В поисках бога!

<dl>

Когда я начал искать Бога? Как я искал Бога?

</dl>

Уже не помню точно. Но было мне тогда немало лет. Подтолкнули меня к тому В.В. Розанов, позднее Н.А. Бердяев. Фридрих Ницше тоже имеет к этому отношение. Ницше я стал читать раньше. Но он слишком холодный, рациональный. Может быть, чуть парадоксальный. Но больше бесспорный. Тяжелый. Даже подавляющий. А задумываться о смысле жизни я стал еще раньше. После французских моралистов: Шамфора, Лабрюйера, Паскаля, Ларошфуко. Такие схожие и такие различные. Именно потребность объяснить себе смысл жизни подтолкнула меня к поиску в жизни человека места для Бога. Но к Богу я шел от заповедей, а не наоборот. И Бога я стал искать не для того, чтобы объяснить происхождение мира или физических явлений. А для того, чтобы глубже понять уклад общественный жизни. Роль и место человека в ней. Мотивы и причины тех или иных крайних его поступков. Поступков на грани фола. Что толкает верующего нарушать заповеди и неверующего их соблюдать? Не сразу стал понимать, что зависит это от строя и его законов, а не только от человека.

Была какая-то связь между системой, методом, которые вырабатывались в период обучения в аспирантуре, и системой, которую я вдруг открыл, отдыхая между главами диссертации, за чтением моралистов.

<dl>

Почему из множеств, окружающих нас, они выбрали:

</dl>

• государство, общество:

• социальные различия;

• любовь, женщину;

• религию.

И почему у Ницше преобладают:

• воля и сила;

• власть и богатство;

• добро и зло.

Моралисты приходили к добру и злу, воле и власти (к абстракциям) через то, что их окружало, чем они жили, а Ницше - наоборот, он брал за основу абстракции. Из окружающего его мира выбирал лишь то, что могло иллюстрировать его абстракции.

У моралистов все было добрее, мягче. Они менее жестокосердны. Они не зациклены на воле и силе. Они умеют ценить не холодный рассудок, а разум -как инструмент, позволяющий мягко, тонко и даже элегантно проникать в суть окружающего мира. В первую очередь, в суть общественных явлений. У моралистов религия чуть-чуть в отдалении, как бы отстранена от разума. У Ницше религия - инструмент, некое производное от разума. В этом Ницше ближе к Спинозе.

В.В. Розанов (в меньшей мере - Н.А. Бердяев) находился под сильным влиянием Ницше, но не чужд морализму. Пожалуй, Розанов проделал то же, что в свое время Карл Маркс. Маркс использовал чужую идею материалистической теории и гегелевский метод познания. Розанов использовал чужой и холодный метод абстракции. Он пытался примирить материализм с религией. Найти душу в килограммах мяса, костей и жира. Но при всей абстракции метода, при всей тяге к парадоксам, где-то в отдалении чувствуется тепло французского морализма. Оно, как волны, все время убирает с песка печать тяжелых сапог Ницше.

Вернемся, однако, к Богу, которого у меня еще не было, но неясную возможность общения с Коим я уже ощутил. Это неясное и смутное ощущение все больше превращалось во властную потребность. Мне кажется, что Божья воля пробивает себе бороздку в человеке тогда, когда, совершив поступок, человек начинает сомневаться. А так ли я сделал? Хотел бы я, чтобы так сделали мне или со мной? Думаю, появление в сознании атеиста (а именно таким меня сделали семья и общество и держали в плену до 25-30 лет) чувства, о котором я написал выше, подталкивает его к поиску Бога. Полагаю, что нет ничего плохого в том, что о Боге человек узнает не в момент крещения и не с таинством моления и проповеди, а в результате настоятельной потребности разума понять и объяснить мир - и живой, и неживой, и общество, и отношения как внутри общества, так и между обществом и природой. Законы природы? Да. Государственные законы? Тоже неплохо. Это все некая неизбежность, носящая характер непреодолимой силы.

Иное дело - Бог. Ты сам Его ищешь, открываешь для себя и принимаешь сознательно, а, может быть, и с радостью. Иное дело и вера - как признание Высшей силы, но и сопутствующих религиозных догм. Вера требует от тебя отринуть сомнения, «не мудрствовать лукаво!». Но как быть, если ты уже мыслишь и не можешь иначе?

Ты должен познать, понять и только тогда принять. Иначе - фарисейство. Сомнения не могут и не должны тебя выбрасывать из веры. Правда, они могут привести к безверию или даже к активному атеизму.

Сомнения нужно преодолевать лучшим видением. Большим, объемным. То, что заповеди нарушаются, плохо. Но это вовсе не свидетельствует об их отсутствии. Они пришли с осознанием, но толчком было нечто иное. Когда-то каждый начинает верить. Увы, многие слишком поздно. Иные же, как перекати-поле: двигаются и мало задумываются, почему, зачем. Если вдруг и хотят объяснить, то берут то, что на поверхности, уже готовый продукт, не удосуживаясь его себе приготовить.

Став старше (не скажу - разумнее, скорее опытнее), я внутренне созрел для веры. Государственные законы способны упорядочить жизнь, обуздать звериные инстинкты,кои в нас заложены страхом, не более чем заповеди - верой. Для этого нет потребности в молитвах. Это слишком прагматичный подход к вере. Может быть, именно поэтому я и пришел к вере, что не отвергая прагматического подхода, все же стал полагать, что вера - это нечто большее. Это внутренний стержень человека. Это то, что позволяет ему оставаться человеком. Вопреки тому, что он видит суетность и слабость общественных установлений, их неспособность упорядочить инстинкты. Вся общественная жизнь человека, включая и семейную, проходит как бы в двух измерениях. С одной стороны относительно упорядоченные, но несовершенные законы государства. Их много, они противоречивы, а главное в том, что окружающий мир не дает понимания их действенности. С другой стороны, заповеди веры. Их мало. Они вполне понятны. Они не понуждают тебя смотреть вне и вокруг. Они предлагают всмотреться в себя. Ты сам их блюди, и все встанет на место свое. Это понятно, доступно, не требует прибегать к сравнению, ибо каждое сравнение хромает.

Вера способна примирить тебя с несовершенством общественного устройства. Она дает простое, доступное понимание жизни. Вот заповеди, соблюдай их и не сравнивай. Не нужно суда, он не простит даже не совершенного. У него другие цели. Он призван сравнивать. Его сравнение всегда будет не совершенно. Для него твои объяснения - жалкая частичка, которая утонет в море казуистики. Придешь к священнику (или к своей совести, если она поднялась до уровня священника) - он тебя выслушает. Ты и он. Никаких судейских и присяжных. Ошибка сведена до минимума. Имеет ли он полномочия простить? Не знаю! Но, сказав ему о своем поступке или проступке, ты услышишь себя сам. Это будет лучшим судьей. Даже получив прощение и отпущение, ты будешь судить себя сам. Это будет жестокий и справедливый судья. Перед тобой вера, заповеди и лик божий. Тут тебе и судьи, и прокуроры, и адвокаты. Они неестественно добры, но если ты не зверь, то именно эта доброта толкнет тебя и на осуждение, и на поиск, и на исправление. Вера - это сила. Добрая сила. И не след человеку от нее отказываться.

После долгих поисков и попыток в чем-то себя убедить и что-то себе доказать, я пришел к простой и вполне доступной мысли. Вера отличается от доказательств. Нужно просто верить. И не делать попыток убедить себя в этом или в рациональности веры. Но приходит это не вдруг, а с течением времени. Сама жизнь, наверное, - лучшее доказательство. Другие доказательства от человека. А сам человек и его вера - от Бога. Доказательства всегда из головы.

Она и будет тут же порождать сомнения в них. А вера - она из сердца. Нужно не бередить голову, а ждать когда войдет что-то в сердце.

Я мало верю в способность закона исправить человека. В лучшем случае, закон способен напугать, наказать. Сколь бы ни был с тобой закон справедлив и даже гуманен (что бывает крайне редко), ты всегда будешь сомневаться в его справедливости. Вслух, громко.

Иное дело с Богом и его установлениями-заповедями. Даже возроптав, ты сам себя одернешь: «Не ропщи!» Что-то начав, ты сам себе скажешь: «С Богом!»

Божественный закон для верующего - абсолютная истина в последней инстанции. Он вправе роптать и сомневаться, но тогда он мало похож на верующего.

Верить или не верить - твое право. Если же ты веришь - это дар Божий. Верить потому, что так делали предки, потому, что тебя крестили - в этом твое малое участие. Прийти же к вере сознательно как единственная возможность примирить несовершенство мира с жизненными реалиями это твой сознательный выбор. Это твое.