Нечаянное знакомство. Продолжение.

Начало здесь:- http://maxpark.com/community/5548/content/2464676#comment_33133346

Впрочем ей и не надо было этого делать, на следующий день встретившись утром на работе, мы  одновременно выпалили друг другу:

– Ну, когда пойдем! — Решили, что завтра возьмем библиотечный день. Ближе к концу рабочего дня мы позвонили. Олимпиада Олимпиевна уже пришла домой, и узнав, что мы можем придти пораньше, пообещала тоже освободиться поскорее. Чтобы нам синхронизовать время с ней, мы решили встретиться опять в пивбаре и там ее подождать.

На следующий день, видимо еще с ночи, небо затянуло густой пеленой облаков, и с утра заморосил мелкий, но густой дождь. Несмотря на наличие зонтов, пока мы дошагали от метро до пивбара, брюки до колена были, хоть выжимай. В полуподвальном помещении пивбара были открыты окна и нам мокрым, было довольно прохладно.  Пить холодное пиво, как-то не очень и хотелось, но все-таки мы заказали по кружке и еще горячих креветок, в надежде согреться хоть от них.

 В зале царил полумрак, за соседним столом парень с двумя девицами отчаянно дымили сигаретами, но даже сквозь этот смог висевший в воздухе, нам показалось, что все вокруг осветилось, так широко разулыбалась увидев нас, появившаяся в зале наша вчерашняя знакомая. Уже при первом взгляде на нее мы не могли не заметить, произошедших изменений в ее внешнем виде.

 Волосы, вчера схваченные канцелярской резинкой в пучок, были уложены в красивой прическе, а вместо рубашки и джинсов, на ней было одето красивое  платье,  терракотовый трикотаж, с воротником стоечкой и маленьким трапециевидным декольте, а слева из под лямки фартука выглядывала, очень симпатичная брошь, в виде сделанной из серебра бабочки с яркими эмалевыми заполнениями на крыльях. Она не подошла, а просто подлетела к нашему столику:

  — О. вы не представляете, как я рада вас видеть, мои дорогие! ( Не забывай читатель, что на календаре был 77-ой год, а стало быть, до её 80-летия оставалось только три года).  

— Сейчас должна подойти моя сменщица, я с ней договорилась, и мы пойдем. — Вчера, пересказывая  рассказ Олимпиады Олимпиевны, я не сказал, чем были заняты наши глаза, когда мы сидели и слушали её.

 Помимо стола и двух кресел, в комнате находились три деревянных этажерки, непременных атрибута, квартирного интерьера 50-60 –х, с точеными из дерева стойками и полками из толстой фанеры, покрытыми лаком вишневого цвета. Так вот все эти полки были заняты поделками из лесных находок, необычной формы. Это были сучки, корешки, наросты, которые в лесу никогда бы не бросились вам в глаза, но точно угаданные фантазией Олимпиады Олимпиевны и дополненные небольшими резными изменениями, стали похожими на реальные изображения разнообразных зверюшек и всяких странных на первый взгляд, изображений людей. Такими же скульптурными поделками, были увешаны практически и все стены. Кого там только не было, узнавалась масса разных литературных героев, ведущие позиции в коллекции занимали сказочные персонажи. Я так ругаю себя, что тогда не пришел к ней с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть, все это пиршество её фантазии. Чтобы иметь представление, о чем я говорю, я покажу образцы материала для создания таких поделок, на которые я стал обращать внимание после этих встреч, находясь в лесу или на морском побережье.

Но естественно найти такой материал, и сделать из него что-то интересное, это две большие разницы.

Как только мы оказались в квартире, Олимпиада Олимпиевна, сказала:

– Давайте пока я не перешла к рассказу, немного перекусим и выпьем немного вина, я утром отнесла на кухню в пивбар сырую курицу и мне её там поджарили, а бутылка вина у меня стоит уже давно, в надежде, что когда-нибудь пригодится. — Десертное вино оказалось удивительно вкусным, да и курица тоже. На теплой кухне мы окончательно высохли и прогрелись.

— Ну вот, — сказала хозяйка,  —  я заметила, что вы уже начали рассматривать мои лесные находки, поэтому давайте и сегодняшний рассказ я начну с того, когда у меня появилось такое увлечение. Это произошло при моей второй встрече с Сергеем Тимофеевичем Коненковым. Она случилась в 65-году. Я прочитала в газете, что будет его персональная выставка, в зале на Кузнецком мосту. С огромным волнением я туда отправилась. Со дня нашей первой встречи в 22-ом году, прошло столько лет, что я боялась не узнать его.

Выставка была грандиозной, на ней были представлены большинство из его знаменитых работ. Была и та «Лесная серия» на которую я обратила внимание в далеком 22-ом. Она только стала значительно больше, в нее добавились работы, сделанные в Америке, и уже после возвращения в Советский Союз. Опасения мои не сбылись. Сергея Тимофеевича я узнала сразу, он конечно постарел, но черты лица остались неизменными. И энергия от него исходила такая же, как в далекие 20-е.

Он меня, конечно не признал, это было не удивительно, через его жизнь прошло столько людей, только одних знаменитых, не считая всех остальных. Но когда я ему напомнила некоторые детали нашей встречи, он оживился, обрадовался и мы почти час увлеченно вспоминали события тех дней. Потом он показал мне всю выставку и я заметила, что особенно приятно ему было говорить о работах, сделанных из дерева. Все таки дерево это живой материал, поэтому и скульптуры из него получаются теплыми, как будто в них есть жизнь. Вот после этой встречи у меня и появилось это, как сейчас принято говорить хобби. Тут она прервалась и предложила перейти в комнату. Там она долго рассказывала о том, где она сделала свои лесные находки, как при помощи специальных резцов по дереву, раскрывала увиденную, но еще скрытую для других глаз, суть.

Потом мы снова уселись в кресла, а она опять села на стул, платье мешало принять ей вчерашнюю позу и она сидела подняв ногу на ногу и немного откинувшись на спинку стула. Наше предложение сесть кому-то из нас на стул, а её усадить в кресло, она сразу отвергла.

 – Теперь давайте по порядку событий, как они происходили.

На второй год мировой войны, в город стали привозить много раненых. Для них в Народном доме на Лиговке, недалеко от Волкова кладбища, был организован лазарет. Кроме того, там выдавали небольшую денежную помощь для нуждающихся семей, где главного кормильца взяли на фронт. Сперва я бегала туда за этой помощью, а потом стала оставаться в лазарете, чтобы помочь санитарным сестрам ухаживать за ранеными и помогать стирать белье и бинты.

Там я познакомилась с одним раненым, которому видимо понравилось, как я пою, когда однажды по просьбе, я спела несколько песен. Ему пушечным снарядом оторвало кисть правой руки. Рана уже подживала, но сильная боль видимо очень мучила его и он просил меня посидеть рядом и что-нибудь рассказывать или петь, тогда он говорил, боль отпускала. Рассказывал он и о себе. Звали его Петром. Родился он на Смоленщине недалеко от Ельни в деревне Караковичи в 1886 году, в той же самой деревне,  где родился Сергей Тимофеевич Коненков, только на 12 лет раньше. Только семьи у них были разного достатка. У Коненковых была большущая усадьба и много родни. В семье у Петра, тоже кроме него было еще четверо детей и все младшие, поэтому когда Петр подрос, его отправили в Петербург, где в типографии работал его дядя.  Уже с 16 лет дядя стал брать Петра на рабочие собрания, а в конце 1904, он был уже активистом рабочего движения и вошел в Совет рабочих депутатов. В декабре 1905 был направлен Советом в Москву для координации забастовочного движения и во время декабрьского восстания в Москве принимал участие в боях на Пресне, где на баррикадах и встретил Сергея Коненкова, своего земляка. 

Коненков к тому времени закончил  училище живописи, ваяния и зодчества, за выпускную работу скульптуру «Камнебоец»   был награжден малой золотой медалью и Третьяковской премией, которая давала возможность годичной поездки за границу. Он посетил Германию, Италию и Францию, где в Париже познакомился с Роденом, произведшем на него неизгладимое впечатление. Тогда Коненков понял, что ему не хватает художественного образования и по возвращению в Россию поступил в Петербургскую художественную Академию. 

В воздухе запахло революцией, в самых разных слоях общества говорили о свободе, поэтому и выпускной работой, стала скульптура «Самсон, разрывающий свои цепи», которую во время событий 1905 года, руководство Академии распорядилось уничтожить, дабы не будоражить умы студентов.

Поэтому когда началось восстание в Москве, Коненков купил в магазине партию револьверов, раздал их рабочей дружине и вместе с ними был на пресненских баррикадах. После восстания их пути разошлись, Петр вернулся в Петербург, где стал заниматься революционной работой уже профессионально. И отправляясь на фронт в 1914-ом году, имел задание от Комитета рабочих и крестьян, вести среди солдат агитацию. 

После выписки из лазарета, Петр опять подключился к работе, его направили на Путиловский завод, где он вошел в рабочий профсоюз. Меня он не забывал, приходил в наш самодеятельный клуб и смотрел наши выступления. А когда мы поехали в Москву на слет, он поехал с нами, чтобы показать мне Москву. Вот тогда он и отвел меня в мастерскую к Коненкову, где они встретились уже, как старые знакомые, а Коненков поглядывая на меня, предложил попозировать ему для портрета. Такой и была наша первая встреча с Сергеем Тимофеевичем, тогда я впервые увидела его замечательные работы из «Лесной серии».

С.Т. Коненков  Автопортрет.

 Тогда оставшись в Москве на три дня, я и понятия не имела, как сложится моя дальнейшая жизнь. Лида увезла меня вечером к себе домой, сказав, что я пока поживу у нее. Она в то время была замужем за чекистом, звали его кажется Наумом. Познакомилась она с ним, когда ездила с гастролями по Украине, а он там был в командировке.

Весь вечер и почти всю ночь мы с ней проговорили. Она расспрашивала меня и рассказывала о себе. Ей было шесть лет когда умерла мать, так что мы с ней были полные сироты. Она уже была во втором браке, несмотря на то, что мы с ней были ровесницы, обе с 1900-го года. С первым мужем она познакомилась, когда ездила с санитарным поездом еще в 16-ом году. Был он по ее рассказу очень красив, она родила от него сына, а потом мужа увела цыганка, похитив через некоторое время и сына. Забегая вперед скажу, что детей своих у нее больше не было, была приемная дочь от четвертого брака с генералом Владимиром Крюковым.  Пришлось ей, как и мне учиться в церковно-приходской школе, также петь в церковном хоре. Данный ей природой голос и удивительная любовь к народным песням (она даже бросила консерваторию в Саратове, где ее преподаватель хотел из нее сделать оперную певицу) вели её по всей жизни.

К моменту встречи со мной она уже знала множество известных людей. Кто-то однажды привез её и в мастерскую скульптора Коненкова, которая была местом для сборища многих известных людей. Там бывали Есенин, Мариенгоф, Шаляпин, Кончаловский, дочь которого Наталья, помогала Коненкову в организации выставок. Он в это время был женат вторым браком на Маргарите Воронцовой, которая служила натурой для многих его скульптур. В 23 году Коненков уехал с выставкой своих работ в Ригу, а оттуда в Америку, где и остался до осени 45 года.  

Продолжение здесь:  http://maxpark.com/community/5548/content/2484671