Выставка Гельмана «Духовная брань», мирно канула в небытие.

Интересная сложилась ситуация - выставка на Винзаводе под названием «Духовная брань», вызвавшая шквал грозных эмоций, мирно канула в небытие. У этой истории ни пролога, ни эпилога, одна чистая кульминация, в которую были вовлечены странные лица со странными целями.

И все же семантически многозначное название выставки определяло и интерес к ней. Что же может в данном случае означать  привычный православному уху фразеологизм? «Брань» - это сражение, битва с врагами, но «брань» - это и ссора, свара... Известно, что «брань» может быть «невидимой»,  а может быть поносной, площадной. И то, что она «духовная», ничего не означает. «Духи злобы поднебесной» тоже «духовные». Сложная это все материя.

Но в названии выставки прозвучал призыв, «месседж» по-теперешнему: люди хотят поделиться своим духовным опытом, возможно, духовными проблемами, а для этого они избрали вполне законную в этой ситуации форму живописного образа. С  живописцами это бывает, они стремятся  сообщать свое понимание бытия посредством пластических и цветовых соотношений.

Ведь очень важно понять, чем же так напряжен дух современных художников, если они определят это свое состояние как «духовную брань». Тем более что она проходит в рамках проекта с громокипящим названием: «Россия для всех». А ведь это все равно что сказать «Россия без границ». Надо ли это понять как признание положения страны на грани абсурда? Словом, во всей ситуации вокруг выставки обнаружилось такое количество филологических акцентов, что благом показалось обратиться к подробностям живописным.

Здесь тоже обнаружилось много ярких подробностей. Наверное, многим знаком громадный комплекс Винзавода, превращенный в арт-территорию современного - так и хочется сказать, «народного творчества». Ведь сегодня и граффити признается искусством; границы отменены во многих сферах.

Пространство Винзавода решено прекрасно - просторно, удобно, осмысленно. Пожалуй, слишком удобно и слишком осмысленно для самой идеи нонконформистского гонимого искусства, каковым себя до сих пор почему-то позиционирует сегодняшний андеграунд. Бесприютность предместья -  в брендовой одежде, изгнание - пахнущее хорошими сигаретами и дорогим кофе.

Не надо думать, что это признаки исключительно сегодняшнего «творческого авангарда». Вольнодумцы и борцы за гуманистические идеалы в веке XIX-м тоже любили

В роскошно убранной палате

Потолковать о бедном брате,

Погорячиться о добре...

Но и тогда, и теперь этот междусобойчик определяется одном словом - «пошлость». Потому что пошлость есть имитация, которая выдает себя за творчество, за реальность, за правду. И при этом, что важно, умиляется собой.

Уже давно всем понятно, много раз сказано - и с эмоциональным перехлестом, и в строгом теоретическом дискурсе, - что все «свободное искусство» - это игры в неформальность, давно превратившуюся в канон. И основополагающий принцип этого канона - расхристанность. Во всем семантическом объеме этого слова. И, как оказалось, участники выставки «Духовная брань» полностью соответствуют требованиям канона.

Но предварительно - несколько слов о начальном ажиотаже. В день открытия выставки эфир либеральных радиостанций рвался от горячих слов: «казаки», «разъяренные хоругвеносцы», «мракобесие в центре столицы», а в ответ - «попрание чувств верующих»...

Прошло три дня. На полупустых просторах Винзавода не нашлось НИ ОДНОГО человека, включая охранника, который мог бы указать, в каком павильоне проходит эта столь злободневная выставка. Все как-то вдруг  кануло в безмолвие.

Очевидно, звучавшие предположения о костюмированных или нанятых казаках, о подставных хоругвеносцах, вообще об организованном  промоушне очень и очень основательны. «Россия без берегов» на просторах рынка. Ситуация поучительная и печальная.

А теперь можно сказать несколько слов и о самой выставке. Но... сказать-то нечего. В зале - несколько громадных (2 на 3) фанерных щитов, напоминающих палитру безумного великана, вообразившего себя художником и выдавившего краски для изображения лужи и окрестностей. Нечто невнятное, грязно-никакого колера. При желании можно различить три фигуры с золоченными пятнами... ну, еще нечто с золоченными подтеками... Ну, наверное, можно как-то атрибутировать инсталяцию, состоящую из вещей, которые, наверное, должны были имитировать богослужебные предметы. Вы не поверите, но это - все.

Чувства при созерцании? Нет, не возмущение. Скука и щемящая жалость. В зале находилось несколько молодых людей, очевидно принадлежащих к организаторам этой... ну, вот того, что в зале. Или, может быть, даже авторов этого вот... Не важно, не интересно.

Но у ребят хорошие лица, спокойные, милые, доброжелательные лица совсем не глупых юношей. Неужели это их «духовная брань»?  Брань-то  оказалась сквернословием подростка, неуклюжим и глупым. Эти хулиганские «маляки» и есть их творческое самовыражение, и есть их противостояние «формальному» миру условностей?

Самое же печальное во всей этой ситуации, которая, увы, является вполне обыденной характеристикой антицерковной деятельности, - это скудоумие. Лозунг один - «затопчу ногами, забоду рогами». Что, конечно, можно сказать и о незадачливых защитниках православия. Но у Церкви есть глубочайшее утверждение, ясный  и всемерно осмысленный тезис, есть двухтысячелетний опыт жизни в свете определенных идей, породивший, кстати, великое искусство... Интеллектуальная высота церковного посыла (не говорим о мистическом) - это неисчерпаемый ресурс для личного творческого развития. То, о чем говорит Церковь, позитивно, жизнеутверждающе, плодотворно. Это нельзя оспорить, глядя на проявления благодати, выразившиеся в великих творениях церковного искусства.

А «гуманистические тенденции» в культуре были продуктивны, пока были одушевлены пафосом антицерковной борьбы. Ну, вот, теперь утвердились окончательно, и что...? Да ничего, то, что называет себя современным искусством, никак не может выбраться из пут отрицания. Им не интересны ни идеи, ни плоть бытия, ни состояние души, стоящих рядом.  Исчезни сегодня настойчивая защита  христианского понимания добра и права на церковную жизнь - и окажется, что эти борцы за «свободу личности», свободу самовыражения размахивают картонным мечом в полной пустоте. Кроме идеи о собственной избранности, они ничего не утверждают. А «из ничего и выйдет ничего», как говаривал небезызвестный принц.

И населяют эти бедные ребята выдуманное пространство выдуманными протестами, в которых нет самостоятельного смысла, позитивного взгляда на жизнь, метафизической перспективы. Скука и пустота... но уже и без Чапаева.