«Милиционеры на меня косо посматривали»

Народный артист России Рогволд Суховерко с улицы Павла Корчагина играет в кино в основном отрицательные роли

Голосом Рогволда Суховерко говорят герои культовых фильмов «Властелин колец», «Гарри Поттер», «Город грехов», «Матрица: революция». Старшее поколение знает артиста по фильмам «Гори, гори, моя звезда», «Возвращение резидента», «Следствие ведут знатоки». Для детей он озвучивал мультфильмы, среди которых «Приключения Мюнхаузена», «Бурёнка из Маслёнкино», «Волшебник Изумрудного города», а театралы и сейчас его видят в спектаклях «Современника». Его сын Антон сыграл роль Коли Сулимы в знаменитом фильме «Гостья из будущего».

Как Плятт упал со стула

— Когда поселились в Алексеевском районе?

— В 1971 году. Тогда родился сын Антон. Потом появилась дочь. Сейчас дети взрослые.

— Живёте отдельно?

— Сын с женой и внучкой переехали в новую квартиру. К сожалению, видимся редко. Продолжать работу в кино он не планировал: окончил Финансовую академию, работает в банковской сфере. А дочь с внучкой живут за границей.

— Много усилий приложили, чтобы сына устроить на роль в «Гостье из будущего»?

— Не то чтобы ходил и просил его взять. Я как раз снялся в небольшом эпизоде в «Достоянии республики» и в разговоре с помощником режиссёра замолвил об Антоне слово. Мне сказали: «Давай попробуем» — и взяли. Так что моя роль была скорее информационная.

— В отличие от сына у вас в кино в основном отрицательные роли. В жизни часто становились заложником своих персонажей-преступников?

— Одно время на меня даже милиционеры стали коситься. Дело дошло до того, что на гастролях в Оренбурге меня, ни в чём не повинного, попросили пройти в отделение для выяснения личности. Потом начальник извинялся: мол, простите ребят, они видят — физиономия знакомая, а где видели, вспомнить не могут… И посоветовал мне сыграть что-нибудь положительное. И вот, после того как я застрелил в «Гори, гори, моя звезда» Олега Павловича Табакова, мне звонят с приглашением на «безумно интересную роль». Я спрашиваю: кого играть? И мне отвечают: «Это немецкий учёный, начальник концентрационного лагеря. Они там ставят опыты на заключённых». Несмотря на то что съёмки должны были проходить в Африке, я отказался.

— Актёру, как и зрителю, так же страшно и смешно, когда он дублирует ужастик или комедию?

— Нет. Артист — железный человек. Дубляж — это результат того, что ты уже когда-то предъявлял. Сцены пишутся заранее. Режиссёр подбирает на роль, в которой уже видит характер, мимику, жесты, тембр голоса. Всё определено: мне остаётся в студии взять лист бумаги и прочитать, как требуется. Другое дело, что не у всех, даже у гениальных, артистов получается дублировать. Из артистов театра и кино таких мало: Борис Кенигсон (Луи де Фюнес. — Ред.), Николай Караченцов (Бельмондо. — Ред.). Так же и на радио. Это была невероятная удача, что попал туда. Ведь радио — всегда хорошее настроение. Помню, как Ростислав Плятт, отыграв свою сцену, отошёл на цыпочках от микрофона, а выйти из студии не может: запись продолжается. Ходит, слоняется, ждёт, когда кто-нибудь собьётся, читая текст.

Как назло, никто не ошибается. А там, за дверью, — буфет, туалет, свобода! Тогда он присаживается на стул и, как бы заснув, с грохотом вместе с ним валится! И, поднимаясь, извиняется: «Плятт буду, не нарочно!»

На поезде с Мягковым

— На сцене «Современника» вы почти 50 лет: работали с Ефремовым, Евстигнеевым, Мягковым, Валентином Никулиным… А дружили с кем?

— Это хитрый вопрос — дружба среди людей одной профессии, где существует конкурентный момент. Был период, когда я даже думал куда-нибудь перейти. Но, поскольку я человек невероятно ленивый, терпел и остался. Все, кого вы назвали, очень талантливы, если не гениальны. Когда Андрей Мягков играл на сцене «Современника» мало что соображающего по причине алкогольного погружения Прохожего из «Ночной повести», я не мог поверить, что он не пил ни грамма.

— Вы с ним учились на одном курсе, жили вместе в общежитии… Что вспоминаете?

— Это было тяжёлое для организма время. Но закуска всегда была: на первом этаже находилась общегородская столовая, где на столе стояла квашеная капуста и хлеб. Мы вместе поступили в Школу-студию МХАТ, которая устроила вступительные экзамены в Ленинграде, откуда мы оба. Помню, конкурс на место был 250 человек. Взяли четверых: меня, Андрея Мягкова, Володю Салюка и Ларису Леонову. Но встретились и познакомились мы уже по пути в Москву в поезде. В общежитии на Трифоновской нас троих поселили в одну комнату. К нам подселили Володю Меньшова, а потом Андрей женился на Асе Вознесенской (директор рынка в фильме Э.Рязанова «Гараж». — Ред.), и они снимали комнату. Она и внешне очень яркая, но и характером берёт. Это было хорошее время.

— А сейчас общаетесь?

— Нет. У нас было большое сплочение, но каждый попал в свою нишу. Жалеть об этом не приходится, потому что у каждого своя судьба. Надо радоваться тому, что мы четыре года неплохо прожили вместе.

Автограф классика

— Действительно вам посчастливилось повстречаться с автором «100 лет одиночества» Гарсиа Маркесом?

— Это было на Кубе, куда мы привезли спектакль «Большевики». Прогуливаясь, зашёл в универмаг. И тут вижу у дальнего прилавка гаванского магазина Маркеса. Подхожу, представляюсь, прошу автограф, но ни у меня, ни у него не оказывается ручки и блокнота. Меня это тогда удивило. Бросился по магазину в поисках клочка бумаги. Когда нашёл, вернулся. На клочке, который у меня хранится за стеклом серванта, он написал: «Другу Рогволду! Габриэль 87». Через несколько дней, когда мы отыграли спектакль, труппу пригласили посмотреть балет Гадеса. Представление задержали на 45 минут. Оказалось, ждали писателя, и он сел в той же ложе, что и мы, только несколькими рядами выше. Первая часть заканчивается, антракт: Галина Волчек, Игорь Кваша, Лидия Толмачёва выстраиваются, чтобы поздороваться, а он видит меня и громко, радостно, с улыбкой спешит вниз и протягивает руку: «О-о-о! Амиго! Рогволд!» Я уверен, что он об этом не помнит, но для меня это было событие. А заодно понял, что иностранцев моё имя не удивляет.

— А откуда оно у вас?

— Это имя из мрака русской истории. В X веке жил полоцкий князь — варяг Рогволод. У него была дочь Рогнеда. Владимир Великий Полоцк захватил, отца убил, а на дочери женился. Когда ввёл христианство, дал жене православное имя Горислава. Мои родители были людьми образованными. Дочь назвали Рогнедой, а меня Рогволодом. Но сотрудница загса третье «о» пропустила. Так я стал Рогволдом. И редко кто моё имя произносил с первого раза правильно. А в Улан-Удэ даже придали местный колорит, написав на афишах «Рывалдон Суховреко».

Виталий ЛЕСНИЧИЙ