Победители.... Чем они были так поражены?

Крайне забавные и чертовски узнаваемые воспоминания советского офицера о времени оккупации Германии:
"Я пробыл уже год в Германии и все контрасты потеряли для меня свою новизну. Я уже привык к тем вещам, которые кажутся интересными для человека, несколько дней тому назад прибывшего из СССР. Однажды мы приехали на завод "Телефункен", чтобы установить возможности размещения репарационных наряд-заказов на изготовление приемно-передаточных станций, для Военно-морского Флота.

Когда мы проехали заводские ворота и наш автомобиль спускался вниз по дороге, ведущей к зданию заводоуправления, инженер-полковник, смотревший из окна автомашины, сказал капитану II: "Посмотрите, Виктор Степанович! Корты!"
Тот, в свою очередь выглянул в окно. Действительно, несколько теннисных кортов, аккуратно обтянутых сеткой. Кругом разбиты клумбы цветов и подобие маленького сквера для отдыха. Все это внутри территории завода и, по-видимому, предназначается только для служащих данного предприятия.
Капитан II смотрит на корты со странным интересом. Он окидывает взором не только корты, но также и скрытую зеленью фабричную ограду и возвышающиеся неподалеку производственные корпуса, как будто оценивая факт местонахождения теннисных площадок именно в этом месте.
В СССР поднимают много шума о необходимости устройства для рабочих подобных уголков отдыха на территории заводов. Несмотря на шум, зеленые уголки отдыха существуют преимущественно на бумаге, да еще на некоторых предприятиях, где это создано исключительно на показ. И вдруг здесь в Германии из-за кустов, без крика и без шума, выглядывают вещи, которые в СССР рекламируются как исключительные достижения советской системы. Мне кажется, что во внимательном взгляде капитана II я прочел без слов: "Да ведь эти корты построены здесь давным-давно..."
Неподалеку от здания, где помещается заводоуправление, осиротело ржавеют несколько рядов специальных стоек для велосипедов.
"Григорий Петрович", - спрашивает меня капитан II. - "А где же велосипеды?"
"Ну это уж совсем детский вопрос", - отвечаю я. - "Конечно, в России".
"Ах, да..." - улыбается капитан II. - "А раньше их видно много было. Почти на каждого рабочего велосипед".
После беседы с советскими контрольными офицерами и представителями дирекции "Телефункена", во время которой мы оформляем необходимые нам наряд-заказы, инженер-полковник обращается ко мне с неожиданным предложением: "Как-бы нам устроить маленькую экскурсию по заводу. Ознакомиться с процессом и организацией производства".
Технический директор "Телефункена" с готовностью берется сопровождать нас по заводу. Мы проходим по всем отделам, соответственно движению выпускаемой заводом продукции.
В огромном зале, где производится намотка и оборка электродов радиоламп, сидят за сборочными столами несколько сот девушек и женщин. Технический директор объясняет нам детали процесса, которые по его мнению должны интересовать советских инженеров. Инженер-полковник почти не слушает объяснений технического директора. Он несколько отстал от нас и, по возможности не привлекая внимания окружающих, осматривает перспективу зала. Его глаза медленно скользят по огромным окнам, как-бы оценивая количество световых единиц на рабочее место. Затем они так-же внимательно прикидывают высоту помещения. Его глаза на минуту задерживаются на перегородках из армированного стекла, отделяющих работниц друг от друга наподобие кабинок для чтения в благоустроенном читальном зале. Инженер-полковника не интересуют рассуждения о принципе отжига радиоламп. Вместо этого он внимательно осматривает рабочее место одной из работниц.
Крупный министерский работник, начальник одного из Главных Управлений в Министерстве Судостроительной Промышленности, он без сомнения хорошо знаком с условиями труда рабочих в Советском Союзе. Теперь он столкнулся с чем-то, что его глубоко заинтересовало. Я угадываю его мысли. В уме он сравнивает условия труда на немецком предприятии с соответствующими советскими заводами. Когда мы собираемся выходить из зала, капитан II останавливает меня: "Григорий Петрович, как Вам нравится этот стул?"
Капитан II садится на стоящий неподалеку пустой стул, ничем не отличающийся от сотен других, на которых сидят работницы. Это стандартный стул с пружинной спинкой и регулируемой высотой сиденья.
"Что Вы в нем особенного нашли, Виктор Степанович?" -спрашиваю я.
"Во-первых, стул удобный", - отвечает он. - "Для рабочих, можно сказать, даже шикарный стул. А потом обратили Вы внимание какие стулья в заводоуправлении стоят?"
"Нет. Не смотрел", - признаюсь я.
"Те же самые стулья", - с легкой усмешкой произносит капитан II. - "И директор и рабочие работают на одинаковых стульях. Стулья, действительно, удобные".
"Здесь это стандарт", - говорю я.
"Хм..." - коротко заключает капитан II, когда мы шагаем вдогонку обогнавшей нас группе.
Вы входим в вакуумное отделение. Здесь жарко. Поблескивают язычки газового пламени. Слышится монотонное шипение сжатого воздуха... В ходе объяснений тех. директор жалуется на большую текучесть рабочей силы. Это отрицательно влияет на качество продукции.
"Мы обучаем рабочего в течение четырех недель", - говорит он. "Многие, из этих рабочих, проработав неделю, на завод больше не показываются. Кроме того очень велико количество прогулов".
"Неужели Вы не имеете возможности воспрепятствовать этому?" - спрашивает инженер-полковник, удивленный беспомощностью директора по отношению к рабочим. Директор пожимает плечами.
"До трех дней рабочий имеет право не выходить на работу без документального объяснения причин" - говорит он. - "В случае более продолжительного периода времени рабочий обязан представить справку от врача".
"Что же может предпринять дирекция против прогульщиков и текучести рабочей силы?" - спрашивает инженер-полковник.
"В случаях, которые я только что упомянул, мы не имеем права уволить рабочего. Если-же рабочий хочет уволиться, то мы не имеем права его удерживать", отвечает директор.
"Я говорю не об увольнении, а о том, чтобы заставить рабочих работать", настаивает инженер-полковник.
Директор смотрит непонимающе. "Bitte!" - произносит он, прося повторить вопрос. Инженер-полковник повторяет.
"Мы не имеем законных прав заставлять рабочих работать. Мы имеем только право увольнять тех, кто нарушает трудовой кодекс", - отвечает директор.
Возникает неловкая пауза. У немцев самым суровым наказанием является увольнение рабочего с завода. В СССР увольнение часто является для рабочего недостижимой мечтой. Советский директор распоряжается рабочим полностью по своему усмотрению - он может перевести рабочего в порядке приказа на низшую и хуже оплачиваемую работу, может, или вернее обязан, отдать рабочего под суд за опоздание на работу на несколько минут. Рабочий, со своей стороны, не имеет права оставить место работы без разрешения директора. В противном случае суд и тюрьма. Мы привыкли к этому и для нас непонятна беспомощность немецкого директора. Он, в свою очередь, удивляется нашим, по его понятиям, диким вопросам. Два мира - две системы.
"Вы сказали о трудовом кодексе", - продолжает инженер-полковник. - "Скажите пожалуйста какие законные положения определяют на сегодняшний день взаимоотношения работодателя и рабочего? Законы гитлеровского времени?"
"В основном германский трудовой кодекс был принят еще во времена Бисмарка", отвечает директор. - "Если не считать незначительных изменений, то он останется в силе и сегодня.
"Во времена Бисмарка?!" - недоверчиво переспрашивает инженер-полковник. - "Ведь это около 70 лет тому назад..."
"Да", - говорит директор и по его лицу в первый раз мелькает еле заметная тень гордости. - "Социальное законодательство Германии считается одним из передовых в мире... Я хочу сказать в Западной Европе", - быстро поправляется он, вспомнив что перед ним стоят советские офицеры.
Инженер-полковник смотрит на капитана II. Тот, в свою очередь обменивается взглядом со мной. Я уже привык к этому немому разговору. Так реагируют советские люди на вещи, которые заставляют их думать о многом, но которые нельзя дискутировать.
Воспользовавшись тем, что с нами нет контрольных офицеров, стационированных на "Телефункене", я спрашиваю директора о причинах резкого понижения выпуска радиоламп за последний месяц. Контролируя заводы, всегда рекомендуется выслушивать обе стороны независимо друг от друга.
"Основной причиной является нехватка вольфрамовой и молибденовой проволоки", отвечает директор.
"Да, но ведь недавно Вашему заводу был выделен контингент, достаточный для обеспечения плана на шесть месяцев", - говорю я. - "Разве Вы не получили эту проволоку из Берлина?"
"Разве Вам, герр майор, не известно..." - бормочет в смущении директор. - "Разве герр Новиков не докладывал Вам..?"
"Нет. А в чем дело?"
Директор мнется некоторое время, потом говорит: "Мы испытывали такую острую нужду в проволоке, что не дожидаясь прибытия контингента по железной дороге, отправили специальный грузовик в Берлин".
"Ну и что?" - спрашиваю я.
"На обратном пути машина была остановлена и ограблена..."
"А проволока?"
"Герр майор, наши люди не могли ничего сделать..."
"А где проволока?"
"Когда наш грузовик подъезжал ночью к Лейпцигу, ему преградил дорогу другой грузовик, поставленный поперек полотна. Вооруженные автоматами люди высадили шофера и экспедитора на дорогу, а автомашину угнали с собой. Проволока..."
"Кто были бандиты?" - спрашиваю я.
"Эти люди были в советской форме", - после некоторого колебания отвечал директор.
Когда мы, распрощавшись с директором, садимся в автомашину, капитан II говорит: "Кому мог понадобиться грузовик с проволокой? Может быть это диверсия, чтобы сорвать репарации".
"Мы к таким диверсиям уже привыкли", - говорю я. - "Скоро этот грузовик найдут где-нибудь в лесу. С проволокой, но без резины и без аккумулятора. На это, наверное, надеется и Новиков. Потому он пока и молчит".
"Кто-же тут такими вещами занимается?" - спрашивает капитан II.
"А вот поживете подольше - увидите", - говорю я, избегая прямого ответа. После "Телефункена" мы выехали на завод прецизионных станков и часов фирмы "Тиль", находящийся в маленькой деревушке, которую мы с трудом отыскали по карте. В этой-же деревушке было еще несколько довольно крупных промышленных предприятий, выпускавших электроарматуру. Деревушка тянулась по дну узкой долины, зажатой между поросшими лесом горами. По склонам гор карабкались аккуратные тюрингские домики, выкрашенные яркими красками. Трудно было предположить, что живописная деревушка является рабочим поселком и здесь размещены несколько крупных заводов.

"Больше смахивает на санатории чем, на рабочий поселок", - заметил капитан II то-ли с завистью, то-ли с сожалением. - "Тут рабочие живут, как на курорте".
После нашего визита к контрольным офицерам СВА, расквартировавшимся в вилле владельца одного из заводов, инженер-полковник усмехнулся: "Виктор Степанович, как Вы думаете - чего эти ребята больше всего боятся?"
"Чтобы их отсюда не перевели куда-нибудь", - ответил капитан II не задумываясь. Слово "куда-нибудь" было понятно нам всем и без точного обозначения.
Люди Запада никогда не догадаются, что больше всего удивляет советского человека, в частности инженера, при первом столкновении с заводами Германии. Люди Запада наверное предполагают, что советские инженеры стоят разинув рот, пораженные грандиозными заводами, многочисленными машинами и прочими достижениями техники. Нет, это время ушло в область прошлого. Если говорить о размерах промышленных предприятий и их техническом оснащении, то удивляться придется людям Запада, если они столкнутся с советскими заводами. Новым для нас на Западе сегодня является не Техника и Машина, а положение Человека в комплексе общества и государства.
Нам приходится убеждаться, что люди Запада, люди в системе свободной эволюции социальных отношений, пользуются гораздо большими правами и свободами, что они имеют гораздо больше от жизни, чем советские люди соответствующего социального уровня.
Покончив с заводом "Тиль", вечером этого дня мы выезжаем к следующему пункту нашей поездки. Вблизи Иены у нашей автомашины садится аккумулятор и начинает шалить зажигание. Чтобы не разряжать аккумулятор окончательно, мы выключаем фары и медленно едем в темноте. С одной стороны узкой дороги поднимается вверх поросшая деревьями круча, с другой стороны обрывается черная бездна. Капитан II ворчит, обвиняя шофера-матроса в небрежности. Тот молчит, вцепившись руками в руль и прижавшись лицом к ветровому стеклу.
В самом диком месте, среди темноты и ущелий, наш автомобиль окончательно отказывается двигаться дальше. Пока шофер при свете карманного фонаря копается в моторе, мы выходим из машины чтобы размять ноги. Неожиданно из темноты вырываются два ослепительных огненных глаза. Чуть не наскочив на нас, встречная автомашина резко тормозит и останавливается. Из темноты звучит голос по-русски.
"Товарищи офицеры, вы здесь стрельбы не слыхали?"
"Нет", - отвечает кто-то из нас. - "А в чем дело?"
"Да здесь наши люди поехали на охоту и одного из своих подстрелили. С нами врач едет. Вот теперь дорогу не найдем".
"Ну, кажется попали мы в подходящее место", - бормочет капитан II, когда призрачный автомобиль снова исчезает в темноте. Мимо нас по дороге шагает темная фигура, ведя в руке велосипед.
"Что это здесь за место?" - спрашиваю я.
"Это замки Гёте", - отвечает немец. - "Вот как-раз над Вашей головой".
"А есть здесь где-нибудь жилье поблизости?"
"Да. Вот сейчас будет мост, а за мостом деревня", - отвечает голос из темноты.
"Ничего не могу поделать, товарищ полковник", - докладывает в это время шофер. - "Нужно в мастерскую". "
Что-же нам теперь делать? В машине ночевать придется?" - досадуют мои спутники.
"Зачем?" - говорю я. - "Тут рядом деревня. Там и переночуем".
"Что Вы, Григорий Петрович!" - в ужасе восклицают моряки. - Ведь там-же нет ни комендатуры, ни гостиницы для военнослужащих".
"Вот это самое и хорошо", - говорю я.
"Нет, нет. Оставьте такие шутки", - возражают мои спутники. - "Нам еще жить не надоело".
"А в чем дело?" - удивляюсь я. "Да разве Вы забыли, где мы находимся? Ведь тут-же что ни день, то убийства. Ведь сами только что слыхали, что рядом кого-то подстрелили".
"А, так это же наши", - говорю я. - "Ничего удивительного, что подстрелили".
"Григорий Петрович, нам все время рассказывали, чтобы мы были осторожнее. Даже рекомендовали шофера на ночь в машине не оставлять, а то убьют. Ведь тут все время... Ну, сами знаете, что творится".
"Где это Вы такие вещи слыхали?"
"Нас еще в Москве предупреждали".
Я не могу удержаться от смеха: "Ну, если в Москве, то это возможно. Здесь-же все выглядит несколько иначе. Во всяком случае, в деревне спать мы будем лучше, чем в комендантской гостинице. Это я Вам гарантирую. К тому-же у нас у всех пистолеты".
После долгих уговоров мои спутники соглашаются на риск ночевки в неизвестной немецкой деревне. Приказав шоферу оставаться в машине, мы отправляемся в путь.
"А где-же мы там спать будем?" - снова с сомнением спрашивает капитан II. "Неудобно среди ночи будить людей и вламываться в дом".
"Об этом не беспокойтесь, Виктор Степанович", - беру я на себя роль проводника. - "Первый-же дом, на который мы наткнемся, будет гостиницей. Хотите держать со мной пари?"
"Вы, Григорий Петрович, прямо фокусничаете. Отчего Вы так уверены, что первый дом будет гостиницей?" - спрашивает капитан II. - "Если будет по Вашему, то откупорим бутылку коньяка".
"Очень просто. Мы идем по дороге, а у немцев гостиницы всегда стоят у дороги при входе и выходе из деревни. Видите, как просто я Вашу бутылку выиграл?"
"Все-таки вся эта затея мне не нравится", - мрачно вздыхает капитан II.
После десяти минут ходьбы перед нами из темноты вырастают неясные очертания моста. Сейчас же за мостом мы видим пробивающийся сквозь щели свет из окон.
"Ну, а теперь смотрите, Виктор Степанович. Кто прав?" - говорю я, направляя луч карманного фонаря на чернеющую над входом узорчатую вывеску с изображением пивной кружки. - "Вот Вам и гостиница".
Через несколько минут мы сидим за столом в зале деревенского гастхауза. Мои спутники недоверчиво озираются по сторонам, как будто каждую минуту ожидая нападения.
Зал-гостиная отделан на тюрингский манер - тяжелая резная мебель из темного дуба и масса оленьих рогов по стенам. Люстры и стенные канделябры тоже сделаны из оленьих рогов. В глубине зала блистает многочисленными никелированными кранами стойка-буфет. За стойкой улыбаются две девушки в белых передниках. Договорившись с хозяином о ночлеге, мы заказываем горячее кофе. Из чемоданчиков, которые мы взяли с собой, появляются хлеб, колбаса и, наконец, бутылка коньяка, которую капитан II захватил в дорогу "против гриппа".
"Ох, Григорий Петрович, выпьем мы, а потом всех нас здесь ухлопают как куропаток", - тяжело вздыхает капитан II, откупоривая бутылку. - "Ну, Вы за все перед апостолом Петром отвечать будете".
"Хотите я Вам выдам мой маленький секрет", - говорю я. - "Тогда Вы наверняка будете спать спокойнее. Мне частенько приходилось бывать в командировках. Несколько раз я объезжал всю Тюрингию и Саксонию в сопровождении грузовика с грузом. В этом случае, действительно, есть опасность и нужно быть осторожным. И вот всегда, когда приближалась ночь и нужно было останавливаться на ночевку... Что Вы думаете я делал?"
"Ну, конечно, старались добраться до комендантской гостиницы" - с уверенностью отвечает капитан II.
"Так я сделал только один раз. Первый и последний раз. После этого я всегда старался избегать городов, где есть комендатура и советский гарнизон. Я нарочно не доезжал до города, выискивал первую попавшуюся деревню и останавливался в первой попавшейся гостинице".
"В чем-же дело?" - заинтересовывается инженер-полковник.
"Так надежнее всего", - отвечаю я. - "За год моего пребывания в Германии я три раза вынимал пистолет, собираясь стрелять... И все три раза это были люди в советской форме... С целью ограбления".
"Интересно..." - цедит сквозь зубы капитан II.
"Раз я остановился в гостинице для офицеров в Глаухау", - продолжаю я. "Грузовик, на всякий случай, поставил под окном. Не успел лечь в постель как слышу, что мой грузовик уже демонтируют".
"Забавно..." - вторит инженер-полковник. "Для меня совсем не было забавно, когда я с пистолетом в руке и в нижнем белье носился по улице", - замечаю я. "И чем-же это кончилось?" - спрашивает инженер-полковник.
"Задержал двух наших лейтенантов и одного сержанта. Вызвал комендантский патруль и сдал их под арест. На утро комендант города мне говорит: "Верю Вам, товарищ майор, но арестованных придется отпустить. Мне такими мелочами заниматься некогда, В следующий раз советую Вам поступать так. Подождите пока разберут автомашину. Чтобы были вещественные доказательства. Потом перестреляйте всех на месте и вызовите затем нас. Мы протокол составим и Вам еще спасибо скажем. Жаль, что Вы в этот раз погорячились".
В это время в зал входит элегантная молодая женщина. За ней следует мужчина. Они садятся за столик напротив нас и закуривают. Дым от сигарет голубыми волнами поднимается кверху. "Все это хорошо", - говорит капитан II. - "Но мне здесь одно не нравится публика слишком хорошо одета. Посмотрите на этого типа, что с дамой напротив? Наверное все бывшие крупные нацисты. Попрятались здесь в глуши, а мы вот теперь в их гнездо попали. Заметили вы кучку молодых парней - зашли, пошептались и опять ушли! Все это мне кажется очень подозрительным".
"Ну, тогда пойдемте спать", - предлагаю я. - "Утро вечера мудренее".
"Ох, спать", - морщится инженер-полковник. - "Надо будет посмотреть, куда окна выходят".
Когда мы поднимаемся на верхний этаж в отведенные нам комнаты, инженер-полковник и капитан II начинают рекогносцировку. Они открывают и закрывают окна, потом проверяют прочность задвижек.
"Нам говорили, что здесь ручные гранаты в окна бросают", - поясняет капитан II. Затем он выходит в коридор и пытается проверить не заняты ли соседние комнаты вервольфами. В заключение он пробует прочность запоров на дверях.
"Ей Богу, Виктор Степанович, глядя на Вас, мне тоже страшно становится", говорю я. - "Может быть у Вас особое чутье на всякие приключения".
Мои спутники занимают одну комнату. Мне приходится устраиваться в комнате рядом. В первый раз за время моего пребывания в Германии я чувствую некоторую неуверенность. Закрыв дверь на задвижку и поразмышляв минуту, я вынимаю пистолет из портфеля и кладу его под подушку. Затем я тушу свет и ныряю под пуховики.
На следующее утро я стучу в дверь моих соседей. Из-за двери раздаются сонные голоса, затем громыхают запоры. Мои спутники с трудом вылазят из постелей. Оказывается они еще долго после полуночи сидели, совещаясь, спать ли им раздевшись или одевшись. Теперь-же, при свете солнца, все их страхи и опасения рассеялись и они даже подшучивают друг над другом.
"Виктор Степанович, расскажи как ты ночью в уборную с пистолетом ходил?" лукаво подмигивает инженер-полковник.
"Знаете что это вчера была за шикарная пара?" - говорю я. - "Местный сапожник с женой..."