«Радетели» за Россию: как зарубежные друзья помогали лад на Руси наводить.

Какие же всё-таки мы неразумные, нецивилизованные. Не оценили благородного жеста американского парламента, принявшего т.н. «Закон Магницкого». А ведь хотели, как лучше, искренне пытались помочь России. Это «хороший законопроект как для нашей страны, так и для России», - заявляет сенатор Оррин Хатч. Беспокоятся и заботятся они о нас: «Вашингтон и впредь будет способствовать демократизации Москвы и соблюдению ею прав человека», - это уже вещает их лидер, и продолжает: «Я рад буду получить и подписать этот закон». Из текста законопроекта следует, что «подавление российскими властями политической оппозиции, ограничение деятельности гражданского общества и независимых СМИ, а также ухудшение ситуации с экономическими и политическими свободами в России вызывают глубокое беспокойство администрации США и американского народа».

Как говорится: «Свежо преданье да верится с трудом». Приветствовало сей акт лишь ничтожная кучка личностей с истеричным складом характера, именующая себя оппозицией. Абсолютное большинство россиян отрицательно отнеслось к советам из-за бугра именно потому, что у народа неплохо развита историческая память. Нутром чуют, что здесь что-то не так. За ушами заокеанских радетелей за народное благо торчит желание половить рыбку в мутной водичке. За устремлениями позаботиться о российском народе зачастую стоит банальное желание пограбить его.

А чем оканчивалась для России деятельность подобных забугорных советчиков? Давайте вспомним лишь некоторые из уроков истории:

Урок первый.

Середина XIII века. Страна лежит в руинах после монголо-татарского нашествия. Обрадованные крестоносцы после фиаско на Святой Земле решили поживиться за наш счёт. Но даже ослабленная Русь оказалась не по зубам воякам с Запада. Решительные победы Александра Невского принудили наших врагов отказаться от мысли о порабощении Руси. Настало время «гуманитарной интервенции».

В 1248 году римский папа Иннокентий IV отправил к Алексанлру посольство с двумя хитрейшими кардиналами Галтом и Гемонтом, которые вручили князю личное послание папы. Послание льстиво перечисляло заслуги Александра Невского и уговаривало пристать к католической вере: «Поэтому мы просим твоё величество, увещеваем и прилежно убеждаем, чтобы ты снова признал своей матерью Римскую церковь и оказал послушание её первосвященнику». При этом папа опустился до откровенной лжи, утверждая, что родитель Александра, великий князь Ярослав Всеволодович, умирая в Карокаруме на руках папского нунция Плано Карпини, завещал сыну переход в католическую веру: «Отец твой,.. смиренно обещал послушание своей матери Римской церкви…». Однако же странно, что сам Плано Карпини в своих воспоминаниях ни словом не упомянул сего факта. Взамен Иннокентий IV обещал всяческие блага: от титула, который бы сам пожелал Александр Невский, до помощи против татар со стороны крестоносцев.

Особо умилил пассаж насчет помощи крестоносцев. И это Александру Ярославичу, который совсем недавно громил эту свору! Тем более что был свежий пример бескорыстной помощи псов-рыцарей: в 1204 году эти помощнички, вместо войны с неверными, разграбили Константинополь. Христианский город, который, в общем-то, должны были защищать. И уютно расположились на развалинах Византии, основав свою Латинскую Империю.

Поэтому понятен тот гнев, который вызвало у Великого князя послание папы. Ответ Александра Ярославича был сух, грозен и лаконичен:

- Слышите, посланницы папежстии и прелестницы преокаянные! Сия вся сведаем добре, а от вас учения не принимаем».

Другой знаменитый русский князь, Даниил Романович Галицкий оказался менее прозорлив и более податлив на лесть. Он-то и принял от Рима королевский титул и корону, став первым и единственным Русским королём. И что же? «Помогли сынку тебе твои ляхи»? Запад обманул его, папа не прислал помощи от татар, и Даниил, прервав все сношения с Римом, умер сыном Православной церкви. Но «лучшие силы этого благородного князя были потрачены безвозвратно: гоняясь за своей мечтой, он не успел ни освободиться от монгольского ига, ни позаботиться о том, чтобы оставить своему государству прочные залоги развития на будущее время» (М.Хитров, цензор Иоанн Петропавловский, 1891 год). Действительно, в то время, когда на Северо-Востоке Руси потомки Александра Невского сложили новую империю, на Юго-Западе поляки и литва азартно делили остатки Данилова наследства. Галицко-Волынская Русь на много столетий, скорее навсегда, потеряла свою государственность и исчезла с политической карты Европы, оставив после себя дивную древнерусскую деревянную архитектуру и литературные летописные памятники.

Вообще, история Юго-Западной Руси служит примером того, что получается при ретивом следовании указке западных «друзей». Сей народ, отказавшись от русского имени, но, не став ни поляком, ни немцем, потерял свою идентичность. Получившееся недоразумение, своеобразный генетический уродец так и выпал из мировой истории, завис на географической развилке, став лишь объектом для экспериментов разнородных мировых политических сил.

Урок второй.

После поражения в Северной войне Швеция отнють не смирилась с утраченным и жаждала реванша. Случай представился в 1741 году, когда умерла императрица Анна Иоанновна и царём был объявлен сын Анны Леопольдовны малолетний Иоанн Антонович. Воцарилась Брауншвейгская династия, вернее Брауншвейгская ветвь Романовичей. 28 июля 1741 года Швеция, отказавшись признать императорский титул Иоанна VI, объявила Росси войну. Этот конфликт знаменателен не столько сражениями, сколько одной из первых попыток замаскировать истинно захватнические цели войны ссылками на внутреннее положение России.

В самом начале боевых действий шведский главнокомандующий граф Левенгаупт (не тот, которого разгромили под Лесной русские генералы, другой) опубликовал манифест, утверждающий, что война шведами предпринята «для освобождения русскаго народа от несноснаго ига, которое позволяют означенные иностранные министры... Намерения Короля Шведскаго состоят в том, чтобы избавить достохвальную русскую нацию для ее же собственной безопасности от тяжкаго чужеземного притеснения и безчеловечной тирании и представить ей свободное избрание законного и справедливого правительства... Этого достигнуть будет невозможно до тех пор, пока чужеземцы по своему произволу и для собственных целей будут господствовать над русскими. Вследствие таких справедливых намерений Его Королевскаго Величества, должны и могут все русские соединиться со шведами и, как друзья, отдаваться сами и с имуществом под высокое покровительство Его Величества...»

И ни слова о том, что взамен за «помощь» предлагалось уступить Швеции назад Землю Ингигерды с Санкт-Петербургом, земли эстов и ливов, а если повезёт, то и всё что западнее Белого моря. С тех пор подобная спецоперация идеологической войны: дымовая завеса заботы о русском народе с целью прикрыть агрессивные замыслы, стала излюбленным приёмом непрошенных закордонных «радетелей» за благо России. Льстивой парадигме: «Хороший русский народ – плохое правительство», - была уготована долгая жизнь на века!

Шведский манифест примечателен ещё и тем, что, конечно, не народ был адресатом послания. Он предназначался как сигнал для той части русской элиты, которая тяготилась засильем иностранцев во власти и ориентировалась на дочь Петра Первого Елизавету Петровну. Словом, это была попытка раскола правящей Россией элиты. Хотя пассаж о чужеземном иге в общем-то мог быть отнесён лишь к Бирону, который по словам Пушкина «…имел несчастие быть немцем; на него свалили весь ужас царствования Анны, которое было в духе его времени и в нравах народа». Остальные провластные иностранцы: обрусевшие фельдмаршалы Миних и Ласси, поседевшие русской службе, лифляндский немец канцлер Остерман, ну никак не тянули «иго иноземных временщиков».

Уже во время войны в результате дворцового переворота императрицей стала Елизавета Петровна.

Что изменилось? Вместо Брауншвейгов наследниками российского престола стали Готтон-Готопы, другая династия немецких князишек, которых в тогдашней Германии было пруд пруди. А что поделать, коли наследники Алексея Михайловича рожали одних баб? Царевен повыдавали замуж за немецких принцев разной степени худородности. Вот и схлестнулись у российского престола отпрыски от браков русских Романовн с представителями Брауншвейгов и Голштинцев. Впрочем, всё это было повторением старого полувекового конфликта Нарышкиных и Милославских.

А судьба злополучного манифеста была печальной. Документ оказался холостым выстрелом. Новая императрица не оценила благородных устремлений врага и приказала старому немцу прогнать вон супостата. Что «птенец гнезда Петрова», ирландец, находящийся на русской службе с 1700 года, фельдмаршал Ласси и выполнил без всяких сантиментов. Под его воительством русские солдаты дошли до Гельсингфорса, окружили и заставили капитулировать шведскую армию.

Шведская спецоперация не удалась. Ингерманландия с Эстляндией и Лифляндией им не обломилась, а напротив пришлось уступить России ещё некоторые кусочки Карелии вплоть до реки Кюмень.

Урок третий.

Речь идёт про миф о революционном императоре Наполеоне, пришедшем освободить русских крестьян из крепостной неволи.

Наполеоновское нашествие на Россию происходил уже в совершенно иную историческую эпоху. Это время конца эпохи Просвещения, ознаменовавший духовный переворот в европейском обществе и время первых буржуазных революций. Просвещение сформировало не только новый взгляд на общество и человека, но и выработало современную политическую терминологию, которая используется до сих пор. Поэтому и образ мыслей и понятия, которые использовал Император французов при их изложении ясны и нам понятны. Если так можно сказать, мы с ним разговариваем на одном политологическом языке.

С другой стороны, эпоха Просвещения дала нам тот набор принципов «цивилизованного» общества, прав человека, которому стали стремится соответствовать европейские государства. И сразу же стал создаваться образ России, как разрушительной силе, угрозе для «цивилизованного» европейского мира. Образ оказался удачен, как сублимация иррационального страха европейского обывателя перед любыми переменами, а посему сразу взят агрессорами для внутреннего употребления: оправдания завоевательной войны против России перед своими подданными. Все современные европейские сказки «об ордах большевистских варваров уничтожающих европейскую цивилизацию», «об империи зла», «о тоталитарной России» всего лишь новая реинкарнация старой мысли наполеоновского манифеста: «Рок влечет за собой Россию: ее судьбы должны совершиться. Считает ли она нас уже выродившимися?.. Итак, пойдем вперед, перейдем через Неман, внесем войну на ее территорию. Вторая польская война будет славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет обеспечен и положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».

Уповая на свой военный гений и славу французского оружия, Наполеон, однако не пренебрегал и не недооценивал подрывной деятельности, прежде всего на гуманитарном фронте. Перед роковым походом он внимательно изучил конструкцию российского государства и его «рёбра жесткости», наметил болевые точки воздействия на эти рёбра, что вызвало бы разрушение всей конструкции. Французский историк Эдуард Дрио писал: «Он думал поднять казанских татар; он приказал изучить восстание пугачевских казаков; у него было сознание существования Украины... Он думал о Мазепе... Поднять революцию в России — слишком серьезное дело! Наполеон не без боязни остановился перед грозной тайной степей...» По распоряжению Наполеона Бонапарта в московских архивах велись поиски сведений о пугачевском бунте. Сохранились наброски императорского манифеста к крестьянству.

Что же помешало? Почему не был осуществлён этом замысел? Ответ на это дал сам Наполеон в своей речи на заседании Государственного совета в Париже: «Война, которую я веду, есть война политическая. Я ее предпринял без вражды, и я хотел избавить Россию от тех зол, которые она сама себе причинила. Я мог бы вооружить против нее часть ее собственного населения, провозгласив освобождение крестьян... Много деревень меня об этом просили, но я отказывался от меры, которая обрекла бы на смерть тысячи семейств». Это речь не революционного генерала, а императора, вошедшего в клуб европейских монархов. В первой итальянской компании генерал Бонапарт освободил крестьян с землёй, в 1807 году в Польше произошло только личное освобождение крестьянства, а в Литве и Белоруссии и этого не случилось (кто же кроме помещиков сможет кормить армию?). Словом: «Для императора новой буржуазной Европы мужицкая революция оказалась неприемлемой даже в борьбе против феодально-абсолютистской монархии и даже в такой момент, когда эта революция являлась для него единственным шансом возможной победы» (Е.В.Тарле).

Предусмотрел Наполеон и возможный раскол среди российской элиты. Комплекс противоречий внутри правящего класса в Росси по своей конфигурации напоминал крест. По горизонтальной плоскости на двух полюсах расположились англоманы и сторонники профранцузской ориентации. По вертикали: традиционалисты и реформаторы, сторонники превращения Россию в современную европейскую монархию с Конституцией и представительством. Традиции дворцовых переворотов в стране были, один только восемнадцатый век чего стоит! Просчитывал Наполеон подобный вариант событий: «Предположите, что Москва взята, Россия повержена, царь помирился или погиб при каком-нибудь дворцовом заговоре», - внушал он графу Нарбонну. Вот только не смог, или не успел он найти в России «пятую колонну» среди тогдашнего «креативного класса».

Обратим внимание, что анализируя положение в России, Наполеон уже тогда наметил те линии противостояния, те вопросы и проблемы, которые есть в стране и сегодня. И педалируя которые, можно разрушить страну, чем усиленно и занимаются наши закадычные «друзья» из-за границы:

1. Социально-классовые противоречия.
2. Национальный и религиозный вопросы.
3. Региональный сепаратизм
4. Проблема власти и общества.
5. Раскол элиты на компрадорский и патриотический сегменты.

Надо сказать, что до конца девятнадцатого века российское общество идейно было более-менее однородно, а поэтому не ахти как податливо для внешнего подрывного воздействия. Но зато в двадцатом веке наступил расцвет применения подобных технологий. Не без внешнего влияния Россия была буквально взорвана изнутри в 1917 году. Фашистские сволочи вовсю использовали эти темы во время Великой Отечественной войны. И сейчас, судя по интенсивности усилий, было решено, что появился новый шанс на уничтожение российского государства.

А для «пятой колонны» в лице компрадорской части элиты нелишне вспомнить судьбу польско-литовского дворянства. Наполеон им наобещал много чего, зародил надежду на возрождение Речи Посполитой «от можа до можа». Но оказалась, что ему нужна была только их кровь на поле брани: «Господа, я бы предпочел видеть вас в сапогах со шпорами, с саблей на боку, по образцу ваших предков при приближении татар и казаков; мы живем в такое время, когда следует быть вооруженными с ног до головы и держать руку на рукоятке шпаги». А попользовав, выбросил за ненадобностью. Конечно, Наполеон создал Герцогство Варшавское, никакой независимостью и величием тут и не пахло. А Литву и Белоруссию он и вовсе к разочарованию польской щляхты отложил «на потом», создав там особое управление. Война войной, а после все равно нужно садиться зс стол и договариваться, наверное думал император французов, надо же кое какие козыри и для торга с царём приберечь. Поэтому и не дождались поляки восстановления своей государственности, зато обильно оросили своей кровушкой все поля Европы. Это и для современной украинской элиты, бормочущей свои надоевшие мантры про «евроинтеграцию», урок: быть им разменной монетой в столетнем торге России с Европой. Такова судьба предателей: не любят их ни свои, ни враги.

Главное же, что стоит за «помощью» иностранных кураторов даже не то, что за заботой стоят далеко не альтруистические, а грязные меркантильные интересы. А тот факт, что нам отказывают в праве на самостоятельное развитие, не верят в нашу самодеятельность, в способность эффективного решения своих проблем. Подобный подход не может быть приемлем в принципе. Да такое нельзя позволять! Слава богу, Россия тысячу с гаком лет простояла, и дай бог ещё простоит!