остатками хлеба, тушенкой и солью.

На новое место стоянки караван прибыл без основных продуктов и с неработающей рацией. Вертолёт в назначенный срок не прилетел. Не прилетел ни через три дня, ни через неделю…

Среди продуктовых запасов в изобилии была только гречневая крупа и сгущенка. Сгущенку берегли для обедов в маршрутах. Отряд продолжал работать. Во время спусков в зоне альпийских лугов стреляли сурков (отряд грызунов семейства беличьих). Сурочье мясо темное, жестковатое, не очень вкусное, но съедобное. Но это как готовить. Некоторые утверждают, что применяя особые приемы, можно его сделать нежным, похожим на мясо молочного поросенка. Повару лагеря такого не удавалось. Утром перед маршрутом подавалась несоленая гречневая каша с сурком, а вечером суп из гречихи с сурком и гречневая каша, тоже с сурочьим мясом. Это меню вскоре не выдержали взрывники. Они спустились вниз до отметки примерно 1500 м. и заминировали кабанью тропу. Ночью, когда пришли кабаны, тропа была взорвана. То ли взрывчатку переложили, то ли заложили слишком близко, но кабанов разорвало в клочья. Останки разлетелись и повисли на окрестных кустах. При помощи фонарика кое-как собрали их и принесли в лагерь.

По случаю удачной охоты решили устроить день отдыха и пир. Уже часа в 2 после полудня по лагерю начали распространяться запахи приготавливаемого мяса. Добрая половина коллектива, далекая от традиций мусульман, была в возбужденном состоянии и не заметила, как таджики сняли свои палатки, захватили часть посуды и исчезли. Не сразу обнаружилось, что они разбили лагерь за поворотом в 200 м от основного лагеря. Было неприятно и тревожно в связи с расколом в коллективе.

Тем не менее, наконец, все было готово к пиру, и возбужденный люд набился в столовой палатке.

Файзуллах был единственным таджиком, который не ушел с верными Корану. В столовой он сидел напротив Николаева, и последнему была хорошо видно, какие противоречивые чувства раздирали душу Файзу. Наконец подали свинину. Все начали хватать долгожданные куски. Файзу не притрагивался. Нашлись те, кто заметил это, и начал ехидничать:

- Файзу, а Ленин бы так не поступил!

- Файзу, так ты коммунист или мусульманин? Чему ты больше верен – коммунизму или Корану?

Файзу то бледнел, то краснел. Николаев был единственным, кто встал на защиту Файзу:

- Мало ли кто и по каким причинам не ест свинину! В моей семье тоже не бывает на столе свинины. Я и сейчас не ел бы её, если бы было что-то другое.

Многие народы, исповедующие ислам верят, что Аллах спит ночью, и в этот период ничего не видит. Другие считают, что Аллах не видит, что творится в доме, если плотно закрыты окна и двери.

Мусульманское духовенство считает, что это предрассудки. Вместе с тем существуют многочисленные свидетельства о том, что эти предрассудки распространены по всему свету, где встречаются мусульмане.

Файзу неожиданно встал из-за стола и плотно закрыл входные пологи палатки. Потом вернулся за стол и взял небольшой кусочек свинины.

Ночью Аллах покарал неверных. То ли кабанье мясо было недостаточно прожарено, то ли это была естественная реакция желудков на свинину после вынужденной диеты, но сна в эту ночь у всех, кто ел свинину, не было. То и дело слышался матерок спешно покидающих палатки и бегущих вниз по ущелью. Когда Файзуллах торопливо выскакивал из спальника и наступил на соседа, из темноты раздался вопль:

- А вот Ленин бы так не наступил!

Утром следующего дня начальство решило, что дальше рисковать опасно. Нужно связаться с управлением и определиться с дальнейшими действиями. Решили послать гонцов в соседнюю партию, работавшую в долине реки Лючоб. Где она точно стояла, никто не знал, но предположительно до неё было 2-3 дня пути. Идти поручили Файзуллаху, и предложили, чтобы он выбрал себе спутника. Он выбрал Николаева.

Перед уходом получили на двоих три банки сгущенки. Файзуллах внимательно изучил карту. С собой её не дали – секретная! Налегке двинулись в путь. Кто-то напомнил, что в долине реки Лючоб пастухи встречали Снежного человека – огромное чудовище, которое всегда появлялось с палкой и ею отбивалось от пастушьих собак. Но оружие брать всё же не стали – только ножи и молотки.

Началась «гонка». Шли быстро и молча. Вверх-вниз, вверх-вниз… Забираясь вверх, старались не потерять высоту начала пути – в долину Лючоба нужно было выйти в верховьях, чтобы потом спускаясь не пропустить стоянку Лючобской партии. В конце первого дня пути достали первую банку сгущенки. Выпили по половине. В опустевшей банке Файзуллах на небольшом костерке скипятил воды. Заварил плоды росшего недалеко шиповника. Протянул банку с отваром Николаеву. Николаеву потом казалось, что такого вкусного чая он никогда в жизни не пил.

В долину Лючоба спустились точно в месте стоянки Лючобской партии. Встретили их радушно, накормили и выделили палатку для отдыха. Едва Николаев забрался в спальник, как полог палатки приоткрылся и голос с хрипотцой негромко позвал:

- Эй, пришелец, спирт пьёшь?

- Пью. – Почти соврал Николаев.

- Тогда давай к нам!

Николаев не очень охотно встал и проследовал за гонцом в какую-то палатку, в которой от табачного дыма еле просматривались лица собравшихся. Что было потом, Николаев не мог вспомнить. Сознание и самоконтроль к нему вернулись, когда совсем стемнело, и он выползал в кромешной темноте уже из своей палатки. Полз он медленно и думал, что здесь могут быть змеи, фаланги и прочая нечисть. Вдруг, его взгляд уперся в знакомые горные ботинки Файзуллаха. Откуда-то сверху его ослепил фонарик. Николаев сбивчиво попросил:

- Файзу, не … нне надо, я сам скажу… Ленин бы…

- Слява, ти жив? Ти куда? Ня, пожуй это! – Файзуллах наклонился и протянул Николаеву какие-то листики. Николаев жевал и думал, что Файзу в первый раз обратился к нему на «ты»! Он признал в нём равного!

Утром следующего дня они узнали, что вертолет прилетел в Тянь-Шанскую партию на следующий день после их ухода и там всё в порядке...