ЧТО ТАКОЕ ВОСПИТАНИЕ? II часть.

ЧТО ТАКОЕ ВОСПИТАНИЕ? II часть.

Не так давно у меня возникла очередная ситуация, связанная с воспитанием. Осенью мы с женой и дочкой опять летели на кратковременный отдых. Огромный «Боинг» был наполнен пассажирами, перелет пред­стоял длительный — около девяти часов. Нам доста­лись места посреди салона, и, как назло, на четырех креслах прямо следом за нами расположились четверо здоровых парней. У одного из них как раз был день рождения, а у второго — кажется, свадьба. Они крепко выпили уже в самом начале полета, а затем на­чали оживленно общаться, — разумеется, употребляя матерные выражения. Причем не вскользь, меж­ду делом, а громогласно и опять же демонстративно. Вероятно, это доставляло им удовольствие. Четыре доминирующих самца демонстрировали свою силу и сплоченность.

Мне было неудобно за них перед женой и дочкой. Но сразу делать замечание я не решался. Когда не­сколько парней объединяются в стаю, желая подавить окружающих, шансы обидчика быть растерзанным многократно увеличиваются. Стая живет инстинктом самосохранения, причем группе, как известно, менять­ся тяжелее, чем отдельному человеку.

Я ждал, когда же они затихнут. Или, может быть, кто-нибудь из пассажиров попытается их одернуть? Тогда решить проблему станет легче. Но весь салон безропотно слушал мат, все старательно делали вид, что ничего не слышат. Я понял, что пора высказывать претензии, иначе у меня будет депрессия.

Сначала я мысленно проработал худший вариант — кулачный бой после моего замечания. Стало ясно, что в данной ситуации рассчитывать на свою физическую силу бесполезно. Хотя, на крайний случай, я прибли­зительно прикинул схему защиты. Затем я подумал о том, что можно обратиться к стюардессе и потребовать наведения порядка. Люди вокруг боятся и смиренно молчат, но экипаж-то должен реагировать на хулиган­ство. Если призвать экипаж к выполнению своих обя­занностей, можно добиться результата, — вплоть до внеплановой посадки в каком-нибудь аэропорту и аре­ста дебоширов. В конце концов, можно обратиться ко всем пассажирам в салоне с предложением о защите нравственности.

А потом я вдруг поймал себя на том, что у меня нет теплого чувства к этим парням. Я изначально как- то недоброжелательно думаю о них. Я уже разорвал внутреннее единство с ними. А ведь для того, что­бы воспитывать другого, нужно войти в его положе­ние. У одного из них — день рождения, он радуется и празднует это событие. У второго — свадьба. Ребя­та, в принципе, хорошие, только не умеют общаться. Если драться невозможно, — значит, надо договари­ваться. Но при этом — не обвинять, не осуждать и не требовать. Если я начну требовать, в ответ меня могут просто обругать.

И тут я вдруг понял: надо обратиться к ним с прось­бой — попросить, чтобы не ругались. Если не поймут, покажу на жену и дочку и объясню, что оскорбляют они не только меня, но и их. А кроме того, честно предупрежу, что намерен защищать свою семью от их оскорблений, пусть даже невольных. Если не прислу­шаются, — тогда обращусь к стюардессе. А если и этот вариант не сработает, — ну, тогда уже останется толь­ко мордобой.

Я развернулся в кресле и обратился к подвыпившим молодцам:

—Ребята, у меня к вам большая просьба. Ругайтесь, пожалуйста, потише, — здесь женщины и дети.

Я правильно выбрал форму. Если бы я сказал: «Пе­рестаньте ругаться!», — это было бы требование на гра­ни насилия, а человек сразу остановиться не может, и у него возникает сильнейший стресс, который мо­жет выплеснуться как агрессия. Внешне получилось бы, что я перехватил управление и хочу, чтобы они остановили те действия, которые лично мне не нравят­ся. Если же я прошу ругаться потише, тогда свобода действий остается за ними. Я прошу, а они решают, выполнять мою просьбу или нет.

Реакция ребят неожиданно оказалась добродуш­ной. Теперь они, хоть и продолжали ругаться, но уже гораздо тише. Я понимал, что им нужно время, для того чтобы перейти в другой режим общения, и по­этому терпел, наблюдая, как ситуация потихоньку улучшается. Через какое-то время мат прекратился, и если кто-то из них позволял себе выругаться, то дру­гие тут же тихо его одергивали:

—Перестань, здесь женщины и дети.

Что же касается ситуации в испанском аэропорту, то я, по сути дела, потребовал тогда от парня, чтобы он не ругался. А если бы не потребовал, а попросил, — скорее всего, не пригодился бы и жесткий конфликт. Практически невозможно отказаться от убедительной просьбы, высказанной добродушным языком. Иными словами, нужно было не требовать от парня прекраще­ния каких-то действий, а попросить у него помощи, за­щиты от него же самого.

Мы не представляем себе, какой силой обладает слово. Просто не у каждого хватает умения сохранить любовь и доброжелательность по отношению к друго­му, а также — умения правильно высказать претензию. Даже если человек демонстративно не хочет менять­ся, услышанные слова все равно посеют в его душе возможности для изменений. А показать свое неприя­тие хамства иногда бывает просто необходимо.

Знакомая прислала мне такую «ситуацию из жиз­ни».

Мальчик лет шести сидит вместе с мамой в ав­тобусе и бьет ногами в кресло, находящееся впереди. Сидящая на этом кресле женщина поворачивается и делает замечание ему и матери. Мать отвечает: «Мой ребенок делает все, что хочет. У меня принцип — не за­прещать. Нельзя ограничивать ребенка». Оказавшийся рядом парень неожиданно вынимает изо рта жвачку и прилепляет ее прямо на лоб мамаше. Та начинает воз­мущаться, а он ей говорит: «А мне моя мама в детстве тоже все разрешала. И я теперь делаю все, что хочу».

Эта ситуация, по сути дела, иллюстрирует закон жизни: как ты относишься к людям — так же люди бу­дут относиться к тебе. Это можно назвать законом кар­мы, можно назвать законом нравственности. Об этом говорится в Библии: «Что посеешь, то и пожнешь».

Тот, кто не умеет удерживать любовь, будет при­вязываться к желаниям. Тот, кто привязан к желани­ям, не сможет сдержать их. Несдержанный будет зави­довать, воровать и грабить. Тот, кто ворует и грабит, позже будет обворован и ограблен. Ты забираешь у людей здоровье и благополучие — тюрьма заберет здо­ровье и благополучие у тебя. Не тюрьма, так болезнь или другой человек.

Отношение к нам со стороны окружающих соответ­ствует нашему внутреннему состоянию. Если я внутри готов украсть, меня обворуют, даже если я снаружи прекрасно себя веду. Тот, кто ворует, грабит и убивает снаружи, неизбежно начнет делать это и внутри, а за­тем за свое внутреннее состояние будет расплачиваться в следующих жизнях. Это внутреннее состояние, пере­данное детям, будет притягивать к ним воров, жуликов, грабителей, а также — несчастья и болезни.

Воспитание другого человека — это помощь ему в преодолении инстинктов. Но для этого надо самому научиться сдерживать животные чувства и подчинять­ся любви.

Правильное внешнее поведение не гарантиру­ет внутренней гармонии. Мы привыкли думать, что форма определяет содержание. На самом деле, все на­оборот: содержание определяет форму. Мораль есть результат нравственности, а нравственность есть ре­зультат любви. Если человек своей целью делает любовь, он всегда будет нравственным и моральным. Если же его цель — мораль, тогда он может разлагать­ся внутри и не понимать этого.

В принципе, чем больше любви и готовности помочь другому, тем легче воспитывать словом, а не жестки­ми действиями.

Вспоминаю 1972 год. Небольшой поселок Аиб­га недалеко от Красной Поляны. Мы, группа экскур­соводов сочинского Бюро путешествий и экскурсий, выехали в горы на пикник. Была зима, повсюду лежал метровый слой снега. Все сидели вокруг костра под открытым небом, усыпанным звездами. Внизу, в уще­лье, шумела горная река, прямо перед нами возвыша­лись величественные горы, покрытые снегом. Возле одной из вершин горел красный огонек, — кажется, там находилась метеорологическая станция. Была удиви­тельная зимняя ночь. Сначала мы рассказывали какие- то истории, а потом начали читать стихи. Я услышал тогда небольшую поэму, — речь там шла об искусстве, о мучениях скульптора, который создает новое...

В память врезались такие строки:

...Но ремесла наши так похожи,

Ведь и словом можно сделать то же,

Словом можно жечь и убивать,

На слова плевать и уповать,

Словом можно образумить злого,

Можно не сказать кому-то слово...

Слова человека могут иметь огромную мощь, но мо­гут быть и совсем бессильными, — это зависит от его внутреннего состояния. Если в душе у человека посе­ляется ненависть, его слова теряют свою силу очень быстро. Чем больше человек зависит от инстинктов, тем менее значимыми становятся его слова. Тот, кто лжет, завидует, обижается, сожалеет, — обесценивает свои слова и обещания. Если слово нужно для того, чтобы обмануть, оно теряет свою силу. Если слово нужно для того, чтобы унизить, оно тоже теряет свою силу. Если слова превращаются в претензии, на них перестают обращать внимание.

Но если слово исходит из чувства любви, — такое слово может творить чудеса. Тогда несколькими фра­зами можно перевоспитать человека, помочь ему из­мениться.

Вспомним Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Если из слова, отразившего чувство любви, возникла все­ленная, то скрытые возможности наших слов неогра­ниченны. Все определяется только тем количеством любви, которое кроется за нашими словами.