Коммунизм второй свежести

А борьба за подлинный коммунизм все продолжается.
В 90-е, в 2000-е смешно даже было и проговаривать слово "коммунизм". А теперь - пожалуйста, всяк проявляет заботу о его чистоте, всяк переживает, что вот вдруг не тот, не всамделишный исповедуем. Переживают и те, кто извне коммунистической идеи (президент, премьер, ЕР), и те, кто неподалеку, чтоб выхватить/подхватить знамя коммунизма, перекрасить и перекроить его (СР, Кургинян).
Но сегодня не о них, сегодня о хранителях и старообрядцах от компартии, или о тех, кто считает себя старообрядцем и исповедует коммунистическое двоеперстие вместо зюгановского державно-народного патриотического троеперстия, кто искренне считает, что КПРФ сговорилась с бесами олигархата и продала душу желтому Дьяволу капитализма.

Что ж предлагают они взамен державности, народовласти и социализма зюгановцев? На мой взгляд то, что можно определить, как коммунизм второй свежести, то есть набор замшелых исторически отживших положений, которые выдаются за бессмертное и наследие коммунизма потоптанное зюгановцами.
Замшелость прежде всего касается чисто естественно-научного представления о материализме, который на самом деле означает не более чем принцип реализма, неклассический способ философствования, в котором акт, деятельность преобладает над субстанцией, практика над теорией, бытие как тотальность над субъективной волей и индивидуализмом. Именно это и более ничего, никаких биологических детерминант, никакого главенства брюха над сознанием. В марксизме первенствует акт производства, деятельности, а он - тотальность, единое слияние духа и материи. Даже экономических базис не есть чисто материальное в естественно-научном смысле образование, это также смесь материального и духовного. собственно в этом и есть диалектика, которая и требует преодоления однобокого естественнонаучного редукционизма.
Наконец, материя равна бытию как таковом у марксистском понимании, а потому напоминание о материалистичности мировоззрения, в этом смысле, есть не более чем напоминание о взаимосвязи, диалоге сознания и бытия, приведения его к здравости, трезвости, реализму.
Вот так, а нас зовут к Ламетри и Гольбаху, содрагаясь от одной мысли, что коммунизм - это нечто большее чем социальная физика.
С этой же позиции просвещенческого XVIII века, с позиции просветительского видения науки, с позиций вульгарно-материалистического понимания бытия, нас долбят тупоголовым и ненаучным атеизмом, который, как я уже не раз писал, не имеет никакого отношения к теории, тем более научной теории коммунизма, ибо занят не вопросами прагматики социального строительства, а утверждением своей нигилистической идеологии. Коммунизм никогда не был против Церкви мистической, но всегда был против Церкви конкретно-исторической, забывшей о своем мистическом основании, сросшейся с властью и государственной идеологией самого антигуманного пошиба.
Равно как и не был он против идеи нации и национального государства, ибо ни то, ни другое, в том случае, когда оно берется как свидетельство свободного творчества народа, как результат его оригинального исторического пути развития не может быть отброшено коммунизмом во имя несвободного навязывания стандарта и единства. Что касается русских, то здесь принцип интернационализма более чем удачно вытекает из самих особенностей народа, из того интернационального отношения к людям других наций, которое задается отвергаемым сторонниками старообрядческого коммунизма православием.

Именно христианство, и православие в особенности принесло идеи нации как идею коллективной индивидуальности и идею равенства народов в этом праве на своеобразие, отраженную в национальной общности. Старообрядцы коммунизма отбрасывая тем самым здоровую, сложившуюся веками культурную основу с этой точки зрения совершенно напрасно уповают, на то, что народы бросятся интернационально любить друг друга, только потому что рационально, своим умом дойдут до отрицания ценности нации как таковой, предлагают любить того что нет, и что по ортодоксальным "коммунистам" является порождением проклятого капитализма, разделяющего пролетариат посредством националистического мифа. Нет наций, о каком интернационализме может идти речь? В этих условиях сам национализм - это лишь костыль, подпорка в классовой любви пролетариев разных стран друг к другу, костыль, который отпадет, когда все сольются в одно безликое, лишенное культурной национальной индивидуальности месиво, или напротив разбредутся поодиночке. Однако, последнее, равно как и первое никаким коммунизмом как общежитием никак не пахнет, ибо коммунизм есть лишь там, где есть союз, симфония личностей в единстве, которое в своей индивидуальности все равно будет национальной.
Кстати, о рабочих. Упрек в том, что КПРФ давно перестал а быть партией рабочих совершенно лишена смысла, и уж никакие апелляции к Ленину, Марксу, Энгельсу совсем не проходят, ибо классики марксизма, как и многие их последователи из числа руководящего состава рабочими в профессиональном смысле этого слова не были. Рабочесть и крестьянскость партии определяется не столько количеством собственно рабочих у руля, сколько тем, насколько способна она выражать интересы этих самых рабочих, интересы, которые, естественно, не определяется путем соцопросов или голосования, как наивно полагают коммунистические старообрядцы. Решает верхушка и вопрос истинности этого решения лежит не только и не столько в плоскости наличия/отсутствия житейского опыта обитания в среде профессиональных рабочих.
Ну и, конечно, коммунизм не предполагает безбрежного идеологического плюрализма и полного отсутствия иерархии. С этой точки зрения все воздыхания о том, что КПРФ борется с неугодными и шельмует разномыслие в большинстве своем не имеют основания. Чистят, добиваясь идеологического монолита, отбраковывают тех, кто свое Я ставит выше партии. Кто мыслит в категориях вождизма и индивидуализма, подменяя принципиальное идеологическое противостояние, борьбой за свое уязвленное самолюбие. Самый характерный пример в этом отношении - господин Баранов с "Форума мск", просто изнемогающий от личной ненависти к товарищу Зюганову, и на этой почве готового безоговорочно отбросить не только ошибки КПРФ, но и вообще 70-летний опыт отечественного партстроительства и не просто в пользу новоизобретенного лучшего своего, а в пользу американского. Так коммунистические старообрядцы начинают открещиваться от традиций, договариваясь до того, что будут учиться коммунистической демократии у проклятых американских буржуинов.
Это естественный итог крепкого держания за старое, перерождающийся в рессентимент, в эту завистливую мстительность по отношению к удачливым соперникам и индивидуальным обидчикам на основе полной неразборчивости в средствах и полном забвении для чего все коммунистическое дело затевалось.
Как не крути, вторая свежесть все-таки оборачивается тухлятиной.