Кто виноват

Кто виноват

А. Воин

10.6.12

Недавно редактор украинского еженедельника «Зеркало недели» Юлия Мостовая в интервью по радио сказала: «Мы все виноваты». Ну, в чем виноваты, понятно. Во всем, что есть плохого в Украине, а его есть достаточно, нет нужды перечислять. А вот в этом «мы все» есть лукавство. Позволю себе усомниться, что Юлия Мостовая искренне считает всех, включая себя, виноватыми. Человек, который, действительно, так считает, должен тут же покаяться в своих грехах и поведать нам, в чем он себя именно считает виноватым, чего Мостовая, конечно же, и не думала делать. К тому же не бывает так, чтобы все были виноваты одинаково. «Все виноваты», провозглашают обычно те, кто виноват больше других, но хочет за спины этих других спрятаться. И это как раз тот случай.

В самом деле, разве можно сравнить вину какой-нибудь пенсионерки, бабушки – божий одуванчик или рядового серого гражданина за то, что происходит в стране, и вину главного редактора одной из самых влиятельных в стране и претендующих быть самой интеллектуальной газеты. Я уже писал в одной из своих статей, что вина современной интеллигенции за то, что происходит в Украине ли, в России или в странах Запада, наконец, в мире, больше вины политиков, олигархов и чиновников вместе взятых. Потому что, именно, интеллигенция задает тон, дает пример для подражания и устанавливает нормы поведения в обществе. Было время, когда быть интеллигентом означало служить народу, зачастую служить жертвенно, рискуя собой и не надеясь на вознаграждение, подачки от власти или еще какой-нибудь корыстный навар. А также, не льстя народу ради дешевой популярности и не эксплуатируя его низменные инстинкты, чтобы зашибить на этом деньгу и той же дешевой популярности для. С тех пор интеллигенция настолько изменилась, что уже само слово это стало носить несколько неприличный характер и вместо него стали употреблять словцо «интеллектуалы». И даже пошли разговоры, что вот на Западе (которому мы хотим подражать во всем, т.е. обезъянничать, перенимая и хорошее и плохое, а чаще плохое) нет интеллигенции, а есть интеллектуалы. И эта подмена слова не случайна, язык выдает суть. Новое слово потребовалось, потому что изменилось содержание понятия. Понятие интеллигент изначально сочетало в себе не только ум, но и совесть, у интеллектуала совесть отсечена. Это просто тренированные мозги, готовые служить тому, кто больше платит. Причем в условиях демократии больше платит не обязательно власть. Тут одни интеллектуалы зашибают деньгу от власти, другие, ругая власть, служат конкретным олигархам, третьи свой хлеб с маслом зарабатывают, просто тля народ грязным искусством и т.д. Так что оппозиционность к власти и фронда, которые когда-то были доказательством искреннего служения народу, сегодня отнюдь таковыми еще не являются.

Возьмем ту же Юлию Мостовую. Ругать власть ее газета, конечно, ругала и ругает, одну больше, другую меньше. Но в условиях демократии просто ругать власть – невелика заслуга. Легко видеть, что от этой ругани власти не холодно и не жарко. Это понял еще когда-то Юлий Цезарь, который специально нанимал хулителей, чтобы они бежали за его колесницей и хулили его. Это давало ему больше кайфа от ощущения своей неограниченной власти. По настоящему достать власть может только глубокий анализ ситуации и ее (власти) действий. Я претендую на то, что мои статьи на эту тему, основанные на моей философии и моей макроэкономике, это дают. Когда-то n лет назад я начал публиковаться в «Зеркале недели» и редактор отдела науки и культуры, в котором я публиковался, не уставала нахваливать мои статьи и говорить мне, что они вызывают общественный резонанс. Потом как отрубило. Не вышли даже уже принятые и нахваленные статьи и с тех пор ни одной новой. Объяснение простое. Госпоже Мостовой неважно было, нужны ли стране мои статьи. Ей важно было, чтобы не пострадал ее имидж самой интеллектуальной интеллектуалки и в моих статьях она видела этому имиджу угрозу. Вот в этой постановке своего личного интереса превыше интереса общества и виновата интеллигенция больше других, потому что эти другие на нее в этом ориентируются.

И это относится не только к Юлии Мостовой, но к подавляющему большинству прочих, претендующих на звание интеллигента в Украине. История, аналогичная описанной, случилась и в газете «День», где редакторствует Лариса Ившина. Эта, для того чтобы воспрепятствовать публикации моих статей, сначала выгнала из газеты своего первого зама Наталию Лигачеву, которая упорно проталкивала мои статьи, затем стала нещадно резать мои статьи, а когда я этим возмутился, дала мне от ворот поворот. Затем эта история повторилась еще в паре газет. А затем газетная братия, при всей политической разно направленности их газет, объединилась против меня и передо мной герметически закрыли доступ в газетный мир Украины, как таковой. То, что газеты политически разно векторные, говорит, что мотив такого объединения против меня - не политический, не интерес государства и общества, а раздутые амбиции господ газетчиков, поставленные ими выше интереса общества. Что касается прочих СМИ, то в далеком «Голосе Америки» я пару раз выступал, а на украинских радио и телевидении - ни разу (хотя пытался несколько раз).

Не лучше журналистики академический мир Украины. Талантливые ученые здесь, конечно, есть, но вот тех, кто еще и с совестью не хватает. Усеченная интеллигенция, интеллектуалы, но не интеллигенты. Впрочем, и засоренность науки бездарью здесь выше, а эффективность, соответственно, ниже на порядок, чем в развитых странах. Что же касается совести в украинском академическом мире, то об ее отсутствии я не раз писал. («Академики», «Концепция устойчивого развития», «Полемика с украинской Академией Наук по формуле бескризисного развития экономики», «Креационизм, Большой Взрыв и апдукция» и много других). Особенно выделяется украинская философия. Тут уже в отличие от прочей науки, нет ни совести, ни интеллекта и даже само слово философия неприлично к этому сообществу применять. Воровство и присвоение чужих идей, зажим талантов, признание которых может повредить амбициям вышестоящих на ступеньках академической лестницы, продвижение по этой лестнице бездарных «своих», готовых раболепствовать перед вышестоящими, и т.д., все это распространено в украинской науке в целом, но в философии превосходит любое смелое воображение.

Я уже писал, как член корреспондент Пазенок украл у меня идею этноэтики после того, как присутствовал на моем сообщении в Институте Философии по моей теории оптимальной морали, где я упомянул эту идею, как побочный продукт моей теории. Тогда при обсуждении моего доклада он заявил, что ничего интересного в нем не видит, а через 2 месяца созвал международную конференцию по украденной у меня идее этноэтики, «забыв» пригласить меня на нее и не будучи способен обосновать эту идею. (Поскольку ее и обосновать непротиворечиво без моей теории оптимальной морали, из которой она вытекает, нельзя). Когда я, случайно узнав об этой конференции, пришел к нему и потребовал объяснений, он заявил мне без смущения: «Ну, понимаете, это просто интеллигентские штучки». Лучшей характеристики для современной интеллигенции (философской, украинской в особенности) не придумаешь.

     А еще до истории с Пазенком, когда я приехал в 1992-г. из Израиля, привез с собой мою еще неопубликованную книгу «Неорационализм» и предложил в университете Шевченоко сделать сообщение по ее первой части (моей теории познания), нынешний директор Института Философии Попович (тогда заведовавший одним из секторов), узнав об этом, потребовал, чтобы сообщение было у него на семинаре. Но едва я начал сообщение, он прервал меня и разогнал, как невежду, на том основании, что я определил понятие понятия не так, как это принято в их среде. Мои попытки объяснить, что я делаю это сознательно, что иначе не построить новую теорию познания, он не пожелал слушать. Когда я опубликовал книгу, и она получила определенное признание (в частности я был приглашен читать свой курс по современным теория познания в Киево Могилянской Академии), Попович принес мне свои извинения по поводу той истории и попросил повторить сообщение у него на семинаре. Сообщение я повторил, но сам Попович на него не пришел (чтобы не сморозить еще какую-нибудь глупость).

На этом история с Поповичем не кончилась. Извинения свои он принес, но это не были искренние извинения, а лишь тактический ход с целью спасения все того же имиджа. (Выгодней было представить дело в виде недоразумения, чем упорствовать в идиотизме). Но  прикрывшись для приличия этим извинением, Попович повел после этого скрытую войну против меня с использованием админресурса, клеветы и любых грязных методов. Курс лекций в Могилянке мне по окончании семестра не продлили, хотя и зав. кафедры и студенты были довольны курсом. Придумали предлог, что меня брали якобы на место преподавателя, уезжавшего на стажировку в Америку, а теперь он вернулся (хотя, когда брали, мне ничего об этом не говорили). С тех пор мне прервали аналогичным способом преподавание философии в Соломоновом Университете, а затем закрыли мне доступ к преподаванию философии глухо. За 20 лет, что прошли со времени моего приезда в Украину из Израиля, я не смог опубликовать здесь ни одной философской статьи. В частности, на базе моей теории познания я развил единый метод обоснования научных теорий, попутно отстояв от нападок релятивизаторов науки, господствующих сегодня в западной философии, так называемый особый эпистемологический статус науки. Последнее было задачей, над решением которой безуспешно бились все ведущие советские философы, такие как Степин, Лекторский  и т.д. и включая самого Поповича. Так что не понимать важность сделанного мной Попович не мог, не мог даже прикинуться, что не понимает. Ведь именно на этих безуспешных попытках и он, и упомянутые философы сделали свои философские карьеры. Тем не менее, цикл моих статей по единому методу в журнале «Философская думка» (т.е. фактически в Институте Философии), отвергли с лаконичным резюме «Не треба». Сделать сообщение по единому методу в Институте Философии мне отказали и Попович, и Йолон, и Ишмуратов, все под предлогом занятости. Тогда я обратился к Поповичу и предложил ему созвать международную конференцию по единому методу обоснования, напомнив ему, что он построил свою карьеру, работая в этой области и не решив проблему, которую я решаю, и что Пазенок собирал международную конференцию по украденной у меня идее. Ни важности предмета, ни воровства Пазенка Попович отнюдь не отрицал. Но, сказал он, почему я должен продвигать Ваши идеи. Т.е. философские идеи для него подразделяются не на важные и неважные, не на правильные и неправильные, а на его и не его. Свои даже пустяковые, он готов горы своротить и поднять шум до небес, чтобы продвинуть их. А вот если это не его идея, тем более если ее признание может повредить его имиджу, то даже если от нее зависит судьба человечества, он, Попович, палец о палец не ударит для ее продвижения. Хотя это является его служебной обязанностью, как директора Института Философии (он на то время уже стал им). Я уж не говорю про моральный долг философа – служителя истины. А признание единого метода обоснования таки может повредить его имиджу, как и имиджу всех жуликов от науки и философии, поскольку он устанавливает критерии, позволяющие отделить науку от не науки, лженауки и т.п. В Москве, несмотря на сопротивление директора московского Института Философии Степина (движимого теми же мотивами, что и Попович), я все-таки опубликовал цикл статей по единому методу обоснования и доложился по нему в этом институте в секторе философии естествознания, и получил отличные отзывы. В Москве да, но не в Киеве. Киев – это цитадель феодалов от науки и философии в особенности, где ничто новое и важное пробиться не может.

Вот еще пример. После отказа публиковать мои статьи по методу в Философской Думке и заслушать мое сообщение по нему в ИФ я предложил маленькую статью по методу  в недавно возникший в Украине философский журнал Sententiae, который затеял недавно остепенившийся доктор философских наук Хома. Ему статья понравилась, и он хотел включить ее в номер. И таки включил, но не как статью, а как письмо в редакцию. Мол, пишут тут разные не философы, пытающиеся философствовать, ну из вежливости мы некоторых размещаем. Мне же он позвонил и извинился. Я, говорит, хотел опубликовать как нормальную статью, но наши снобы восстали против. Снобы – это его коллеги по ИФ со степенями докторов философии, кандидатов и даже без степеней, но после филфака университета. Правда, в истории философии было немало философов с мировым именем, университетов вообще не кончавших. (Спиноза, как известно, был простым стекольщиком, шлифовщиком линз). Правда, я тоже не совсем от сохи, к. ф. м. н. в бывшем Союзе и PhD за бугром. Правда, в теории познания, которой в  основном занимались и в этом журнале и в ИФ в целом, гораздо больший вклад внесли физики с математиками, чем чистые философы. Правда, в самом ИФ понабирали кучу математиков после университета и носились с ними, как с писаной торбой, хотя и делали они там чистую халтуру, припудренную высокой математикой. (О чем я писал в разных статьях). Но тогда еще, хоть и с очень плохой, натянутой игрой, можно было хоть как-то изобразить «дурку», представиться снобами, не желающими пускать в свой философский журнал какого-то физика – математика. Но после того, как я опубликовал цикл статей по методу в московском журнале Философские Исследования, после того, как получил отличные отзывы по методу от маститых, ведущих в этой области философов, например Мамчур, после того как был персонально приглашен на Всемирный Философский Форум под эгидой ЮНЕСКО, был там членом программного комитета, на сайте Форума размещено больше моих работ, чем от всех философов Украины вместе взятых, наконец, мои доклады прошли на ряде еще солидных международных философских конференций, как после всего этого можно еще играть «дурку» и изображать из себя философских снобов в отношении меня? И кому? Людям, которые получили свои степени за пустую жвачку о том, что имел в виду Кант, когда написал то-то и то-то и т.п.? Людям, которые никогда не родили ни одной стоящей собственной мысли? О которых, спроси любого, никто не скажет, какой собственно вклад они внесли в философию? Приличные люди на их месте извинились бы и сами предложили публиковаться в их журналах. А эти угнули головы и продолжают получать свою зарплату ни за что, напрасно тратя деньги налогоплательщика. Или огрызаются, беспардонно разыгрывая карту ложного патриотизма. Мол, нам какое-то ЮНЕСКО и Россия, которые признают Воина, не указ. Все народы произошли от обезьяны, а мы напрямую от мамонтов. Ну, или от трипольцев и подарили миру цивилизацию. Мы еще покажем миру кузькину мать. И т.д.

Не думаю, что нужно объяснять, какой вред приносит обществу подобное оболванивание его с использованием естественного чувства патриотизма, оболванивание, осуществляемое интеллигенцией и в частности философами, которым по рангу положено быть учителями народа. Но еще хуже - это зажим важных и нужных обществу идей, в частности единого метода обоснования.

Кстати, года полтора назад я предложил министерству образования и науки Украины единый метод обоснования для внедрения его в систему высшего образования, объяснив, что это поможет повысить уровень аналитического мышления населения в целом, без чего не может успешно функционировать современная демократия. Низкий уровень аналитического мышления не позволяет народу сделать осознанный выбор между конкурирующими за власть партиями и их программами, в  результат чего народ, раз за разом, становится жертвой дешевого популизма и все получается «как всегда», даже после того, как народ выходит в героическом порыве на Майдан. В министерстве нашлись люди, способные разобраться в методе и в моей философии, и я получил от имени министра предложение подготовить книгу по методу на предмет ее издания, как учебного пособия для ВУЗов. Я подготовил, и книга была одобрена к печати, но так и не вышла. Заставить Табачника изменить свое решение мог, естественно, только его шеф Янукович. Но где Янукович и где философия? Значит, влезли «снобы» от философии  и наинтриговали Януковича против меня и моей философии по линии ли патриотизма, или того что моя философия и макроэкономика представляет угрозу для его олигархов, не знаю. Зато уверен, что мотивом их действий было опасение, что единый метод обоснования и вообще моя философия могут повредить их кормлению (паразитированию) на ниве философии.

Помимо журналистики и академического мира, есть еще творческая интеллигенция. Ее принято разделять на высоколобую, претендующую быть настоящим высоким искусством, и представителей масс искусства: всевозможный шоубиз, эстрада, писатели детективов и прочей коммерческой литературы и т.д. Нельзя сказать, что этот мир в Украине лишен талантов. Хотелось бы, конечно, больше, но, все же, есть и в той и в другой категории. Есть Лина Костенко, есть талантливые художники, музыканты и талантливые эстрадники тоже есть. Но за редкими  исключениями (к которым отношу, прежде всего, Лину Костенко) талант здесь, как и  академическом мире, не дружит с совестью. Высоколобая литература переполнена душевным стриптизом, копанием и само копанием в сексуальных ощущениях и всякими шизами. О моральных качествах телевизионной эстрады и шоубиза высказался недавно один московский теледеятель так. Мы, говорит, растлили народ, теперь будем исправлять. Украинская эстрада и шоубиз в этом смысле не лучше российской, если не хуже. Но тот московский деятель, в отличие от Юлии Мостовой, хоть честно и внятно признал свою вину (участвовал в растлении народа). Правда, и тут не обошлось без лукавства. Если ты виноват в такой вещи, как растление народа, то иди и замаливай грехи в монастыре. И предоставь народу найти на твое место того, кто не растлевал, а боролся с растлением. Если же ты останешься на своем месте и будешь теперь учить народ нравственности, то это будет еще худшим растлением. (Что, кстати, уже происходит в виде слащавых, сюсюкающих и бездарных телесериалов, порождающих не нравственное совершенствование общества, а, наоборот, стремление как-нибудь насвинячить, чтобы, только, нарушить эту фальшивую, слащавую идиллию). Но, как и для Юлии Мостовой, для него главное не что петь (пластинку он готов поменять в любой момент на более модную или требуемую властями). Главное - при всех пертурбациях оставаться наверху и при кормушке. Ну а, в общем, что в России, что в Украине, что на Западе картина выглядит так: каждый, кто способен сварганить хотя бы рекламный ролик, считает себя свободным от любых моральных ограничений, как в творчестве, так и в жизни. На том основании, что он - талант и творческая личность и потому «выше этого». В Украине, правда, это круче, чем везде. Стоит ли после этого удивляться, что Украина впереди планеты всей по поставке проституток, по педофилии и детской порнографии. Если интеллигенции все можно, то чего уж там сдерживать себя простым людям?

Наконец, есть еще одна разновидность интеллигенции, которая наиболее подходит под название интеллектуалы и которая сама на это сильно набивается, именно так себя определяет. Скажем, какой-нибудь эстрадник, которому для его профессии достаточно 4-х классного образования, или рокэнрольщик, у которого «между ушами только волосы», на это звание и сам не претендует, и никто его в этом не подозревает. А вот многочисленные социологи, политологи, политтехнологи, культурологи, конфликтологи, социальные психологи и им подобные, число разновидностей которых лавинообразно нарастает, те и сами себя так определяют, ну и им это название наиболее подходит. На Западе, правда, эта разновидность давно уже стала органической частью академического мира. Во-первых, потому, что представители ее практически все имеют университетское образование и в подавляющем большинстве остепенены и в университетах же и работают.

Во-вторых, потому что там и прочие представители академического мира, включая даже такую консервативную разновидность, как физики, принимают активное участие в, так сказать, интеллектуальничании. Т.е. с одной стороны, активно выступают публицистически в СМИ, причем не только на темы своей узкой профессии, но и на общественные. А во-вторых, и арапствуют зачастую также как и те, кого я выделил в чистых интеллектуалов. Вот, например, недавно группа маститых ученых, преимущественно физиков из США публично заявила о том, что потепление не просто не опасно, потому что, скажем, не связано с деятельностью человека (это было бы еще в пределах нормального научного диспута), а что оно вообще не происходит. При этом полностью проигнорировав хорошо известные факты, свидетельствующие  о том, что оно таки происходит. Такое заявление – это откровенное, причем проплаченное надувательство широких масс по заказу крупных, прежде всего нефтяных компаний и корпораций, не желающих платить налоги за загрязнение атмосферы. (Смотри мою статью «Наука доказала»).

Но вернемся к чистым интеллектуалам, причем украинским и российским. Здесь в силу недавнего советского прошлого они еще не совсем слились с академическим миром. Во-первых, потому что сам этот мир сохраняет определенный консерватизм советского производства по части публичности за пределами научных журналов. ( В Союзе подобная активность грозила потерей академической кормушки, и вообще это считалось неприличным для академического ученого). Во-вторых, хотя и в России с Украиной налажено уже университетское производство политологов и иже с ними, но тут еще много самозванцев, перекантовавшихся в эту область из других профессий. Самозванцами я их называю не в упрек, такой переход из области в область может быть очень плодотворным, просто констатирую факт. Этот переход начался еще в недрах Советского Союза, в его последние пару десятилетий. Там он был тесно связан с диссидентским движением и потому не только не носил негативного оттенка, но был связан с высокими идеалами служения обществу и противостояния, зачастую достаточно героического, давно дискредитировавшей себя тоталитарной власти. Представителями этой категории интеллигентов (слово интеллектуал к ним не лепится, и не применялось, применялось диссидент) были такие гиганты как, например, Сахаров. За 20 лет после развала Союза эта порода людей, частью повымерла, частью была вытеснена на  периферию общественной жизни более шустрыми и менее обремененными идеалами и нравственными нормами уже настоящими современными интеллектуалами: политологами, политтехнологами и т.д., как само провозглашенными, так и с соответствующим университетским образованием. (Благо новых университетов с новыми факультетами развелось – ешь, не хочу). Для этих последних в подавляющем большинстве (есть, конечно, исключения) служение народу и прочие высокие материи – это уже не призвание, не порыв души, а профессия, так сказать, нива, на которой они собирают хлеб свой для кормления. Многие из них уже инкорпорированы во власть в узком или широком смысле (в правящую партию или в оппозицию или на службу конкретным олигархам), перекантовались (или совмещают) из политологов в политики, расширив ниву кормления. Другие готовы это в любой момент сделать, отыскивая и подготавливая пока самые выгодные условия перехода.

Под «элитой» он имеет в виду властную и экономическую элиту (которые в Украине слиты в одно). Но кто для власти вырабатывает технологии манипулирования общественным сознанием, кто руководит непосредственно этим манипулированием? Власть сама, Янукович и Ко, не может ничего «впрессовать в общественное сознание». (Разве что личным примером, но этого не достаточно).Это делают эти самые политтехнологи, социальные психологи и иже с ними. Это их специалитэ. Они и самой властью помаленьку начинают манипулировать, подталкивая ее иногда к невыгодным самой власти решениям. А потом мы слышим: Януковича или там Медведева подставили. Кто подставил? – Советники. А кто – советники? – Да все те же политологи с политтехнологами. Это, конечно, не избавляет от ответственности тех, кого подставили – нет своих мозгов, чтобы разобраться в том, что тебе советуют, и в том, кого брать в советники, нечего лезть во власть. Но главная вина и здесь на интеллигенции, в частности на этой ее разновидности.

      Еще Дубовой пишет так в своей статье о том, что отличает украинцев от жителей соседних государств.

     «Первое – более высокий, чем у жителей других постсоветских стран уровень страха всяких перемен…От жителей России, Беларуси, Молдовы, Эстонии, Латвии, Литвы и Грузии – украинцев отличает самый высокий уровень тревожности и неприятия перемен»

     Впрочем, этот уровень тревоги высок сегодня и в соседних странах  и во всем мире. И причина его по Дубовому в неспособности не только простого народа, но и властных элит разобраться в том, что происходит сегодня в мире, и найти правильный выход из угрожающей ситуации:

    «Элиты большинства других стран, в том числе развитых, демонстрируют такую же беспомощность. Барахтаются в паутине иллюзий, неадекватных представлений о себе и мире.   Целостной непротиворечивой картины мира, позволяющей в нём правильно ориентироваться нет и у элит. Что же говорить о рядовых гражданах?»

     Не могу не согласиться в этом с Дубовым. И вообще, должен признать, что он весьма недурно рисует картину тревожного и беспомощного состояния современного общества и властных элит в Украине и в мире в целом. Впрочем, делают это и многие другие, предупреждая об опасности продолжения этого состояния. И даже сами власти начинают сквозь зубы это помаленьку признавать. Но, вот в чем причина этого состояния и где выход, никто внятно не объясняет. Я же не устаю повторять и доказывать, что главная причина этого состояния в кризисе рационалистического мировоззрения, на котором встала и расцвела европейская, она же западная цивилизация. В чем причины самого этого кризиса, я не стану здесь излагать, отсылая читателя к моей работе «Кризис рационалистического мировоззрения и неорационализм» и другим моим работам. Отмечу лишь, что частным следствием этого кризиса как раз и есть то, что в учителя жизни вместо писателей, философов и кинорежиссеров вышли политологи с политтехнологами. Философия в результате этого кризиса превратилась в пустую болтовню, в жонглирование терминами и «философскими категориями». Философы в мире разбились на множество школ, между представителями которых нет общего языка. В результате философия перестала оказывать какое-либо влияние на жизнь современного общества. Точнее прежде, чем она перестала влиять, она оказала необычайно негативное влияние на него, распространив неверие и в саму себя и вообще в наше познание, в его способность адекватно отражать действительность. И как следствие и моральный нигилизм и пропитанную им культуру модернизма и постмодернизма. Ну и то состояние современной интеллигенции, о котором я пишу, и состояние общества в целом, в частности всеобщую дезориентированность и тревогу и, наконец, глобальный системный кризис нашей цивилизации.

     Спрашивается, ну если философия перестала играть роль ей предназначенную, так что плохого в том, что ее место заняли политология, политтехнология и иже с ними? Может быть, как сказал бы Васисуалий Лоханкин, в этом и есть сермяжная правда, может быть так и надо, может быть это хорошо, соответствует времени и т.д.? Нет, не хорошо и не соответствует. Если бы соответствовало, то не было бы этой тревоги в умах ни элит ни масс трудящихся.

    Дело в самой постановке задач и направленности мышления в философии (изначально и по ее предназначению) и в политологиях, социологиях и т.д. Философия предназначена определить смысл жизни, поставить цели и ограничения для отдельного человека и общества в целом. Причем делать это она должна, исходя из самой общей картины мира, человека в нем и общества. Социология, политология и т.д. рассматривают задачи несравненно более укороченные: как достичь власти, как ее удержать и тому подобные конкретные вещи. А вот, что должна делать власть для людей, а не для самосохранения, что вообще есть хорошо, а что плохо для человека и общества, это, по крайней мере, не главное для этих наук. Исходят они при этом также из сокращенной и упрощенной картины мира, человека и общества, статико – статистической, я бы сказал. Провели опрос общественного мнения и установили, скажем, что 90% хотят того-то и того-то. Значит это и есть то, что хорошо для общества. Статика.  Не рассматривается возможность, что эти 90% заблуждаются и что после того, как они получат то, что хотят, они будут жестоко разочарованы и их мнение измениться на противоположное. В лучшем случае динамика учитывается через модели типа эконометрических с линейной экстраполяцией на будущее. Например, с помощью тех же опросов и статистики устанавливается, что в прошлом году готовы к активным протестным действиям были 2% населения, в этом 3%, значит, делается вывод, в следующем будет 4%. Подобные модели в серьезных науках, например в физике, были в ходу лишь на заре их становления, где-нибудь лет 300 назад. Там уже давно поняли, что линейная экстраполяция по одному параметру не дает нам никакой гарантии истинности выводов. Что если в прошлом году было 2%, в этом 3, то в следующем может быть какое угодно изменение в какую угодно сторону. И что надежное предсказание результатов на будущее могут давать только модели, учитывающие причинные связи между главными параметрами процесса. Но до гуманитарных наук, в частности до политологий и политтехнологий это до сих пор не дошло. Чему пример и статья Дубового, в которой он делает и не раз выводы, как раз по вышеописанной схеме, когда рассуждает о том, что может и чего не может быть в ближайшем будущем в Украине.

    Я не хочу вышесказанным изничтожить, вообще, рассматриваемый класс наук. Они могут быть полезны, если их употреблять по  назначению. Они должны служить подспорьем, вспомогательным инструментом для философии, а не ее заменой. Философ, дабы не отрываться от реальной жизни, должен принимать во внимание все эти опросы общественного мнения и выявленные (и, к сожалению, часто изобретенные самими политологами и политтехнологами) способы манипулирования сознанием масс. Но если мы будем руководствоваться только знаниями, пусть вполне научными, о том, как захватить и удержать власть, но не будем знать, как употребить эту власть на благо обществу и в чем вообще это благо состоит (в действительности, а не по мнению сегодняшнего большинства), то понятно к чему мы придем. Таким образом, эта подмена философии социологиями и политологиями, сама порожденная кризисом рационалистического мировоззрения, только усугубляет действие этого кризиса на общество, выражающееся в неадекватности восприятия действительности  и самим обществом и властями, во всеобщем ощущение тревоги и в сумбурности действий и властей и активной части населения в виде протестных движений.

     Из этого напрашивается вывод, что выход из ситуации не может быть простым. Он не может свестись к смене власти с помощью выборов ли или революции. Не может свестись к тем или иным реформам и изменению законодательства. К болтовне про дух и мораль. К возрождению религии. Т.е. каждая из этих вещей может быть полезной и нужной, но без устранения главной причины глобального кризиса, они могут приводить в лучшем случае к временным, локальным улучшениям, но не остановить глобальный кризис. Чаще же они приносят обратный результат, что мы наблюдаем и на примере многочисленных цветных революций, и на последствиях вполне демократической смены власти через выборы в Украине, и на буксовании реформ и в Украине и в России, и, наконец, на хаотических действиях правительств западных стран по преодолению экономического кризиса. Ну а главная причина, как я сказал – это кризис рационалистического мировоззрения и пока он не будет разрешен, глобальный кризис человечества будет только усугубляться.

    Так вот разрешение этой главной проблемы я и предлагаю в моей философии, построив мой неорационализм, исправляющий недостатки классического рационализма, приведшие к его кризису. Кроме того, я предложил единый метод обоснования научных теорий, дающий гуманитариям и в частности философам тот общий язык, которым обладают ученые естественники, предложил теорию оптимальной морали, рациональную теорию духа, начала новой макроэкономической теории. Наконец, я предложил основанную на едином методе новую герменевтику и новую трактовку учения Библии, что дает общий язык для представителей разных конфессий и возможность подлинного возрождения религии, а не того формального, которое происходит сегодня и обусловлено единственно упадком других идеологий. Все вместе это дает ту целостную картину мира, которой так не хватает сегодня человечеству и о необходимости, которой пишет и Дубовой и многие другие интеллектуалы и украинские и не украинские. Но когда я предлагаю все это господам интеллектуалам, то наталкиваюсь на ватную стену глухого молчания. Ни один не отваживается ни выступить в поддержку, хотя бы предложить обсуждение на той площадке, где сам является хозяином (многие имеют свой журнал или программу на телевидении), ни публично вступить в спор. Вот, например, редактор российского журнала «Культуролог» Андрей Карпов вступил со мной в спор по единому методу обоснования в переписке по электронной почте. Если человек спорит, значит, не может сказать, что все это неважно, его не касается и т.п. Но когда я предложил ему вынести наш спор на страницы его журнала, его чуть ли не лихорадка начала трясти. (Смотри мою статью «Полемика с редактором журнала «Культуролог» Андреем Карповым»). А другие просто угнули головы и молчат или ограничиваются формальными отписками, отговорками, как и господа академические философы. Для них тоже своя рубашка ближе к телу. Зарабатывать себе на хлеб на обсуждении проблем общества и человечества, это с удовольствием. Но если кто предлагает реальное решение этих проблем, то это может испортить их ниву кормления.

     Нужно отметить еще одну разновидность современной интеллигенции, недавно появившуюся, но стремительно набирающую вес и влияние в общественной жизни. Это - многочисленные пишущие в интернете, блогеры. Правда, значительную и весьма активную часть их я не стал бы относить ни к интеллигенции, ни к интеллектуалам, как по причине крайне низкого уровня их интеллекта, так и полного отсутствия моральных тормозов. Эти превращают интернет в большую помойную яму, поливая всех и вся, включая друг друга, грязью, зачастую с матом. А некоторые из них сознательно работают троллями – разрушителями, либо по влечению сердца, а то и на заказ. Но есть и такие, которым нельзя отказать ни в интеллекте, ни в озабоченности проблемами общества. Но, к сожалению, большая часть этой последней разновидности заражена постмодернистским духом иронии ко всему и вся, включая серьезную теорию. Обсуждение любой проблемы они превращают в пусть даже более-менее интеллигентный, но стеб, где выяснение истины, уступает место умничанию и демонстрации своей иронии ко всему на свете. Они достаточно легко улавливают новые идеи, но лишь для того, чтобы, не углубляясь в них, превратить их своей салонной болтовней в общее место, в еще несколько модных, но пустых терминов. Чем наносят большой вред этим идеям и обществу.

     Вот пример. Важной частью моего единого метода обоснования научных теорий является требование аксиоматического построения теории. У меня даже есть статья («О принципиальной возможности аксиоматической перестройки произвольной научной теории»), в которой я опровергаю позицию многих философов (включая В. Степина), пытающихся доказать невозможность аксиоматической перестройки достаточно богатой научной теории. Но аксиоматическое построение – лишь часть единого метода обоснования. Не менее важным в методе является однозначное определение понятий и однозначная привязка и понятий и аксиом к опыту. И вот в интернете некто AlexZi в комментариях к моей статье «Идеологии в современном мире” пристает ко мне с требованием, почему я не изложу все простенько в виде набора аксиом. Т.е. человек не совсем лаптем щи хлебает. Он откуда-то уловил (возможно, по цепочке и от меня), что в противоположность невнятной болтовне «с точностью до наоборот», заливающей современную философию, нужен аксиоматический подход. Но видно, что в сам аксиоматический подход он отнюдь не углублялся. Он даже не подозревает о требовании непротиворечивости и полноты системы аксиом, а уж тем более о требованиях единого метода, в частности о необходимости привязки аксиом к опыту. Для него аксиоматический подход – это просто изложение основных положений статьи рубленными фразами в начале ее, для того чтобы он мог, не читая стати, а бегло просмотрев эти положения, сразу начать комментировать. И он таки и не читал этой моей по преимуществу публицистической статьи, не говоря о тех моих чисто философских статьях, на которые я в ней ссылаюсь и в которых я таки применяю аксиоматическое построение (а в публицистической статье оно и неуместно).

    Это - типичный пример превращения идеи в пустое место, в модный салонный треп. К сожалению, это распространено не только среди интернетных смарт алексов, но и среди философов, интеллигенции и интеллектуалов и доходит до анекдотов. Например, на одном педагогическом форуме одна ученая дама делала доклад «Оптимальный имидж педагога». Я ее спросил в обсуждении, знает ли она смысл слова «оптимальный» и что оптимум может быть только у ограниченной функции, а имидж можно раздувать до бесконечности. Само собой она ничего этого не знала, как и подавляющее большинство всей пишущей и публично говорящей братии, претендующей на интеллигентность и даже принадлежность науке. В результате получаем всеобщий «дискурс» с оптимальностью, системностью и прочими модными прибамбасами, которые изначально были идеями и теориями, могущими быть весьма полезными, но превратились в игрушки для украшения пустых речей.

    Закончить статью я хочу тем, точнее той, с которой начал, т.е. Юлией Мостовой. Я намерен послать эту статью в «Зеркало недели», адресовав персонально ей. Не льщу себя надеждой, что она ее опубликует. Но хочу, чтобы она потом не имела возможности говорить, что зажимали меня в ее газете руководители отделов без ее ведома.