Российская полиция: от Ватикана до Токио (из цикла «Впервые в истории российских спецслужб»)

В конце 19 века в России окончательно сформировался жандармский корпус. Корпус состоял из генералов, офицеров и унтер-офицеров. Одна часть корпуса была сведена в губернские жандармские управления, которые осуществляли по старому наблюдение, кое-где вели политический розыск, а также проводили дознание и расследование. К этой категории относились и офицеры резерва,специализировавшиеся на производстве дознания.

Вторая часть корпуса была сведена в железнодорожные полицейские управления и несла службу исключительно в полосе отчуждения железных дорог, исполняя функции и общей и политической полиции.

В ведении офицеров корпуса были также охранные отделения в Петербурге, Москве и Варшаве, входившие в состав градоначальств и обер-полицмейстерств и занимавшиеся политическим розыском. В крепостях же были крепостные жандармские команды, наблюдавшие в крепостных районах. Кроме того, в состав корпуса входили Петербургский, Московский и Варшавский дивизионы, несшие наружно-полицейскую службу и бывшие жандармами только по форме. Главным начальником жандармов являлся министр внутренних дел, во главе корпуса стоял его командир, строевою частью ведал штаб, всей же розыскной и наблюдательной –департамент полиции, куда поступала также и вся отчетность по производству дознаний и расследований.

Железнодорожные жандармы зависели почти исключительно от штаба, губернские же – от департамента полиции. Двойственность подчинения корпуса отражалась на всей его службе.

По-прежнему корпус пополнялся за счет армейских офицеров. Для поступления в корпус требовались следующие условия: потомственное дворянство; окончание военного или юнкерского училища по первому разряду; не быть католиком; не иметь долгов и пробыть в строю не менее шести лет. Удовлетворяющий этим требованиям должен был выдержать предварительные испытания при штабе корпуса жандармов для занесения в кандидатский список и затем, когда подойдет очередь, прослушать четырехмесячные курсы в Петербурге и выдержать выпускной экзамен. Офицер, выдержавший этот второй экзамен, переводился высочайшим приказом в корпус жандармов. Отбор был настолько строг и желающих было так много, что срок между последним экзаменом и приказом на зачисление иногда затягивался от 2-х до 4-х лет.

В 1902 году по России прокатилась волна студенческих и крестьянских волнений.2 апреля был убит шеф МВД Сипягин Д. С.. Убийца, бывший киевский студент Балмашов, был одет в адъютантскую форму и отрекомендовался министру, как прибывший из Москвы с пакетом от великого князя Сергей Александровича.

Министром внутренних дел был назначен Плеве В.К.

Ранее в 1881 году, в возрасте 35 лет, он сам руководил Департаментом полиции, поэтому хорошо знал это ведомство и имел огромный профессиональный опыт. Подчиненные Плеве с восхищением говорили, что на допросах путем умелой беседы, без пыток и рукоприкладства, он «раскалывал»самых твердых и фанатичных революционеров. Необходимо отметить и еще одну деталь. В тот период вся революционная пресса,как в России, так и за границей, сделала из него « еврейского погромщика». А между тем тщательный просмотр секретных документов Департамента полиции,Министерства внутренних дел и охранных отделений показал, что каких-либо бумаг,могущих скомпрометировать Плеве в данном вопросе не существует. Более того, найдены именно его указания на строгие кары, отрешения от должностей и даже увольнения за всякое незаконное действие исполнительных агентов в еврейском вопросе. Об этом говорит и простая статистика. Так, в 1881 в судах слушались 66 дел о нарушении общественного порядка, из которых 11 дел были об антиправительственных выступлениях, а 50 о покушениях на евреев и их имущество, в 1882 из 40 дел 31 было связано с погромами.

А, будучи уже шефом МВД, Плеве нашел и чрезвычайно простой способ усмирения либеральной оппозиции, назначив административные ревизии по проверке деятельности земств. Проверки вскрыли вопиющие злоупотребления, и многие губернские землячества (Вятское,Московское, Тверское) лишились до половины гласных (депутатов), отданных под суд за коррупцию. Причем наиболее проворовавшимися и были самыми либеральными деятелями. ( Ну, чем, не калька с наших дней ???. С.К.)

На пост директора департамента полиции Плеве назначил популярного в то время А. А. Лопухина, как отмечали современники, человека выдающихся способностей и огромной памяти.

Все последние события указывали новому министру на плохую постановку розыска на местах и в центре. Плеве приступил к реорганизации розыска.

Был разработан проект учреждения по главным городам России охранных отделений, под именем розыскных пунктов. Государь утвердил положение о них. Последние были независимы на местах и подчинялись департаменту полиции. Начальники их в строевом отношении прикомандировывались к местным жандармским управлениям, но это подчинение было лишь формальное, зависели они только от директора, на местах же ближе всего стояли к губернатору. Внутренняя агентура через сотрудников и филерское наблюдение, через особо нанятых людей были заведены повсюду.

Реформа розыска была встречена крайне недружелюбно в корпусе жандармов и его штабе. Значение жандармских управлений умалялось, они официально отходили от розыска. На замену старым жандармским «волкам» в корпус вливалось штатское начало, так как весь уклад службы и обихода охранных отделений резко отличался от жандармских управлений. Появилась новая кличка для части офицеров – «департаментские» или«охранники».

Шеф заграничной агентуры Рачковский, понимая, что подобные преобразования могут сказаться на его карьере, предпринимает огромные усилия для удержания своего реноме. Именно он одним из первых стал широко использовать метод борьбы, который сегодня называется дезинформацией или намеренно сфабрикованной ложной информацией. Так он от имени Плеханова издает сочинение « Вынужденное заявление» в котором последний якобы отмежевался от революционной эмиграции. Он же организует в Париже так называемый «кружок французских журналистов», развернувший осенью 1901 года широкую компанию против русских эмигрантов.

Такого же рода провокацией стала попытка Рачковского способствовать избранию на папский престол кардинала Рамполлы, сторонника русско-французской ориентации, в противовес другой кандидатуре – кардиналу Ледоховскому, главе польских националистов-католиков, проводившему нежелательную для России политику «ополячения» римско-католическим духовенством белорусов Холмщины и Северо-западного края и тянувшему их к Австрии.

Рачковский имел большие связи в католическом мире, не без посредства и влияния свей жены – француженки и ярой католички. На его вилле в Сен-Клу часто бывали высокие духовные лица: монсеньор Шарметен и влиятельнейший священник отец Бюртан – личный друг кардинала Рамполлы. Рачковский уже давно при посредстве этих своих «агентов в сутанах» вел наблюдение за кардиналом Ледоховским, собирая на него компромат. С собранными последними материалами,компрометирующими кардинала Ледоховского, Рачковский предпринял поездку в Ватикан к папе Льву Х111, которому представил целый ряд данных о «польской агитации» кардинала и его соратников. Лев Х111 благосклонно выслушал Рачковского и при этом обмолвился, что папству хорошо было бы иметь в России своего представителя. Рачковский пытался заручившись даже поддержкой Николая 11, реализовать эту идею,которая впрочем, была провалена деятелями Священного Синода.

Это и ряд других обстоятельств, привели в июле 1902 года к смещению Рачковского с поста заведующего Заграничной агентурой. Он был не только уволен с государственной службы, а выслан из Парижа в Брюссель, а затем ему было разрешено поселиться в Варшаве. Отставной «обер-сыщик» не оставлял без внимания своих друзей и недругов, он никак не мог забыть своего недоброжелателя и обидчика Плеве. После его убийства 15 июля 1904 года, последовало триумфальное возвращение Рачковского на службу.

5 января 1905года высочайшим указом Рачковский был назначен чиновником особых поручений 1V класса «сверх штата при Министерстве внутренних дел с откомандированием его в непосредственное распоряжение Санкт-Петербургского генерал-губернатора». 2 июня 1905 года товарищ министра внутренних дел Д. Ф. Трепов поручил ему надзор за розыскной деятельностью и производство в Департаменте полиции дел о государственных преступлениях. Еще через месяц положение Рачковского было упрочено поручением«вступить в исправление должности вице-директора Департамента полиции с предоставлением ему права подписи и скрепления бумаг». 27 июля он заменил директора Департамента полиции Н. П. Гарина по вопросам государственных преступлений и розыска по ним.

Весной 1905 года Рачковский через своего секретного сотрудника Евно Азефа достал список всех нелегальных паспортов, выданных ЦК социалистов-революционеров своим членам. Система Рачковского заключалась в том,что в делах освещаемых секретными сотрудниками, к арестам террористов приступали только в последнюю минуту, накануне или даже в самый день предполагаемого теракта или покушения. Таким способом полиция давала террористам время себя скомпрометировать, а себе – возможность собрать о них как можно больше сведений. В этом случае первоисточник этих сведений мог быть скрыт, и от своего сотрудника охранки отметались возможные подозрения. Так, благодаря бдительности Рачковского были предотвращены террористически акты против генерала Трепова, великих князей Владимира Александровича и Николая Николаевича и ряд других антиправительственных акций.

Тем временем в верхах вновь возобладали другие настроения. Назначенный министром внутренних дел П. Н. Дурново был старым недоброжелателем Петра Ивановича. 3 декабря 1905 года Трепов перемещенный на должность дворцового коменданта был вынужден поставить вопрос об освобождении Петра Ивановича от заведования политической частью Департамента полиции.

На его отставку повлияло его неудачное предложение по введению «чрезвычайной охраны» в Петербурге. Резолюция царя на рапорте гласила: « Согласен, но сожалею.Рачковскому назначить в награду 75 тысяч рублей из секретных сумм Департамента полиции и представить к ордену Станислава 1 степени». Однако с реальным увольнением Рачковского от должности вице-директора Департамента полиции не спешили. Напротив, именно на декабрь1905 года приходится пик его полицейской активности. В первую очередь это было связано с ролью, которую сыграл Рачковский в подавлении восстания в Москве. Все аресты здесь, в том числе и членов Московского комитета РСДРП. Были во многом делом его рук.

Последним делом Рачковского стало введение в игру «героя9 января» Георгия Гапона, вернувшегося в конце 1905 года из-за границы. Непосредственная задача, которую поставил перед ним Рачковский, заключалась в раскрытии и обезвреживании боевой петербургской организации социалистов-революционеров, готовивших покушение на Дурново.

Первым шагом в этом направлении должно было стать привлечение Г. А. Гапоном к сотрудничеству с полицией своего друга, известного эсера Петра Рутенберга. Последний, однако, на это не пошел и сообщил о сделанном ему предложении ЦК партии. В результате ее руководство вынесло смертный приговор и Гапону, и Рачковскому. Только присущая Петру Ивановичу осторожность – он не явился на встречу с Гапоном и Рутенбергом в ресторан Контана – помогла ему избежать верной гибели. 28 марта 1906 года Гапон был повешен на даче в Озерках.

Но сразу же после относительной стабилизации в стране последовала в июне1906 года отставка Рачковского.

В ноябре 1902 года руководителем Заграничной агентуры был назначен начальник Особого отдела Департамента полиции Леонид Александрович Ратаев. Его имя - пожалуй, одно из самых известных в истории политического сыска России. Он работал в Департаменте полиции едва ли не со времени его основания, являлся ветераном политического сыска. Именно он долгие годы являлся наставником и фактическим руководителем супер-провокатора Евно Азефа. Предотвращение целого ряда крупномасштабных террористических актов, которые готовили социалисты-революционеры, - его несомненная заслуга. В течение многих лет Ратаев держал в своих руках, по сути дела, всю секретную агентуру Департамента полиции. В должности заведующего Заграничной агентурой он подчинил свому непосредственному влиянию практически все, ранее самостоятельные, центры русской политической полиции в Европе.

Как один из главных борцов с революционным подпольем, он,естественно, был практически «незамечен» советскими историками, чем и объясняется крайняя скудность данных о нем.

Ратаев рисует довольно мрачную картину распада нравов как в целом в государстве, так и непосредственно в Департаменте. «Всюду,на всех ответственных постах сидели новые люди, которым приходилось знакомиться с делом, присматриваться, когда нужно действовать быстро, решительно, наверняка…Наряду со слабостью государственной полиции, замечалось еще и полное отсутствие всяких способов воздействия на надвигающуюся революцию. Ссылка существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому по личным соображениям не было надобности бежать. Тюрьмы не существовало вовсе.При тогдашнем тюремном режиме революционер, попавший в тюрьму, беспрепятственно продолжал свою прежнюю деятельность».

Для правильной организации политической агентуры в Галиции, Прусской Познани и Силезии было решено поручить ее « не имеющему чина почетному потомственному гражданину» Михаилу Ивановичу Гуровичу, старому сослуживцу Ратаева. Леонид Александрович повел атаку и против берлинского резидента Гартинга, который писал на него доносы в Департамент полиции…Берлинскую агентуру решили ликвидировать как отдельное учреждение, а наблюдение за русскими революционерами, проживающими в Германии, предоставить центральной парижской резидентуре. В этих целях Ратаев выступил инициатором русско-германского полицейского протокола от 14марта 1904 года о совместных мерах борьбы с анархизмом.

Политический сыск на Балканском полуострове также перешел в ведение Ратаева. Деятельность балканской агентуры теперь охватывала Румынию,Болгарию, Сербию и Австро-Венгрию. В итоге Ратаев стал руководить всеми операциями охранки в Европе.

В его бытность шефом заграничного сыска получили свое завершение некоторые начинания его предшественника и врага Рачковского. В частности это касается развертывания кампании парижских газет против русских эмигрантов. Деньги на эти мероприятия брались из средств, выдаваемых лично Николаем11.

Перед началом и в период русско-японской войны Ратаеву как руководителю Заграничной агентуры было поручено обезвредить и нейтрализовать действия в Европе действия японской разведки во главе с полковником Мотодзиро Акаши. Кадровый офицер японской имперской армии Акаши занимал в 1902-1904 годах пост японского военного атташе в России. В январе1904 года, в связи с началом русско-японской войны, японские дипломаты, после разрыва дипломатических отношений между Россией и Японией, срочно покидают Петербург и обосновываются в Стокгольме. Здесь Акаши сразу же вошел в контакт с одним из организаторов Финляндской партии активного сопротивления социалистом К. Циллиакусом, а затем – и с лидером Грузинской партии социалистов-революционеров Г. Г. Деканози. Задача, которую ставил перед собой Акаши, была двоякого рода. С одной стороны, он пытался скоординировать борьбу российских оппозиционных партий и групп, с другой – обеспечить на японские деньги доставку в Россию как можно большего количества оружия и боеприпасов для революционеров.

На японские деньги Циллиакус и Деканози помогают революционерам в лице Азефа и Гапона купить в Англии пароход. Его загружают динамитом, тремя тысячами револьверов, пятнадцатью тысячами ружей и отправляют в Россию. Доставка оружия планировалась по северному побережью Финского залива,затем на баржах в Петербург, где их должны были разгрузить верившие Гапону рабочие организации для организации беспорядков в городе.

Однако ни Гапону, ни Циллиакусу, ни Акаши достичь поставленных целей не удалось. Финансировавшиеся из Токио межпартийные Парижская и Женевские конференции в 1904-1905 годах не привели к созданию прочного блока участвовавших в них партий и революционных групп. Не состоялось и запланированные японской разведкой на июнь 1905 года вооруженное восстание в Петербурге. Пароход «Джон Графтон» с грузом вооружения в финских шхерах налетел на камни в районе острова Якобстан и после безуспешных попыток выгрузить оружие был взорван членами команды. Финские рыбаки подобрали на месте крушения много оружия и по дешевке продавали его русским революционерам. По этому поводу видный большевик М. Литвинов огорченно писал Ленину:

«Будь у нас те деньги ( 100 000 р.) которые финляндцы и с.-ры затратили на свой несчастный пароход, - мы бы вернее обеспечили себе получение оружия…».

Однако то, что не удалось «Джону Графтону», блестяще осуществил другой пароход – «Сириус», доставивший такую же, оплаченную японскими спецслужбами, партию оружия революционным организациям Кавказа.

( Борьба российских спецслужб против японской разведки в этот период будет рассмотрена в отдельных статьях. С.К.)

На первых порах Ратаев несколько недооценивал новый для него участок работы – контрразведку, но быстро исправил положение.

К концу 1904 года затраты на Заграничную агентуру практически съели весь бюджет Департамента полиции. Кстати по этой причине была отклонена просьба об усилении охраны в Москве великого князя Сергея Александровича. К несчастью для Лопухина, 4 марта 1905 года князь был убит. Это и последующие события вынудили Лопухина оставить должность в Департаменте полиции, распоряжаться которым теперь стал товарищ министра внутренних дел Д.Ф. Трепов.

В 1905 году в Департаменте полиции вновь воссиял Рачковский, который стал руководить розыскной деятельностью. У него по-прежнему оставались связи в высших кругах, влиятельные люди ему покровительствовали. К примеру, великий князь Сергей Александрович, бывший в то время московским генерал-губернатором, пригласил Рачковского сопровождать его на собрание 45тысяч рабочих, состоявшимся в Кремле по случаю годовщины отмены крепостного права. А чуть ли не на следующий день после убийства террористами великого князя император по совету могущественного петербургского генерал-губернатора Трепова восстановил Рачковского уже в должности чиновника особых поручений Министерства внутренних дел,а затем сделал его заведующим политической частью Департамента полиции на правах вице-директора.

Рачковский живо взялся за дело, и начал он, естественно, с чистки Департамента от недостаточно хорошо проявивших себя сотрудников. В их числе оказались личные враги и недоброжелатели Петра Ивановича: Зубатов, Лопухин. Судьба Ратаева тоже была предрешена.

Заведовать вновь открытой берлинской агентурой 19 июля 1905года опять стал Гартинг.

Ратаев ушел без лишнего шума: в противном случае Трепов угрожал ему лишением пенсии. Он получил пособие в 150 тысяч франков и поселился в Париже, где и жил с тех пор под фамилией Рихтера.

Сергей Крюков