Тихое еврейское счастье простого флотского Кулибина.

На каждом корабле, соединении, в каждом гарнизоне и ДОСе (дом офицерского состава) обязательно был свой Кулибин. Если такового не было - его обязательно нужно было завести, дабы впоследствии таковым законно гордиться и предъявлять "не своим" как высшее отличие экипажа, гарнизона или улицы в военном городке. Как правило, Кулибин обязан был знать с десяток профессий и квалификаций, обладать недюжинной изобретательской смекалкой, никогда не говорить "невозможно" и, что особенно ценилось, всегда быть  в нужном месте в нужное время. Кулибин которого ищут и не могут найти - уже не Кулибин. 
Я знавал многих таких. Втайне им завидовал, и мечтал когда-нибудь прийти к ним учиться - пусть не всему, что они умеют, но хотя бы чему-нибудь. Чему согласятся учить... 
Но старший мичман Сёма Поливщиков стоит в этом ряду особняком.  Мы познакомились с ним на Дахлаке. Это небольшой архипелаг на самом юге Красного моря, перекрывающий подход к Баб-эль-Мандебскому проливу , за которым сразу начинается Аденский залив Индийского океана. Для любопытных - самое акулье место в мире, рядом по числу этих милых рыбешек стоит только Австралия. По крайней мере - так тогда считалось.
 На Дахлаке был наш ПМТО - пункт материально-технического обеспечения.  Сёма был начальником мастерской, и прославился именно тем, что замечательно выделывал акульи челюсти - чтобы висели на стенке и напоминали о кошмарах тропических вод. Это был не просто Кулибин, а КУЛИБИН большими буквами, произносить стоя. Меня к нему послал штабной начальник, которому я доложил о поломке в дорогущем телескопическом фотообъективе гдровского производства, что серьезно влияло на выполнение боевой задачи по фотографированию очередного супостата. Сёма сидел в мастерской и на собственноручно сконструированном станочке выпиливал потрясающие пуговички из перламутровой раковины - как оказалось, для средней дочки. Всего дочек было трое, и каждой папа должен был привезти с моря свой подарок. Одним глазом глянувши на объектив, Сема сразу сказал, чего там сломалось и спросил: "Товарищ старший лейтенант, а вы немножЭчко не на Цейлон собрались?" Что-то до боли знакомое, одесско-старопортофранковское проскочило в этом вопросе." Таки ДА!" - бросил я пробный камень в ответ. "О! Так мы будем иметь разговор!, Идите себе кушать. Вечером зайдете!". Старопортофранковская вкупе с Привозом, Ланжероном, Молдаванкой и Дюковским садом зазвенели в моих ушах прекрасной симфонией детства и юности. "Сёма, или вы с Одессы, или ЧЬТО?" "Или ЧЬТО. Но вы все равно заходите вечером!" 
Безусловно вечером я зашел к Сёме на его плавбазу. Сёма жил по-королевски, потому как занимал одноместную каюту, которая напоминала одновременно выставку, испытательную лабораторию и экспозицию какого-нибудь исторического музея. Сёма взял мой объектив, неуловимым движением снял с него несколько шайб - о которых я понятия не имел, закрепил их в каком-то хитроумном приспособлении и , пользуясь здоровенной лупой на подставке, быстро вывинтил крохотный сломавшийся шурупчик. Затем достал из рундука тетрадку-алфавит, открыл на нужной странице, нашел нужную запись, положит тетрадку назад, открыл другой рундучок, из него достал ящик, из ящика - картонную коробку из-под медикаментов, из коробки - маленький пузырек, из которого достал нужный шурупчик, завинтил, капнул капельку костного масла для смазки винтов секстана, и протянул объектив мне. "Имейте себе!Ой, я вас умоляю! Какой спирт по такой жарище?!, Оно мине надо?...Слушайте сюда.  В Коломбо на улице Солсбери есть магазин -  так там продают инструменты. Именно  мне нужен шлифовальный станочек на двести двадцать, с набором абразивов. Деньгами сочтёмся! А в подарок я еще акулу сделаю - вчера как раз поймали подходящую...." 
Станочек я купил, и через две недели снова оказался в замечательной Сёминой каюте. Пока он с восторгом включал и выключал приобретение, гоняя его на разных режимах, я разглядывал стены и книжные полки. И это было воистину интересное занятие! На книжных полках в рядочек стояло полное собрание сочинений Шолом Алейхема пятидесятых годов издания , у меня дома было такое же. Там же были "Переводы английской поэзии"Маршака, книги Эренбурга, Кассиля, Гроссмана. На переборке висела изумительно сделанная в стиле пирографии иллюстрация к "Мальчику Моттлу" с надписью внизу "Мне повезло: я сирота". А над койкой была целая панорама: большой и чем-то очень знакомый вокзал. "Что, интересно?"- спросил Сёма. "Еще бы! Как дома побывал. В Одессе. А вы откуда, Сема?" "Вы на Дальний Восток когда-нибудь поездом ездили?" "Да, много раз!" "Так что ж вы вокзальчик не узнаете? Последняя большая остановка перед Хабаровском" "Биробиджан??!!!" "Именно что. Мой дедушка, ошалевший интернационалист, отказался от своей кременчугской мишпохи, сменил фамилию и уехал строить социализм на Дальнем Востоке. "Искатели счастья" смотрели?" "Да, смотрел! Какой там Зискинд потрясающий!" "Ого! Даже фамилию актера запомнили?! Имеете от меня восторг! Щас будем пить кофе... Так вот в том фильме мой дедушка танцевал на свадьбе Розы!"Кофе был сварен и разлит по чашкам. К слову сказать, к хорошему кофе меня приучили именно эфиопы, правильнее сказать - эритрейцы. А Сёма сконстроболил какую-то космическую кофеварку, где этот божественный нектар не терял ни капли своего божественного вкуса и потрясающего запаха. Сёма рассказал о себе. На флот он попал после того, как его выперли из железнодорожного института за то, что собрал дома два станка из запчастей и растачивал коленвалы и цилиндры местным автолюбителям. Посчитали буржуазным пережитком. Сема не очень по этому поводу горевал, поскольку попал на плавбазу подводных лодок и после срочной службы там же и остался, женившись на местной красавице-якутке. Три дочки родились погодками, а семейство его жило все в том же замечательном Биробиджане "на улице ША". "Не понял... что, есть такая улица?" "Спрашиваете! Конечно, есть! Шолом Алейхема. Сокращенно "ША!" Акулу Сёма все-таки сделал, и она, наверное, до сих пор висит на стенке биологического кабинета моей родной школы...Мы еще не раз с ним пересекались, душевно беседовали и даже музицировали вместе - он очень хорошо играл на кларнете. Но через два месяца мы ушли во Владивосток, а Сема остался еще на три месяца: плавбазы держали в зоне оперативной ответственности по 14 месяцев.

Занятие не для слабонервных...

Однако встретились мы с ним уже в начале девяностых. Всем стало ясно, что из Эфиопии и Вьетнама нам придется уйти, поэтому корабли и личный состав выводить начали где-то году в 92. Сёма попал служить в бригаду ремонтирующихся кораблей одного из владивостокских заводов, и мы с ним столкнулись нос к носу на остановке трамвая "Гайдамак". Радостные вопли быстро переросли в стремление "именно где-то посидеть". Посидеть получилось в моей каюте, поскольку погода была сырая - мы немножко согрелись, и Сёма рассказал мне об изменениях в своей жизни.

"Мишпоха" дала о себе знать. Кто-то из давних кременчугских родственников, уехавших из СССР еще в двадцатых годах, осел в Подмандатной Палестине и завещал своим потомкам собрать всех родственников в Земле Обетованной. "И что?" "Отец хотел ехать. Но не судьба... Умер два года назад. Видно, мне придется...поискать тихого еврейского счастья для простого флотского Кулибина" "Никаких проблем не вижу. Сейчас с этим просто...." "Не так -то просто, как кажется... Я ведь с подводных лодок начинал. А там твердая рука сотрудника ЧК ... долго помнит и часто напоминает." "Ну так подожди, пока срок давности выйдет"."Не, не буду... Есть одна идейка! Не буду говорить - чтоб не  сглазить". Месяца три его не было видно. Как-то вечером он пришел ко мне с предложением "нарезаться так, чтобы не отличить Амана от Мордехая". Чтобы показать, что я тоже не лыком шит, я задал здравый вопрос - что, в этом году два Пурима? Сёма загадочно улыбнулся и извлек бутылку дорогого коньяка. "Нашел я выход!" "Какой?" " Я фамилию сменил. Дедушка сменил - и я сменил. Только он сменил вперед, а я взад! Вернулся к корням , так сказать". Я хитро сощурился и предложил: "Сема, если я угадаю, как твоя настоящая фамилия - сгонзаешь еще за одной бутылкой?" Сема принял игру: "Ой, не смеши мои тапочки. Но для антиресу - давай". "Поливщиков, значит?" "Ну это прошлая... " " А настоящая - Вассергисер!" "Сема посмотрел на меня расширенными глазами и сказал с якутским акцентом любимой жены Галины: "Твоя шаман однако есть" После чего подмигнул и извлек из кармана ВТОРУЮ БУТЫЛКУ, 

Хитрость удалась. Сема Вассергисер укатил в Израиль, и  все было за то, что мы с ним больше не увидимся. От него пришло письмо, что он очень хорошо устроился, занимается бизнесом, как давно мечтал, вот только жена плохо переносит климат...
А через год я ушел с флота. Ушел, как уходили многие - громко хлопнув дверью, не прощаясь и не оглядываясь. Корабли распродавали на металлолом, братки внаглую скупали кабели и цветные металлы прямо у проходной Дальзавода. В 1995 году я поставил в своей морской карьере точку. Через неделю после увольнения в запас я был преподавателем Института государственной службы, через две недели - старшим преподом, а через месяц - деканом единственного в стране экспериментального факультета государственной службы, самоуправления и хозяйственной деятельности казачества. Эксперимент предполагал подготовку казачьих кадров для обеспечения Приграничья - и в известной мере он удался. Преподавал я национальную безопасность и философию управления, а поскольку инстиут  был зональным - пришлось помотаться по Дальнему Востоку для занятий с заочниками и государсвтенными служащими на местах... В 1999 году судьба занесла меня в Биробиджан. Замечательный аккуратный городок, главная улица действительно ША, на этой улице не менее замечательный ресторан "Цимес" и кафе "Пончики тети Брони". Обилие китайцев ничуть не портило колорита, даже придавало ему какую-то изысканность. Вспоминая рассказы Семы Полив... тьфу ты! Вассергисера, я всматривался в городские пейзажи, стремясь проникнуться очарованием места, втайне ожидая чего-то мистического и необычного. 

Что вы думаете? Дождался! Я стоял перед кафе , где пончики, и ждал своего коллегу - там гостиница рядом. И вдруг со спины услышал очень знакомый голос" Вейсмир, если ему сбрить бороду - так будет Кутузов!" Я оглянулся и остолбенел. Возле фиолетовой иномарки стоял Сема Вассергисер, а рядом с ним - одна из дочек, которых ни с кем не спутаешь: курчавая черноволосая раскосая якутка. "Сема, чтоб ты был здоров! Ты как здесь?! Вернулся?!" Он спрашивает...Пошли выпьем скорее, у тети Брони сегодня отличная сули!" Сули - китайская водка - пошла отлично. "НУ что, Сема? Нашел ты маленькое еврейское счастье?" "Нет. Маленького не нашел. Нашел большое... то есть длинное. Ну в общем от Израиля до Биробиджана". Жена действительно не смогла прижиться в том климате, и Сема через несколько лет вернулся назад. Все три дочери вышли замуж - две в Израиле, одна в Китае - та самая , с которой он меня встретил и которой вырезал пуговички много лет назад." "За Израилем не скучаешь, Сема? Ну там все хорошо, но только есть три проблемы. "Какие?" "Новый год в сентябре, и снегу нету. Водку закусывают виноградом, а хорошего сала днем с огнем не найдешь. И бизнесом заниматься ОЧЕНЬ ТРУДНО!" "Почему?" "Как почему! Там же одни евреи!"
Наутро мне нужно было уезжать. Сема пришел меня провожать всем семейством: с женой , дочкой, китайским зятем и двумя вежливыми внуками-двойняшками. Войдя в здание вокзала, он хитро улыбнулся и сказал: "Именно этот вокзал меня рекомендовал в железнодорожники...а я их так подвел... Кстати, знаешь самый шикарный анекдот про этот вокзал? "Расскажи, буду знать!" "Идет номер первый, Москва-Владивосток. Останавливается среди ночи. Из купе высовывается колоритный пассажир и вопит на весь коридор:" ПровОдник! Мы едем или где?" "Нет, мы стоим" "А куда мы стоим?" "В Биробиджане""А шо мы встали?" "Мы меняем паровоз!" "ТИХО, ША! Шо вы орете, как ненормальный... НА ЧТО мы меняем паровоз?" " Как на что? На другой паровоз!" Паровоз НА ПАРОВОЗ?" "Ну да" "Это НЕ БИРОБИДЖАН"....
Давно его не слышно. Искал и в Одноклассниках, и в Фейсбуке... Вассергисеров выскочило много, а Семы нет. Впрочем, он всегда выскакивает неожиданно. 

"Знаете , в чем еврейское счастье?" "Не знаю..."" Что оно начинает гнаться за вами, как вы перестаете гнаться за ним...." Шолом Меир Муравчик. "Блуждающие звезды" Шолом Алейхем....