Праздник русского единства.

          Последние тёплые дни и засыпающую к зиме природу в самой серёдке осени, 14 октября (1 октября по старому стилю), озаряет дивный и тёплый праздник – Покрова Пресвятой Богородицы. Это, пожалуй, самый любимый на Руси христианский праздник. Покров наиболее полно соответствует окончанию годового хозяйственного цикла русского человека. Для которого «все времена года, каждый месяц, чуть ли не каждое число месяца выступают здесь с особыми метко очерченными климатическими и хозяйственными физиономиями… Церковный календарь – это памятная книжка его наблюдений над природой и вместе дневник его дум над своим хозяйственным житьем-бытьем» (В.О.Ключевский). Действительно, все хлеба убраны, корма заготовлены, скотина – в теплом хлеву, запасы – в погребе. Покров еще и день свадеб, день рождения новых русских семей. Словом, чисто наш день, русская православная дата, светлый праздник Русского Мира. Но…

         Опять чужеземцы-завоеватели задумали пройти своим зловещим парадом по русскому городу Киеву, выкрикивая фашистские лозунги и речевки. Снова попытаются растоптать нашу русскую Покрову, словно подтверждая истину, что оскверняет рука свидомого укронацика все, до чего она дотронется. Как осквернили они наши храмы и нашу веру, нашу историю, колыбель нашей цивилизации, матушку Киевскую Русь. Ничего, кроме совпадения даты не связывает светлый русский праздник и одну из коллаборационистских фашиствующих русофобских организаций. А факт особого почитания Покрова среди запорожского казачества свидетельствует лишь о том, что они считали себя русскими и ассоциировали себя с Русским миром.

         Появление этого праздника на Руси исследователи связывают с личностью Великого князя Андрея Боголюбского, одной из самых ненавистных украинствующими фигур средневековой русской истории.

Самый загадочный князь.

         Имя Андрея Юрьевича Боголюбского в нашей истории - одно из самых загадочных и парадоксальных, и самых недооцененных. Знающим русскую историю в пределах школьного курса, времена Киевской Руси представляются одним большим неизменным куском, состоящим из варягов, богатырей, мечей, князей, усобиц и храмов. А ведь жил князь Андрей совершенно в другую историческую эпоху, чем первые Киевские князья.

         «Гнездо Мономашичей» уже не было столь единым, дядья воевали с племянниками, а братья между собой. Логичный поначалу принцип наследования русских земель оказался нарушен. Если ранее старший в роду князь занимал Киевский стол, второму брату доставалось Черниговщина и Новгородская земля. Третий контролировал украинную Переяславскую землю и далёкое Ростово-Суздальское Залесье. Четвёртому, или старшему сыну первого, либо князю-изгою приходилось сидеть в Галиче или Смоленске. Теперь же, после Лбечского съезда князей, провозгласившего принцип наследования князьями земель своих отцов - "Каждый да держит отчину свою" – в каждой русской земле стали образовываться местные великокняжеские династии.

         Империя Рюриковичей, по словам академика Б.А.Рыбакова, не избежала участи западноевропейской империи Карла Великого и тоже распалась на отдельные королевства (в нашем случае княжества). Разница в том, что, в отличие от европейской этнической пестроты, русская земля от Карпат и до Волги, и от Белого до Чёрного морей была населена была населена русским народом. Поэтому и раздробленность, и княжеские усобицы у нас воспринимались острее, больнее.

         Андрей Боголюбский возникает в русской истории как-то сразу и вдруг в 1146 году, когда ему уже было тридцать пять лет. По моим наблюдениям никаких упоминаний в летописях о князе ранее этой даты нет. Более чем странно. В те времена жизненное поприще начиналось очень рано, большинство княжеских отпрысков уже подростками сидели на княжеских столах, управляли огромными землями, водили в походы дружины. Дед Боголюбского, Владимир Мономах уже в 12 или 13 лет был назначен отцом на княжение в Ростово-Суздальскую землю.

         Часть исследователей считает, что всю свою молодость Андрей Боголюбский провёл в Залесье. Отсюда его любовь к далекому северо-восточному краю. Однако со страниц летописи перед нами предстаёт уже опытный и отважный воин, умелый полководец. Историк В. О. Ключевский характеризует Андрея следующими словами:

«Андрей любил забываться в разгаре сечи, заноситься в самую опасную свалку, не замечал, как с него сбивали шлем. Всё это было очень обычно на юге, где постоянные внешние опасности и усобицы развивали удальство в князьях, но совсем не было обычно умение Андрея быстро отрезвляться от воинственного опьянения. Тотчас после горячего боя он становился осторожным, благоразумным политиком, осмотрительным распорядителем. У Андрея всегда всё было в порядке и наготове; его нельзя было захватить врасплох; он умел не терять головы среди общего переполоха. Привычкой ежеминутно быть настороже и всюду вносить порядок он напоминал своего деда Владимира Мономаха. Несмотря на свою боевую удаль, Андрей не любил войны и после удачного боя первый подступал к отцу с просьбой мириться с побитым врагом».

         Другие историки рассматривают вероятность пребывания Боголюбского в Западной Европе, его дружбу со знаменитыми современниками Фридрихом Барбароссой, Людовиком VII и участие в ІІ крестовом походе. Так это или нет, судить не берусь, однако влияние романского стиля и эстетики в крестово-купольной архитектуре Северо-Восточной Руси бесспорно.

Новые вызовы и ответ князя.

         Не менее парадоксальными и загадочными выглядят и последующие действия князя. «Достать» Киев было мечтой каждого князя. Отец Андрея Боголюбского, могучий князь Ростово-Суздальского края Юрий Долгорукий отдал годы борьбе за великокняжеский стол, за что и снискал свое прозвище. Утвердившись в Киеве, Юрий Долгорукий посадил близ него в укрепленном замке Вышгороде свого старшого сына Андрея.

         А Андрей Боголюбский, вопреки отцовской воле, бежит из богатой Киевщины в дикое необжитое Волго-Окское междуречье! Попробуем разобраться в мотивах князя.

         Во-первых, постоянные княжеские усобицы и набеги половцев изрядно разорили Приднепровье. Видимо некоторые местности полностью обезлюдили. Летопись сообщает, что Андрей «смущался, видя настроение своїй братии, племянников и всех сродственников своих: вечно они в мятеже и волнении, все добиваются великого княжества Киевского, ни у кого ни с кем миру нет и оттого все княжества запустели, а со стороны степи все половцы выпленили».

         Во-вторых. А куда, собственно говоря, ушло население некогда процветающей и густонаселенной Киевской земли? Туда же куда устремиля и князь! И дед Боголюбского, Владимир Мономах, и отец его, Юрий Долгорукий, и он сам проводили активную переселенческую политику. Да и люди охотно бежали в Залесье от внешних невзгод и княжеских неурядиц. Постепенно «Русь днепровская сменяется Русью верхневолжской… Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её исчезает куда-то. Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич, - всё это южно-русские названия, которые мелькают чуть ли не на каждой странице старой киевской летописи в рассказе о событиях в южной Руси. Это перенесение южнорусской географической номенклатуры на отдалённый суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с киевского юга. Колонисты принадлежали в большинстве к мирному сельскому населению, уходившему из юго-западной Руси от тамошних невзгод и искавшему среди лесов Севера не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов». (В.О.Ключевский)

         В-третьих, население Нижнего Поднепровья начинает меняться и этнически. По мере миграции коренного русского населения в верховья Волги и в сторону Карпатских гор южно-русские князья вынуждены заселять Киевщину кочевниками. Расселялись по Днепру, в Поросье печенеги, узы, гузы, торки, ковуи, турпеи, боуты, каспичи, берендеи. Известные в летописях под общим наименованем «чёрные клобуки», они являлись важной военной силой киевских князей и участвовали практически во всех их вооружённых предприятиях, особенно в русских междоусобицах. Со временем Киевском княжестве черные клобуки стали важным политическим фактором и зачастую совместно с Киевскими боярами принимали решение о приглашении на княжение того или иного князя. «О важной роли чёрных клобуков в политической жизни Киевского княжества свидетельствует неоднократно повторяющееся в летописи устойчивое выражение «вся земля Руськая и чорные клобуки.» (Википедия, http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D0%B1%D1%83%D0%BA%D0%B8)

         В-четвертых. Ослаблению роли Киева объективно способствовали структурные сдвиги в мировой торговле и международной обстановке. Старый торговый путь «из варяг в греки», становой хребет в момент образования Руси, потерял свое значение. Результатом крестовых походов стали новые торговые маршруты. Европа и Азия встретились в Средиземноморье. Расцвели Генуя и Венеция. Рабов, шелка и пряности стали возить венецианские галеры, а не русские ладьи. Киев в новом раскладе оказался лишним. Однако далекий Китай, загадочная Индия, среднеазиатский Хорезм, сказочная Персия оставались по-прежнему труднодостижимы. Каспий и Волга становились магистралью к богатствам Средней и Передней Азии, Индии и Дальнего Востока. А ключом к Волге была Ростово-Суздальская земля, Волго-Окское междуречье. Отныне туда постепенно перемещается центр державы, туда перетекают жизненные силы русского народа.

Владимирская богоматерь.

         Решиться на уход, по сути, побег, вопреки воле крутого и властного отца было нелегко. Разрешение сомнений, утоление печали, ответ на обиды средневековый человек искал в религии. Андрей Боголюбский этим не отличался от современников. В церкви Вышгорода находилась икона византийского письма. Она изображала Богоматерь с младенцем. Необычная манера написания иконы пленила князя. Она выдержана в коричневых и оливковых тонах, а на их фоне выделяется светло-золотистый лик младенца, которого Богородица обречена принести в жертву за все человечество. Мария смотрит на сына и мир с бесконечной скорбью, а Христос, словно пытаясь утешить, обнял шею матери и прижался к ее щеке.

Н.И.Костомаров пишет: «Андрей задумал похитить её, перенести в суздальскую землю, даровать таким образом этой земле святыню, уважаемую на Руси, и тем показать, что над этою землёю почиет особое благословение Божие».

         С чудотворной иконой не так страшен гнев отца, укрепляются мысли о правоте творимого дела. И Боголюбский вместе с княгинею и дружиной отправляется на север.

«Икона стояла на носу разукрашенной княжеской ладьи: лодки дружинников как бы составляли ее свиту. По дороге в городах и на волоках, по которым лодки переносились по суше, совершались молебны. На месте молебнов сооружалась часовня или ставился крест. Часовни и кресты были не только проявлением благочестия, но, что важнее, вехами, указывающими переселенцам путь из степной Киевщины в Залесье». (Б.И.Бродский) Более явную демонстрацию своих политических намерений трудно придумать.

Новый стольный город.

         Нам неизвестно, как отреагировал Юрий Долгорукий, на дерзкий поступок сына, но в 1157 году он умер, отравленный киевскими боярами. Горькая ирония судьбы: князь заселявший и устраивавший Северо-Восточную Русь, основатель Москвы оказался не силах преодолеть инерции прежнего родового порядка и всю свою жизнь положил в погоне за фантомом, великим Киевским княжением. И поплатился жизнью за свою мечту, так и не став своим для мятежного и могущественного киевского боярства.

         Старшим князем среди Мономашичей становится Андрей Юрьевич. И тот откинул новый номер. Став великим князем, Андрей Боголюбский, однако не поспешил в Киев, «на отчину и дедину» как говорили в то время, занимать великокняжеский стол.

Он не покинул северных земель, а вознамерился перенести из Киева великокняжеский стол во Владимир, а княжить в Киеве предоставил своим младшим родственникам. «С того момента, когда Владимир был предпочтен Киеву, ясно обозначился поворот в исторической жизни русского народа: ее сосредоточие с юга переходило на северо-восток». (Д.И.Иловайский)

       Впрочем, с точки зрения мировой истории ничего экстраординарного в поступке князя-реформатора не было. Скорее это логический поступок государя, желавшего сбросить груз старых традиций и устаревших обычаев, как сбрасываются путы на ногах, мешающие движению вперед. Можно вспомнить и кесаря Константина, перенесшего столицу Римской империи в Константинополь, и фараона Эхнатона, удравшего от влиятельного жречества и построившего в пустыне новую столицу Египта Ахет-Атон.

         Очередной политический маневр князя был не менее ловок и изящен. Столицей Северо-Восточной Руси стал не древний Ростов, и даже не Суздаль, а пригород его, основанный дедом Владимир. Тем самым от управления землей отсекались и старая отцова дружина и влиятельное и богатое ростовское боярство. Андрей Боголюбский пожелал править единовластно и самодержавно. И это тоже было новым не только для средневековой Руси, но для всей Европы. Замечательный, но ныне подзабытый, историк XIXвека Д.И.Иловайский, по учебникам которого училась вся дореволюционная Россия, дал меткую и емкую характеристику деятельности Владимиро-Суздальского князя: «Главное значение Андрея Боголюбского для Русской истории основано на его государственных стремлениях. Он является перед нами первым русским князем, который ясно и твердо начал стремится к водворению самодержавия и единодержавия».

         По приказу князя треугольник меж реками Клязьмой и Лебедью был обнесен крепостной стеной, и земляным валом. Место оказалось удачным с военной точки зрения. Боголюбский ввел новшество и в военную фортификацию. До этого крепостной стеной в городах обносился лишь небольшой детинец (кремль), как в Киеве. А ремесленные посады и торговые слободы оставались незащищенными. Андрей же укрепил весь город. В подражание Киеву, венцом крепостных сооружений стали Золотые ворота. К слову сказать, несмотря на все разорения, пожары и разрушения, они украшают Владимир и ныне, в отличие от киевских муляжей. По словам летописца, Андрей «сильно устроил» Владимир, привлек в него «купцов хитрых, ремесленников и рукодельников всяких».

           Попутно Андрей Юрьевич наказал Киев за неподчинение ему, как старшему князю. Для своего похода ему удалось собрать большинство русских князей., что наглядно показало: главным теперь уже не тот князь, что сидит в Киеве, а тот, кто старший в роду.

«До сих пор звание старшего великого князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей: таков был порядок, считавшийся правильным. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской волости и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. (…) Таким образом, княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение, и как будто мелькнула мысль придать ему авторитет верховной власти. Вместе с этим изменилось и положение Суздальской области среди других областей Русской земли, и её князь стал в небывалое к ней отношение. До сих пор князь, который достигал старшинства и садился на киевском столе, обыкновенно покидал свою прежнюю волость, передавая её по очереди другому владельцу. Каждая княжеская волость была временным, очередным владением известного князя, оставаясь родовым, не личным достоянием. Андрей, став великим князем, не покинул своей Суздальской области, которая вследствие того утратила родовое значение, получив характер личного неотъемлемого достояния одного князя, и таким образом вышла из круга русских областей, владеемых по очереди старшинства». (В.О.Ключевский) Благодаря свидомым лжеисторикам результат, буквально брызжущим слюной от ненависти при упоминании о походе Боголюбского , результат известен: в 1167 г. Киев взят, покорен и разграблен. На самом деле то был нормальный уровень средневековых нравов. Непокорные города сжигали. А место вспахивали. Киеву еще повезло: его не постигла участь многих западноевропейских городов, уничтоженных практически полностью.

         И вновь князь своим повелением удивил современников. Согласно рыцарского кодекса чести место князя во главе войска, а в битве – вместе с дружиной. Андрей Боголюбский вновь продемонстрировал небрежение средневековыми традициями. Он не только не возглавил войско в походе, но и вообще остался во Владимире. Не дело государя проявлять пустую удаль и молодечество. Отныне главная роль князя не военного начальника, но управителя. Не вождение дружины и войска, но наведение порядка и лада на земле.

Успение вместо Софии.

         На самой высокой точке Владимирского кремля был заложен собор для привезенной иконы. Над творением работали как западноевропейские зодчие, так и местные мастера: «привеле ему бог из всех земель мастеры». (Лаврентьевская летопись)

         А как же Ростов и Суздаль? Новое дело требовало осмысления и идейного обоснования. Дело в том, что мышление средневекового человека отлично от нашего. Все явления, события и поступки суть отражение вековечной борьбы добра и зла. Любое действие это либо промысел божий, либо козни дьявола. Поэтому язык религиозных иносказаний был лучшим способом объяснения своих поступков.

         Вот почему Андрей поведал, что икону то он вез как раз в Ростов Великий, отцов стольный град. Да не судьба, потому как явилась ему во сне сама Богородица и сказала: «Не хощу, да образ мой несеши в Ростов, но во Владимире постави его». Стало быть, на то, что Владимир избран богом, указало само небо!

         Собор во Владимире и строился как место для путеводной иконы, которой предстояло стать самой почитаемой в России, Владимирской Богоматери. И городской собор следовало посвятить богородице.

         В подражание Царьграду, главные храмы в русских городах посвящались святой Софии. Новое время – новые подходы и Андрей Юрьевич назвал главный городской храм Успенским. Успение – кончина богородицы по церковному календарю совпадала с праздником Софии – божьей мудрости, преемственность от «матери городов русских» налицо.

         Согласно легенде, двенадцать апостолов рассеялись по всему миру, но чудесным образом снова собрались у смертного одра богоматери. Быть может, Андрей Боголюбский в этом предании усмотрел пример единения, единодушия, сплочения для разобщенных русских князей, ибо «тьма разделения нашего» более всего страшила великого князя.

         С Успенского собора, удачно сочетающего западноевропейскую романскую эстетику, византийскую православную крестово-купольную традицию и древнерусский каменный декор, собственно и начинается знаменитое на весь мир белокаменное храмовое строительство Владимиро-Суздальской Руси.

         С тех пор главные храмы русских городов стали посвящать, как правило, Успению.

Чудо русского зодчества.

         В 1165 году, во время вооруженного конфликта за контроль над Волжским торговым путем с Волжской Булгарией, погиб сын Андрея, наследник владимирского стола отважный Изяслав. Скорбящий отец в память о сыне и в честь победы ставит храм на реке Нерль, у самого впадения ее в Клязьму. Как и София в Киеве, храм на реке Нерли – памятник победы. Белокаменная церковь должна была напомнить людям, пришедшим в Залесье из разных мест разрозненного юга, что путь их был одинаков, язык един, враги общие. То, что и судьба их будет общей, было убеждением князя Андрея.

         Казалось бы, ничего сложного: четверик, восьмерик, да золотой шлем-купол на нем. Однако зодчим удалось достичь удивительной соразмерности и лаконичности. Небольшая церковь на Нерли сливается с неяркой природой севера. Так «встроить» в ландшафт архитектурное сооружение еще не удавалось никому.

         Как и Успенский собор во Владимире, церковь была украшена дивной каменной резьбой. Покрытый лесами север Руси – родина резьбы по дереву, возникшей еще в языческие времена. Сохранившись, продолжая свое развитие и после принятия христианства, искусство резьбы по дереву оказало влияние и на каменное зодчество. Фигуры святых и фантастических зверей, орнаменты и другие декоративные детали, украшавшие знаменитые храмы, напоминают деревянную резьбу.

         Весной, разлившаяся вода вплотную подходит к холму, на котором стоит церковь. В зеркале воды отражается белокаменное чудо и, кажется, что храм, как живой, сморит на себя. Создается иллюзия «висения» церкви в воздухе, миража. Кажется, что белоснежное видение может растаять в воздухе так же легко, как рассыпается его отражение от ветерка или взмаха весла. И это настраивает на тихое созерцание, заставляет думать о возвышенном и прекрасном.

         Церковь на Нерли говорила о любви, о братолюбии, о жажде мира и в земной и в загробной жизни. Ощущение чуда было словно разлито вокруг.

Праздник Покрова.

         Прежде и ныне храмы получали свое название по какому-либо церковному празднику. В мире иносказаний название говорит о многом. Поэтому к выбору названия храма церковь подходила с особой тщательностью.

         И ранее Андрей Юрьевич Боголюбский своей деятельностью поражал современников, смело ломал устоявшиеся обычаи, играл на грани фола. Но в данном случае, казалось, князь переступил черту, назвавши построенную им на Нерли церковь вопреки всем правилам и установлениям. Мало того, он, светский человек, придумал и ввел новый христианский праздник.

         Боголюбский взял византийскую легенду о юродивом, узревшем в видении, как божья матерь сняла с головы покрывало и простерла его над молящимися, и приспособил ее для своих политических нужд. Он усмотрел в образе Богоматери, раскинувшей над людьми пурпурный покров, символ ее особого покровительства именно Северо-Восточной Руси. Андрей Юрьевич хотел, чтобы люди верили в небесное покровительство, что богородица обратила свой лик к Залесью, сама указала на Владимир как на преемника Киева. И он не сомневался в том, что новое солнце над русской землей взойдет на северо-востоке Руси, во Владимиро-Суздальской земле, что русские люди должны об этом помнить всегда и везде, а первого октября устремлять к этому все свои мысли.

         Покров над Русью Матери Божьей – это ее защита русской земли, считал князь, что небеса покровительствуют единству. Поэтому 1 октября, «День Покрова», представлялся ему не праздником всех христиан, как остальные церковные праздники, а особым русским праздником. Отныне День Покрова становился первым русским православным праздником. «Парящая» над землей чудо-церковь на Нерли как бы подтверждала, что покров Богоматери распростёрт над русской землею, над Владимиро-Суздальской Русью, поэтому и названа она была в честь нового праздника церковью Покрова.

         Великий князь ввел новый праздник сам, своей волей, не спросив ни Митрополита Киевского, ни Патриарха Константинопольского. Конечно, это было своеволие, это было святотатство. Учитывая особую ревность церкви к своим прерогативам, князя могла ожидать суровая кара. Но риск оправдался и на этот раз. Суровый князь непреклонно двигался к великой цели: сплочению русских земель вокруг Владимирской Руси.

***

         Со временем «болезни» Киевской Руси, которых стремился избежать Андрей Юрьевич, «заразили» и Владимиро-Суздальскую Русь. В 1174 году боярами-заговорщиками великий князь был убит. Страшно сильный физически, князь отчаянно сопротивлялся, но окровавленный и израненный он пал со словами: «Если, Боже, в этом мне суждён конец — принимаю его я».

         Политические идеи Андрея Юрьевича Боголюбского далеко обогнали свое век, час русского единения еще не наступил. Но магистральное развитие исторических судеб Руси заложил он, неизмеримо и его нравственное влияние на будущие поколения русских людей. Своим потомкам князь оставил в наследство чудное белокаменное зодчество, идею русского единства и, конечно, праздник русского православия, Покров.

И каждое 1 октября(14 октября по новому стилю), в день Покрова, слова осуждения «тьмы разделения нашего» повторялись одновременно во всех церквах всех русских княжеств. И слышал их в этот день весь русский народ от Волги до Карпат. И так из года в год, из века в век. В прекрасной же белокаменной церкви Покрова на Нерли эти слова произносились ежедневно.

         Пора и нашим современникам услышать призыв Великого князя!