Первый удар — часть III . Какую войну намеревался вести Сталин.

Среди всей «чертовой дюжины» основополагающих документов советского военного планирования особого внимания заслуживает мартовский (1941 года) «Уточненный план стратегического развертывания». По двум причинам.

Во-первых, мартовский вариант плана стратегического развертывания – это единственный (из ныне доступных) документ, в котором наконец появляется то заветное слово, без которого само намерение «разбить главные силы немцев» повисает в воздухе.

На Берлин!

«Дальнейшей стратегической целью для главных сил Красной Армии в зависимости от обстановки может быть поставлено: развить операцию через Познань на Берлин, или действовать на юго-запад, на Прагу и Вену, или нанести [удар] на север, на Торунь и Данциг с целью обхода Восточной Пруссии».

Во-вторых, на оборотной стороне 27-й страницы документа тонким карандашом, аккуратным «бисерным» почерком (предположительно рукой первого заместителя начальника Генштаба Ватутина) вписана фраза: «Наступление начать 12.6». Фраза эта никак не связана с контекстом (она появляется после описания задачи, поставленной перед «левым крылом главной группировки Юго-Западного фронта») и вообще кажется неуместной в документе, где все хронологические отметки выражены в условных датах, «привязанных» к первому дню операции («на 3-й день операции подвижными частями овладеть Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла…»). 

Что это было? Внимательный анализ документа не дает, на мой взгляд, оснований утверждать, что речь идет о 12 июня 1941 года. Логика тут очень простая – большая часть механизированных (танковых) соединений, упомянутых в мартовском плане, к июню 1941-го не могла быть боеспоспобной. Так, например, в состав 4-й армии Западного фронта по плану включались три мехкорпуса. Тем же тонким карандашом вписаны и их номера: 13, 14 и 17-й. При этом 14-й мехкорпус (в соответствии с утвержденным в феврале 1941-го планом) заканчивал формирование лишь в начале 1942 года; что же касается 13 мк и 17 мк, то они и вовсе находились на самой ранней стадии формирования. Конечно, планы можно было пересмотреть, но где же было взять к июню 41-го «лишние» две тысячи танков?

Как бы то ни было, сам факт установления (или даже одного только обсуждения) календарной даты начала операции однозначно свидетельствует о том, что ни о каких «контрударах в ответ на гитлеровскую агрессию» и речи не шло: войну планировали начать сами, в заранее установленный день и час.

От сложного к простому

Документы окружного уровня, повторяя основные тезисы Большого Плана, детально конкретизируют задачи, поставленные перед входящими в состав округа/фронта армиями и корпусами:

«Действия Западного фронта выльются в ряд последовательных операций. По времени и пространству они сложатся так:

Первая операция, проводимая во всех случаях.

1. Цель операции – срезать Сувалкский укрепрайон-выступ и уничтожить сосредоточенную в нем группировку противника.

2. Состав сил и средств, выделяемых для этого. По мирному времени силы немцев в Сувалкском районе определяются в 3 пехотные дивизии, 1 кавбригаду и танковых частей до дивизии. С объявлением войны количество пехотных дивизий противника может быть удвоено (фактически к 22 июня 1941 года на Сувалкском выступе было сосредоточено 9 пехотных, 4 танковые и 3 мотопехотные дивизии вермахта. – М.С.). При этом чем скорее операция начнется, тем меньше сил будет подтянуто противником и тем меньше сил потребуется с нашей стороны.

Коллаж Андрея Седых

Части 3-й Армии выходят в район сосредоточения начиная со 2-го дня мобилизации по 11-й день включительно. Таким образом, Первая операция может быть начата не ранее, как на М-13.

3. Задача 3-й Армии. Закончив к М-11 сосредоточение основных сил в районе Сопоцкин, Августов, Щучин, Гродно, в М-13 перейти в наступление и во взаимодействии с 11-й Армией Северо-Западного фронта (развертывалась в полосе Каунас, Меркине. – М.С.), нанося главный удар в направлении Рачки, Бакаларжево, уничтожить Сувалкскую группировку противника и на М-16 выйти к передовой оборонительной полосе Восточно-прусских укреплений, где и перейти к обороне. В случае благоприятно складывающейся обстановки быть в готовности с М-18 перейти к ее атаке в общем направлении Просткен, Арыс (ныне Ожиш, Польша. – М.С.)…

Вторая операция. Цель – обеспечить основную операцию фронта (наступление на Варшаву и Радом. – М.С.) с севера путем разгрома противника на оборонительной полосе и выйти войсками 3-й Армии к основной оборонительной полосе Восточно-прусских укреплений немцев… Эта операция состоится в том случае, если до начала ее будет установлено, что передовая оборонительная полоса занята немцами слабо и вообще со стороны Восточной Пруссии в ближайшее время удара не последует. Если же до начала Второй операции будет определено, что немцы этот удар готовят, то 3-й Армия, не проводя Вторую операцию, переходит к обороне на рубежах, достигнутых в результате Первой операции…

Основная операция фронта, в зависимости от складывающейся обстановки, может иметь два варианта:

Первый – в случае, если противник сосредоточит главные силы в Восточной Пруссии против Северо-Западного и Западного фронтов. При этом варианте правое крыло и центр [Западного] фронта, учитывая, что у противника будет более чем двойное превосходство в силах*, перейдет к обороне, а сгусток сил создается на левом крыле фронта для наступательных действий с Юго-Западным фронтом. 4-я Армия с частью сил 13-й Армии коротким, но сильным ударом в общем направлении Седлец, Радом будет содействовать Юго-Западному фронту в окружении и уничтожении Сандомир-Люблинской группировки противника.

Второй вариант – в случае, если до 20 дня мобилизации будет установлено, что главный удар немцев предполагается не со стороны Восточной Пруссии, а против Юго-Западного фронта, то Западный фронт при наличии двойного превосходства в силах переходит в наступление всеми основными силами, исключая правофланговую [3-ю] Армию…»


Так витиевато и сложно формулировались задачи армий в «Записке по плану действий Западного фронта» (январь 1941 года). К апрелю одумались, от попыток наступать в двух далеко расходящихся направлениях (левым флангом на Радом, правым – на Сувалки) отказались. В апрельской директиве наркома обороны задачи, поставленные перед Западным фронтом, сформулированы однозначно и четко:

«С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление ударом левого крыла [Западного] фронта в общем направлении на Седлец, Радом способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблин-Радомскую группировку противника… Для обеспечения главного удара фронта нанести вспомогательный удар в направлении Варшавы с задачей захватить Варшаву и вынести оборону на р. Нарев. Упорной обороной армий правого крыла фронта на участке р. Неман, Остроленска прочно прикрыть Лидское и Волковыско-Барановичское направления…

4-й Армии – нанося удар в направлении Дрохичин, Седлец, Гарволин, форсировать р. Буг, разбить противостоящего противника и подвижными частями овладеть на 3-й день операции Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла (125 км от Дрохичин); главными силами на 8-й день выйти на р. Висла в готовности форсировать ее. В дальнейшем иметь в виду действия на Радом…

13-й Армии – одновременно с 4-й Армией нанести удар силами не менее семи стрелковых дивизий и двух мехкорпусов в направлении на Коссов, Воломин с целью – выходом на р. Висла обеспечить с севера удар 4-й Армии на Седлец, Люблин; в дальнейшем действиями с севера стремиться овладеть Варшавой, действия мехкорпусов с выходом на р. Висла перенести на юг для содействия 4-й Армии».

Перед войсками 10 и 3-й армий (центр и правый фланг фронта) ставилась задача: «обороной на фронте р. Неман, Щучин, Кольно, Новогруд, до р. Буг прочно прикрыть Гродно и направления на Лида и на Белосток, Волковыск».

«Гремя огнем, сверкая блеском стали…»

Аналогичные изменения претерпел и план действий войск Прибалтийского особого военного округа (Северо-Западный фронт). В «первой» директиве наркома обороны на разработку плана оперативного развертывания армий Прибалтийского ОВО (в документе предусмотрена подпись Мерецкова, что позволяет датировать его как «не позднее января 1941 года») ставились такие задачи:

«По сосредоточению войск активными действиями сковать вооруженные силы немцев в Восточной Пруссии и не допустить переброски их на другие участки фронта, для чего быть готовым на 25-й день мобилизации перейти в наступление и, нанося главный удар в направлении Шикшай, Кёнигсберг, во взаимодействии с Западным фронтом окружить и разбить противника и на 35-й день операции выйти на фронт Эльбинг, Остероде (ныне Эльблонг и Оструда, Польша. – М.С.)… К 7-му дню мобилизации быть готовым по особому указанию Главного командования усиленными войсками прикрытия 11-й Армии, поддержанными авиацией фронта, во взаимодействии с войсками прикрытия 3-й Армии Западного фронта окружить и уничтожить части прикрытия немцев в районе Сувалки и выйти на фронт Шиткемен, Бакаларжево».

Но уже в мартовской (1941 года) директиве на разработку плана оперативного развертывания ПрибОВО (и далее всегда) от идеи наступления в Восточной Пруссии (и даже частной операции по «срезанию» Сувалкского выступа) отказались. Теперь перед армиями Северо-Западного фронта ставятся сугубо оборонительные задачи:

«Опираясь на укрепрайоны и на подготовленные в мирное время рубежи, упорной обороной не допустить прорыва противником наших укрепленных районов и вторжения его на нашу территорию; иметь резервы в районе Шауляй и сильную группировку в районе Каунас, Мариамполь (ныне Капсукас. – М.С.), Алитус, подготовив ее контрудар на Гродно в случае прорыва противника в направлении Волковыск». Впрочем, даже здесь не утерпели добавить: «При благоприятной обстановке быть готовым по указанию Главного командования к внезапному захвату укрепленных районов противника и разгрому его группировки в Восточной Пруссии».

А на Юго-Западном фронте (Киевском ОВО), в полосе запланированного главного удара Красной армии все было еще проще. С ноября 1940-го по май 1941 года во всех известных документах обсуждается один-единственный вариант действий – грандиозное наступление по двум основным операционным направлениям: на Люблин (совместно с войсками правого фланга Западного фронта) и на Краков, Катовице. Мартовский (1941 года) вариант плана стратегического развертывания Красной армии устанавливал такие темпы: на 3-й день занять «подвижными частями» Люблин и на 8-й день – Краков, «главными силами» выйти на реку Висла к 10-му дню операции (то есть даже для пехоты планируется темп наступления порядка 10–12 км в день).

Если что-то и меняется от документа к документу, то это состав сил, развертываемых на Западной Украине: от большого – к гигантскому и далее – к чему-то запредельному.

Так, на оперативной карте, подписанной 6 апреля 1941 года заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майором Анисовым, мы обнаруживаем у линии границы 14 «ромбиков». Три мехкорпуса 5-й армии развертываются в полосе Любомль, Шацк с задачей фронтального наступления на Люблин. Семь мехкорпусов 26 и 12-й армий, сбившись в кучу на участке границы от Мостиска до Санок, готовятся к броску через Жешув, Кросно на Краков, Катовице. Между этими двумя ударными группировками, на фронте Рава-Русская, Радымно развертываются четыре мехкорпуса 6-й армии: два из них (судя по карте) будут наступать через Билгорай, Красник в тыл Люблинской группировки противника, два других наступают через Сандомир на Кельце.

14 мехкорпусов в первом эшелоне фронта (а есть еще и резервы, где в полосе Злочев, Тарнополь, Проскуров сосредоточено три мехкорпуса) – это 28 танковых и 14 моторизованных дивизий. Но советская «моторизованная» дивизия образца весны 41-го года по своей структуре (один танковый, один артиллерийский, два мотострелковых полка) соответствует немецкой «танковой», а по штатной численности танков (275 единиц) значительно ее превосходит. Так что по сути дела в полосе протяженностью 250–300 километров планировалось сосредоточить 42 танковые (не по названию, но по фактической структуре и вооружению) дивизии.

42 танковые и моторизованные дивизии в составе одного фронта. Как все ЭТО могло воевать? Двигаться? Снабжаться горючим? В июне 41-го у немцев в составе группы армий «Юг» было всего пять танковых дивизий, и при этом в первые дни войны продвинуть через границу по советским «дорожным направлениям» удалось только четыре; пятая по счету (9-я танковая) ждала своей очереди на выдвижение по дорогам, уже изрядно разбитым первыми четырьмя. Что могло ждать там советскую танковую орду, в которой одних только танкистов должно было быть больше, чем всадников у хана Батыя? Рекомендую вспоминать эти цифры всякий раз, когда «фальсификаторы в интересах России» будут с горестным всхлипом рассказывать о том, что «завершить намеченное перевооружение армии не удалось», «мы не успели подготовиться к войне…»

Впрочем, Бог с ними, с фальсификаторами. Интереснее другое. Даже советская промышленность, «мирный созидательный труд» которой не утихал с рассвета до заката и с заката до рассвета, не обладала бесконечными производственными возможностями. Для создания и оснащения новой матчастью бронированной орды в 36 879 танков (именно такая цифра красуется в последнем предвоенном мобилизационном плане) требовалось еще полтора-два года. Что же, по мысли товарища Сталина, должен был делать в это время партайгеноссе Гитлер? Дрожа от страха, забиться в угол? По примеру большевиков ленинской гвардии писать Хозяину письма: «Дорогой товарищ Сталин, я умру с Вашим именем на устах…»

От 6 апреля к 15 мая

То, что генерал Анисов расписался на очередной оперативной карте с очередным набором «стрелочек» и «ромбиков» именно 6 апреля – не более чем случайность, но случайность почти символическая. 6 апреля 1941 года – один из наиболее загадочных дней в истории Второй мировой войны.

Основная канва событий хорошо известна. В ночь с 26 на 27 марта в Югославии произошел военный переворот, инспирированный то ли английскими, то ли советскими спецслужбами. Новое правительство генерала Симовича заявило о своем намерении дать твердый отпор германским притязаниям и обратилось с просьбой о помощи к Советскому Союзу. 3 апреля (то есть всего лишь через неделю после переворота) делегация новорожденного правительства уже вела в Москве переговоры о заключении договора о дружбе и сотрудничестве, причем с самим Сталиным.

Несмотря на то, что Германия через посла Шуленбурга довела до сведения Молотова свое неудовольствие («момент для заключения договора с Югославией выбран неудачно и вызывает нежелательное впечатление»), в 2.30 ночи 6 апреля 1941-го советско-югославский договор был подписан. Через несколько часов после его подписания самолеты люфтваффе подвергли ожесточенной бомбардировке Белград, а немецкие войска вторглись на территорию Югославии. В течение одной недели все было кончено: югославская армия разбита, страна разрушена и оккупирована. Советский Союз никак и ничем не помог своему новому другу. 6 апреля Молотов принял Шуленбурга и, выслушав официальное сообщение о вторжении вермахта в Югославию, ограничился лишь меланхолическим замечанием: «Крайне печально, что несмотря на все усилия, расширение войны, таким образом, оказалось неизбежным…»

Зачем? Для какой надобности Сталин столь демонстративно «дразнил» Гитлера, не имея намерения (да и практической возможности) оказать Югославии действенную военную помощь? Многолетняя дискуссия историков пока что не приблизила нас к ответу на этот вопрос. Ясно лишь одно: после 6 апреля Германия и СССР неотвратимо покатились навстречу войне друг с другом. Склонный к истерике Гитлер такой «подлянки» своему заклятому московскому другу не простил. И в Кремле это тоже поняли. 5 мая 1941 года Сталин назначает себя формальным главой правительства СССР. Обратный отсчет времени перед взрывом начался…

В середине мая (на приложенной к текстовому документу карте рукой Василевского отчетливо проставлена дата «15.5.41») появляется очередной вариант «Соображений по плану стратегического развертывания». Строго говоря, этот пятый по счету (с августа 1940-го) вариант плана войны против Германии с точки зрения оперативного замысла ничем не отличался от всех предшествующих. Майские «Соображения» по задачам, направлениям главных ударов, срокам и рубежам почти полностью повторяют «Уточненный план стратегического развертывания» от 11 марта 1941 года. И тем не менее есть по меньшей мере два серьезных отличия.

Одно из них сразу же бросается в глаза при взгляде на оперативную карту: «ромбиков» стало значительно меньше! В наступательной операции должны принять участие «всего лишь» 10 мехкорпусов. Три (6, 13 и 14-й) на левом фланге Западного фронта, два (22 и 19-й) в составе 5-й армии Юго-Западного фронта в районе Любомль, пять (4, 15, 9, 8, 16-й) на самом острие «Львовского выступа». На момент составления «Соображений» все эти корпуса уже существовали; некоторые (6 мк, 4 мк, 15 мк, 8 мк) были укомплектованы в том числе и танками «новых типов», близко к штатным нормам; еще три (14, 22, 16-й) имели на своем вооружении по 500 и более танков, то есть в этом отношении не уступали типичной советской танковой армии периода 1944–1945 годов. Другими словами, «Соображения» от 15 мая – это реальный план войны. Войны близкой, а не абстрактно-теоретической.

Во-вторых, только в майских «Соображениях» появляется наконец мысль о том, что у Гитлера тоже могут быть планы нанесения опережающего удара: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар». Именно поэтому авторы документа настойчиво предлагают «ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».

Подчеркнем самой жирной чертой: нет никаких оснований для утверждений о какой-то особой «агрессивности» майских «Соображений», тем паче – об их «уникальности», противостоящей неизменно-оборонительным планам предыдущих месяцев и лет. Ничего другого, кроме намерения провести к западу от границ СССР широкомасштабную наступательную операцию, в стратегических планах Генштаба Красной армии никогда и не было (по крайней мере не было с декабря 1936 года, с «плана Егорова»). Предоставлять противнику преимущество первого удара никто не собирался. Исходной точкой хронологии операции всегда, во всех вариантах Большого Плана служит дата начала собственного развертывания, а вовсе не вторжения противника.

Принципиально новым в «записке Жукова» является лишь то, что в мае 41-го Главное командование Красной армии уже не столь уверено в том, что ему удастся упредить противника. Поэтому оно и напоминает Сталину о необходимости провести комплекс мероприятий (скрытно отмобилизовать войска под видом «учебных сборов», начать скрытую стратегическую перегруппировку войск к западной границе, перебазировать на Запад авиацию из внутренних округов и прочее), «без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле».

Последние штрихи

Хронологически самым близким к моменту начала войны (опять же – из числа найденных мной) является План действий ВВС Одесского ВО. Документ написан от руки командующим ВВС округа генерал-майором Мичугиным и подписан в среду, 18 июня 1941 года. До черного рассвета 22 июня оставалось всего четыре дня... Традиционным для советского военного планирования образом генерал Мичугин троекратно завышает силы противника («на территории Румынии на 1.5.41 имеется румынских самолетов до 1000–1200. Кроме того, на территории Румынии дислоцируется 6-й Воздушный флот ВВС Германии, состоящий из 2 дивизий, по 5 эскадр в каждой. По расчетным данным можно предположить наличие до 960 боевых самолетов»). После чего формулирует задачу и способ ее решения: «Характер наших действий. Крайне необходимо активными действиями нанести существенный урон авиации противника. Этого удалось бы достигнуть лучше всего мощным внезапным ударом по авиации противника на аэродромах. Однако противник может нас упредить (подчеркнуто мной. – М.С.)...»

И что же тогда делать? Бросить самолеты на аэродромах и «перебазироваться» в тыл, километров за 500 от линии фронта? Ничего подобного! «Тогда первой нашей задачей будет прикрытие, вывод авиации из-под удара, нанесение максимальных потерь в воздушных боях и нанесение мощного ответного удара по авиации противника на аэродромах. Наши действия должны быть направлены на главнейшие объекты и обязательно крупными силами. Ни в коем случае не допускать распыления сил.

Наш первый удар необходимо направить: а) по авиации противника на аэродромных узлах Бакэу, Текучи, Браилов, Бузэу, Брашов, Плоешти, Бухарест, Констанца; б) по железнодорожным станциям Бузэу, Плоешти и по железнодорожному мосту через р. Дунай у Черноводы; в) по порту на р. Дунай у Браилов-Галац. Крайне необходимо, чтобы 4-й авиакорпус [дальней авиации] взял для себя сразу же следующие объекты: ж/д узел Бухарест, нефтеперегонные заводы, нефтесклады...»

В аналогичном документе ВВС Западного ОВО (утвержден 11 июня 1941 года) действия авиации расписаны в мельчайших деталях. «Исходя из поставленных задач и наличия бомбардировочной авиации части ВВС округа могут решать следующие задачи: а) нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург (ныне Черняховск), Алленштайн (ныне Ольштын), Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией...

Расчет наряда самолетов для удара по аэродромам 1-й зоны. Высота бомбометания Н=3000 м. Всего 22 аэродрома. Имеется 142 звена (111 звеньев СБ, 20 Су-2, 7 Ар-2, 4 Пе-2). Тип бомб – по 50% ФАБ-100 и АО-25/20. По 9 звеньев для удара по аэродромам Алленштайн, Варшава-Окенце, Седлец, Демблин, Малошевичи; по 6 звеньев для удара по аэродромам Гумбинен, Сувалки, Летцен, Лыцк, Арыс, Млава…

Расчет наряда самолетов для разрушения ж/д узлов. Высота бомбометания Н=5000 м. Используемый тип бомб: 70% ФАБ-250 и ФАБ-100, 30% ФАБ-50. Необходимое число попаданий и расчетное число звеньев: Кенигсберг – 120 попаданий, 60 звеньев; Алленштайн – 170 попаданий, 60 звеньев, Варшава – 80 попаданий, 60 звеньев: Лодзь – 80 попаданий, 40 звеньев...»

Окончание следует.

Марк Солонин

*Стоит обратить внимание на то, что «более чем двойное превосходство противника» рассматривается как основание для перехода к обороне, но вовсе не как прелюдия к паническому бегству с оставлением боевой матчасти на обочинах дорог