Как Норвегия отнимает детей у заезжих иностранцев

На модерации Отложенный

Индийская культура в принципе не способна дать ребенку счастливое детство. К такому выводу пришли сотрудники норвежской соцслужбы по делам детей, и поэтому решили спасти двух маленьких индийских граждан от перспективы вернуться на родину с родителями – высококвалифицированными специалистами, работавшими в Норвегии по контракту. А шок индийского общества, проблемы норвежского бизнеса в Индии, реки детских и родительских слез – ничтожная цена для представителей государственной машины, запущенной ради построения детского счастья в отдельно взятой стране.
 
Когда родители по утрам тащат своих заспанных чад в детские сады, коридоры этих учреждений обязательно оглашаются ревом. Как правило, на дюжину малолетних российских граждан находится хотя бы один сторонник активных методов протеста против раннего приобщения к казенной дисциплине. Российские нянечки и воспитательницы знают: чуть ли не каждый второй ребенок начинает интеграцию в социум с объявления голодовки и многочасовой сидячей забастовки в углу группы, с отказом от любых переговоров до предъявления мамы. 
 
В наших детсадах персонал воспринимает такое поведение как должное. Возможно, в этом как раз и проявляется анархизм русской души. Не то в Норвегии, где детьми занимаются куда более внимательные люди. В стране, где права ребенка защищает специальное законодательство и мощная бюрократическая машина, никакой трехлетний карапуз не должен грустно сидеть в стороне от играющей группы детсада, уткнувшись лбом в стену или пол. Ребенок обязать быть счастливым – и он будет им, даже если для этого следует разлучить его с мамой и папой навсегда. Не плачь, малыш: государство ведь лучше знает, что тебе нужно.
 
Именно в такую историю влип весной прошлого года индийский гражданин Абигьян Бхаттачарья двух с половиной лет, живший со своими родителями и грудной четырехмесячной сестренкой в норвежском городе Ставангер. Его отрыв от коллектива в садике был расценен как признак явного неблагополучия. А на каждый сигнал подобного рода норвежская соцслужба по делам детей должна реагировать незамедлительно. 
 
За семьей Анурупа и Сагарики Бхаттачарья был установлен надзор, предписанный законом. В течение недели соцработники посещали подозрительную индийскую семью, наблюдая за ее жизнью. Это были этнографические наблюдения на качественном материале. Фамилия Бхаттачарья свидетельствует о принадлежности к касте брахманов (переводится как «знающий ведические ритуалы»). Не менее высокородна и девичья фамилия Сагарики – Чакраборти.
 
Но несмотря на благородное происхождение, старший геолог Halliburton и его жена, имеющая степень MBA, не смогли соответствовать высоким стандартам норвежского общества. К своему ужасу соцработники обнаружили, что индийские родители брали малышей в постель, и сын даже спал вместе с отцом в одной кровати (можно себе представить, какие ассоциации возникли в умах лишенных восточного темперамента норвежцев). 
 
Мать Сагарика потрясла соцработников тем, что кормила старшего сына не с ложечки, а просто с руки. А младшую дочь прикладывала к груди не по часам, а по первому писку. Именно эти вопросы опеки Сагарика вспомнила потом, пытаясь объяснить журналистам, что же именно произошло в эти часы такого, что социальные власти Норвегии пришли к выводу о полной неспособности семьи Бхаттачарья растить своих детей. 
 
Правда, много позже глава норвежской соцслужбы по делам детей Гуннар Торесен отрицал, что именно эти привычки семейной жизни стали причиной столь жесткого решения. Настоящие же мотивы он комментировать официально отказался. Не из личной наглости, конечно, а исключительно ради соблюдения законности, требующей от служителей детства деликатного молчания.
 
Это одна из главных особенностей системы заботы о детях, выстроенной в Норвегии. Соцслужба по делам детей и семейные суды, как некогда Святая Инквизиция, не подлежат профанному суду общественности. Объясняется это, конечно же, защитой интересов самих детей. Мало ли какие кошмарные подробности могут всплыть на поверхность и отразиться на будущем детей? Общественности остается верить на слово: если уж опека решила, что ужас имел место, значит, так и есть. 
 
 
В случае с семьей Бхаттачарья уверенность ставангерских защитников детей в своей правоте была стопроцентной. Преодолевая преступное равнодушие судебной системы, они приложили все усилия к спасению несчастных крошек. Когда семейный суд первой инстанции отменил решение об изъятии детей, соцработники все равно не вернули их родителям, а подали апелляцию. 
 
И городской семейный суд Ставангера принял их доводы, постановив: отдать детей в норвежские приемные семьи до совершеннолетия. Родителям было разрешено навещать их три раза в год, при этом на каждое свидание суд отвел не более одного часа. Еще детей разлучили друг с другом. Видимо, чтобы родной язык не напоминал о несчастном индийском детстве.
 
Несмотря на конфиденциальность, пресса все-таки раздобыла аргументацию опеки, представленную суду. Оказалось, что перечень недопустимых ошибок молодой семьи был весьма обширным. Старший ребенок не только не имел своей кроватки, но и одежда на нем была не в точности его размера, и играл игрушками не по возрасту. Впрочем, места для игр родители тоже отвели ему маловато. 
 
Маленькая Аишварья также находилась в опасности: мать, держа ее на руках, совершала «резкие движения». Хотя некоторые из преступлений безответственной пары – вроде смены памперсов на кровати, а не на специальном столике – суд первой инстанции не счел значительными, защитники детей не остановились на отдельных эпизодах.
По их мнению, вся ситуация в целом свидетельствовала о «серьезных сомнениях» в способности родителей заботиться о детях. 
 
В особенности соцработников беспокоила «неспособность матери удовлетворять эмоциональные потребности ребенка». Ведь когда она кормила дочку грудью, то не прижимала ее к себе руками, как обычно поступают европейские женщины, а держала ее на коленях. И вообще Сагарика показалась сотрудникам опеки какой-то встревоженной и усталой – явно склонной к депрессии. Ведь иначе с чего бы ей переживать, оказавшись в центре заботливого внимания соцслужбы?
 
Таким образом, суд был совершенно прав, приняв решение навсегда отобрать Абигьяна и Аишварью. Суд действовал в полном соответствие с норвежским Законом о благополучии детей, суд действовал и руководствовался исключительно интересами маленьких индийцев. В приемной семье Абигьяну была гарантирована отдельная кроватка, без всяких подозрительных отцов под боком, а также детский стульчик и столовые приборы, которыми его обделили родители. А Аишварье – бутылочка с молоком и пеленальный столик. 
 
Поведение норвежских соцработников кажется безумным, но на самом деле они действовали в полном соответствие с вышеупомянутым законом. Статья 3-1, касающаяся условий содержания ребенка, четко указывает: «Служба защиты детей несет ответственность за выявление на достаточно ранней стадии небрежного обхождения, а также проблем поведенческого, социального и эмоционального характера с тем, чтобы устранить эти проблемы и принять меры для их разрешения». 
 
А статья 4-2 указывает в качестве первейшего основания для изъятия ребенка из семьи «серьезные упущения в ежедневном уходе, получаемом ребенком, или серьезные упущения в части личного контакта и безопасности на уровне, в котором ребенок нуждается соответственно своему возрасту и развитию». Так что по закону – все правильно сделали.

СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ДИКАРЕЙ 
 
К большому недоумению норвежских властей, этой историей сильно заинтересовались в Индии. Как-никак речь идет о принудительном задержании для ассимиляции в Норвегии двух индийских граждан. Ануруп Бхаттачарья был в Норвегии не гастарбайтером или нелегалом, взалкавшим скандинавского благополучия, а высоковалифицированным специалистом, приглашенным с 2007 года работать по контракту в международную нефтяную корпорацию. Индийская супружеская пара рассматривала Норвегию как временное место жительства, ее визы истекают в марте 2012 года.
 
Кроме того, буквально все подробности этого дела оскорбили индийцев. Во-первых, для них было шоком узнать, что с точки зрения норвежских судов вся без исключения индийская нация недостойна воспитывать своих детей. Индийская оппозиция вспомнила в дебатах, что даже бог Ганеша спал в объятиях своей матери, когда враги лишили его человеческой головы (после чего ему пришлось обрести слоновью). 
 
Во-вторых, индийское посольство, начавшее официально интересоваться судьбой детей Бхаттачарья в начале декабря, сначала было вежливо послано подальше мелким менеджером из опеки, который не усмотрел прямой связи между индийскими малолетними гражданами и дипломатами этой страны.
 
Только министр иностранных дел Индии СМ Кришна и президент страны Пратибха Пратил оказались для социальной детской службы Норвегии достойными собеседниками в возникшем споре. Сейчас служба пошла на попятную. В соответствии с подписанным между двумя странами соглашением, соцработники согласились выдать детей в Индию их родному дяде. 
 
Тем не менее опека продолжает мучить несчастных родителей и индийскую общественность, оттягивая срок передачи детей и заставляя дядю ходить на курсы по правильному уходу за младенцами. Впрочем, индийские чиновники нашли,чем ответить. 
 
Так совпало, что в самый разгар скандала под вопросом оказалось продолжение работы в Индии норвежской телекоммуникационной компании Telenor. 2 февраля Верховный суд Индии, вспомнив о коррупционном скандале четырехлетней давности, отозвал у нее 122 лицензии. А ведь рынок мобильной связи в Индии – второй по величине в мире, и Telenor только при входе на него вложила $1,24 млрд инвестиций. 
 
Впрочем, зацепить норвежцев за живое индийскому МИДу удалось еще раньше, чем у Telenor возникли проблемы. Индийцы применили страшное оружие – обвинили норвежских соцработников в нетолерантности. Это заставило главу службы Гуннара Торесена нарушить в январе гордое молчание и написать пресс-релиз о том, что культурные различия были в этой истории совершенно ни при чем, а в чем было дело, закон признаваться не велит.
 
Это уже не первый раз, когда норвежских чиновников обвиняют в нетерпимости к другим культурам и даже расизме. Еще в 2006 году агентство African Press International предупреждало, что органы норвежской опеки целенаправленно разбивают семьи африканских иммигрантов. Но одно дело – когда никому неизвестные журналисты что-то там пишут в Африке. И совсем другое – когда заголовки из серии «В Норвегии становится опасно работать» появляются в англоязычных СМИ по всему миру. После такого пиара норвежцы могут не опасаться, что инокультурные мигранты со степенями MBA будут отнимать у них рабочие места. В страну продолжат прибывать только те мигранты, кто газет не читает в принципе – потому что не умеет.