Как я учился танцевать

Я недавно был на армянской свадьбе.

Гаинэ выходила замуж за Вартана. Оно и понятно – куда еще? Или так – за кого еще? Гаинэ и ее семья живет в Одессе, а искать достойного супруга они ездили на родину, в Армению. И нашли там Вартана. Небольшой народ не смог бы сохранить себя, если бы не чтил традиции.

Мы с женой были единственными русскими на этой свадьбе. Жара, лето, одесский пляж и кафе на нем. Конечно, армянское кафе. Постепенно подтянулись гости, многих мы видели раньше. Родители молодого не смогли приехать, вместо них прибыли дядя и тетя.

Начиналось все, как обычно. Интересна одна лишь деталь: гости говорили тосты на армянском, затем второй раз тосты произносились на русском, специально для нас с женой. Нет тут особого секрета из того, как мы туда попали: родители Гаинэ – это наши соседи, Самвел и Нунэ.

С Самвелом я слегка ссорился еще до того, как мы поселились рядом. Но мы с ним решали возникающие вопросы, исходя из того, что соседи должны жить в мире. Постепенно они стали приглашать нас с женой на кофе, дарить нашему сыну игрушки, а вот теперь даже пригласили на свадьбу дочери. Помню, как мы удивились. Это ведь серьезное мероприятие.

              Много всякого было сказано за столом. Правда, с одной поправкой: по мере выпитого гости говорили все сердечнее, все открытее, и забывали о том, что мы с женой не успели выучить их язык перед приходом сюда. И люди, произносившие тосты и здравицы, постепенно перестали переводить свои слова на русский.

Но вдруг я с удивлением понял одну вещь: не нужно перевода. Ведь ситуация понятна и естественна: двое молодых ребят женятся, и все вокруг их опекают, поддерживают, желают им только тепла, любви, здоровья, нарожать поскорее детей, чтобы порадовать себя и родителей, желают суметь преодолеть все будущие препятствия, и так далее.

Я смотрел на эти радостные лица и думал об этом. Когда мы желаем другому добра, тепла, любви, то неважно, что именно мы произносим нашими устами – ведь все это выходит сразу из сердца. А исходящее из сердца переводить не нужно. Оно входит в другое сердце сразу же, без препон, границ и разделений.

Самым смешным для меня было то, что меня вытащили танцевать – я не могу танцевать, не умею (будь мусчиной, не танцуй), особенно современные дергательные танцы. А тут – зажигательно-ритмичная музыка (та-та-тара-татам-тамтам, и довольно долго). И мне как-то все это неудобно.

Но Ваган, сын Самвела, брат Гаинэ,  меня вытащил, сказав, что танцевать надо. Я так понял, что это будет просто неуважением, и сопротивлялся слабо. Просто сказал, что не умею. Он ответил, перекрывая шум музыки, что сейчас меня научит танцевать армянские танцы.

Ваган попросил меня поднять обе руки, я поднял. Затем сказал вращать туда-сюда кистями рук. Я повращал. Теперь ногами – одной вперед-назад, потом другой. Еще немного наклоняйся вбок, слегка поворачиваясь, если захочешь.  Всё, сказал он мне, ты теперь умеешь танцевать армянский танец. Я оглянулся – и увидел, что стал практически своим. Танцующие мужчины вокруг смеялись, но тепло. Танцевал даже столетний дедушка с кустистыми бровями, отставив свою палочку.

Ушли мы рано. Шли с женой по песку пустеющего пляжа Лузановки, и делились  друг с другом своими впечатлениями, тем, что мы узнали нового о других людях.

Исходящее из сердца входит в сердце.