Даже за 250 тысяч в месяц в летчики не идут

По делу о катастрофе Як-42 под Ярославлем, в которой погибла местная хоккейная команда, предъявлено обвинение бывшему заместителю гендиректора авиакомпании «Як-Сервис» Вадиму Тимофееву.

Самолет Як-42 с хоккейной командой «Локомотив» на борту 7 сентября прошлого года упал в районе аэропорта Туношна сразу после взлета. Следствие обвинило Тимофеева в том, что он допустил к полету экипаж с грубыми нарушениями правил безопасности. «Экипаж был допущен Тимофеевым незаконно, в нарушение правил безопасной эксплуатации воздушного транспорта, и на момент катастрофы не имел права выполнения самостоятельных полетов», – сообщил сегодня официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин.

Допуск командира судна был оформлен Тимофеевым на основании сфальсифицированных документов, второй пилот на тот момент не окончил переобучение на самолеты Як 42.

Мы обсудили тему квалификации летчиков и допуска к полетам с нашим гостем – Сергеем Кнышовым, пилотом, командиром Ил-96, бывшим пилотом «Аэрофлота».

Писпанен: Действительно виноват Тимофеев?

Кнышов: Как всегда, нашли стрелочника. Не один же этот человек отвечает за подготовку экипажа, а где тогда наши чиновники из Росавиации и Министерства транспорта? Зачем они тогда следят и наблюдают?

Писпанен: А зачем они сидят и наблюдают?

Кнышов: Они должны следить за подготовкой летного состава, за техникой, ее эксплуатацией, за ее содержанием.

Лобков: Как могло все происходить?

Кнышов: Я думаю, что экипаж был подготовлен. С другой стороны, как экипаж на исправном самолете на большой полосе попал на эти условия, и кто его туда подтолкнул? Вот о чем надо говорить.

Писпанен: О квалификации пилотов не идет речь?

Кнышов: Они летали до этого, документы есть. Получается, на исправном самолете летающие пилоты берут и убиваются.

Лобков: Как с обучением пилотов обстоит дело?

Кнышов: Последние катастрофы, которые произошли в России  - системные катастрофы. Это говорит о том, что та система, которая выстраивалась годами, разрушена, а нового ничего не создали.  На каких-то старых кадрах еще вылезаем. Кто руководит этим процессом? Специалистов нет. В лучшем случае менеджеры и так далее. Нам нужно определиться и понять, нужна ли нам своя авиация. Если да, то начинается комплекс вопросов, начиная от училищ, авиационной техники, обучения - и не теми специалистами, которым по 75-80 лет. Это профессиональные люди, но это прошлый век.

Лобков: С охотой идет молодежь в пилоты?

Кнышов: На сегодняшний день летчик получает достойные денежные средства.

Лобков: Сколько?

Кнышов: 200-250 тысяч рублей. Но конкурса практически нет, никто не хочет идти.

Писпанен: А почему?

Кнышов: Тем, у кого есть большие деньги, ни к чему за штурвалом гробить свое здоровье. А другие - экзамены не сдают.

Писпанен: Но, говорят, что сейчас заплатил медкомиссии и прошел?

Кнышов: Кто-то может заплатить, кто-то нет. Получается, мы всю авиацию, полеты сводим к деньгам. Во всем мире, во времена СССР понятие денег и рядом не стояло, прежде всего, безопасность полета.

Лобков: Насколько аэропортная система в России готова не работать на ручном режиме?

Кнышов: Крупные аэропорты готовы, поскольку усовершенствованное оборудование на самолете должно также соответствовать оборудованию на земле.

Писпанен: Вы считаете, что это развал всей отрасли?

Кнышов: Да, конечно.

Писпанен: При этом такие заградительные пошлины, ввоз современных самолетов?

Кнышов: Нам нужно определиться: мы строим самолеты, готовим своих пилотов, либо мы все сворачиваем и берем те компании, которые придут  на наш рынок вместе с пилотами, обучением, техниками.

Лобков: Летчики успевают адаптироваться к таким самолетам как Sukhoi Superjet 100 Pilatus?

Кнышов: Это иностранный самолет, адаптироваться трудно, но приходится. Сегодня летает около 90% иностранной техники, осталось еще чуть-чуть – и авиации в стране не будет.

Лобков: А вы летали на Superjet?

Кнышов: Я не летал. К сожалению, в этой катастрофе погиб мой друг, мы выросли в одном дворе, мы из летной семьи. Летают на нем мои товарищи.

Писпанен: На данный момент есть шанс выжить отрасли, или ее нужно поскорее прикрывать?

Кнышов: Огромный потенциал в стране есть, во-первых, людской. Нужно консолидировать все, что осталось, и во главе поставить профессионала, думающего о своей стране и о ее развитии. Привлечь как можно больше специалистов. Пока мы будем опираться на менеджеров, юристов и адвокатов, ничего не будет.

Лобков: Этот проект пойдет, или ему суждено стать монументом эпохи?

Кнышов: Любой новый самолет первоначально идет тяжело. Мы не настолько богатая страна, чтобы вкладывать огромные деньги и так легко от него отказываться. Его нужно доводить до ума.

Писпанен: Вы говорите, что люди не хотят идти в пилоты?

Кнышов: Надо заинтересовывать людей. Это престижная профессия. Пилоты, которые пытаются о чем-то говорить, противостоять всему этому, считаются изгоями. Если проследить мою судьбу, 5 марта этого года выгнали, в том числе, за многочисленные выступления.  Если летчик выходит из дому плохо выспавшимся или еще под грузом каких-то проблем, должен отказаться от полета. Мы должны отвечать за тех людей, которые сзади нас, а не лететь «как-нибудь».

Лобков: А в ситуациях «Давай, как-нибудь, вперед полетели» вы часто бывали?

Кнышов:  Каждый в нашей стране побывал, кто за штурвалом находится.