«Не был в декрете — не мужик»: писательница Светлана Кольчик — о том, как меняются семьи и почему не стоит этого бояться

Почему меняются семьи

Найти работу, вступить в брак, родить детей — раньше это было предсказуемой и доминирующей линией жизни. Я выросла в 90‑е. Но даже надо мной, жительницей Москвы, долгое время довлел социальный прессинг: «надо скорее замуж», «надо реализоваться как женщине» и прочие установки из вокабуляра наших мам.

Сейчас опций для построения своей жизни и отношений стало гораздо больше. Немецкие социологи называют это тиранией возможностей.

Мы живём в эпоху самых стремительных изменений института семьи и отношений. На это, помимо прочего, влияют два важных фактора: развитие экономики и цифровая революция, которая трансформирует инфополе.

Развитие экономики

Экономика всегда влияла — и продолжает влиять — на институт семьи. Примерно до XIX века в деревнях преобладали традиционные семьи, часто состоящие из нескольких поколений. Отец, мать, дети, дедушки, бабушки и прочие родственники жили под одной крышей. Но индустриальная революция изменила этот уклад: люди стали отделяться от своих кланов и двигаться в большие города. Более распространённым форматом стали нуклеарные семьи — родители и дети.

Сейчас во многих развитых странах, включая Россию, наблюдается стабильный спад рождаемости. Заводить детей становится слишком дорогим удовольствием. И в целом жизненные приоритеты постепенно меняются.

Кроме того, синглы — те, кто предпочитает не вступать в отношения, — более выгодны экономике, потому что потребляют гораздо больше товаров и услуг.

Информационная революция

В 1990‑х у людей появился доступ к интернету, в нулевых все обзавелись телефонами, в 10‑х стали массово пользоваться соцсетями. Информационное поле изменилось.

Именно поэтому выборы зумеров — тех, кому сейчас 18–25 лет, — так сильно отличаются от выборов миллениалов и предыдущих поколений. Они родились с телефоном в руке, у них всегда был доступ к информации. Это влияет на их решения: где и как знакомиться, как общаться, вступать ли в серьёзные отношения и когда именно, что за формат будет у этих отношений, заводить ли детей.

Как меняются семьи

Я затрону скорее то, как меняются роли и взаимодействие внутри семьи. Хотя, конечно, важен и тот факт, что меняется и само её понятие.

Понятие семьи расширяется

Некоторые могут поспорить: семья — это только то, что описано в конституции. Но, пообщавшись с людьми разных поколений на эту тему, я услышала много таких ответов:

— Я живу один, и я — сам себе семья.
— Я — мама‑одиночка с ребёнком, и мы — семья.
— Моя семья — это множество «бонусных» родственников.

В последней фразе речь идёт о так называемых лоскутных семьях (от англ. patchwork family — по аналогии с цветастым лоскутным одеялом).

После развода появляется много «лоскутков» в виде новых родственников: «бонусная» мама, «бонусные» братья и сёстры.

Если у родителей появляются новые партнёры с детьми от предыдущих браков, все они автоматически становятся так называемыми бонусными родственниками. И все стараются выстроить друг с другом цивилизованные отношения. Если это не получается, призывают на помощь семейных психологов. Выходит, что семья после развода не распадается, а, наоборот, расширяется.

Такой формат распространён в Северной Европе. Там зачастую после развода дети по очереди живут в доме каждого из родителей: одну неделю — там, другую — там. И так до совершеннолетия. Люди прибегают к такой стратегии не только ради оптимизации времени, но и чтобы дети после развода в равной мере общались и с папой, и с мамой. В этом случае ребёнок чуть легче переносит расставание взрослых.

Кроме того, по мнению детского психолога Линды Нильсон, чем более равноценно дети проводят время с каждым из родителей после развода, тем это лучше для них в долгосрочной перспективе. Это касается всех сфер жизни, в том числе и здоровья — их психика и иммунитет крепче, чем у детей, которые живут только с одним родителем. К этому выводу психолог пришла, проанализировав 40 исследований, проведённых за четверть века. По её мнению, со вторым родителем надо проводить не менее 35% времени.

Отцы активнее погружаются в родительство

Большой ценностью становится осознанное родительство и в частности активное отцовство. Мужчины понимают, что папой быть круто. Многие переосмысливают свою роль, хотят быть качественно другими папами, нежели их собственные отцы, особенно если последние сутками пропадали на работе или вечно лежали на диване с бутылкой пива. А у некоторых отцов не было вообще.

Один из героев, с которыми я общалась для моей книги, — Алексей Чегодаев, председатель Совета отцов при омбудсмене Москвы, — рассказал про свой путь к активному отцовству. Когда его старшая дочка была маленькой, он почти не бывал дома: пропадал в офисе.

А когда она уже подросла и они вместе отправились в путешествие, он понял, что вообще не знает, о чём с ней говорить и как. Это было для него как набат. Сейчас у него второй брак и второй ребёнок, с которым он решил проводить как можно больше времени уже с младенчества.

И кстати, есть немало исследований, доказывающих, что дети, о которых с рождения активно заботились отцы, развиваются быстрее, меньше плачут, а в будущем лучше адаптируются в обществе.

Множатся и гендерные контракты. Многие пары договариваются о распределении обязанностей, исходя из экономических реалий. Если мужчина, например, в данный момент зарабатывает меньше, чем его партнёрша, или у него другой формат работы — удалёнка или частичная занятость, выгоднее будет сидеть с ребёнком именно ему.

Декретный отпуск, правда, оформляют только единицы, хотя по закону в России мужчина может взять декрет до достижения ребёнком трёхлетнего возраста.

Но большинству семей это просто не выгодно: мужчины в России по‑прежнему зарабатывают больше. И даже если государство компенсировало бы в декрете, как в той же Швеции, 80% от их зарплат, прожить на эти деньги было бы крайне сложно.

Подобные изменения — в обществе и семье — происходят не сразу. На это порой уходят годы и даже десятилетия. Например, в начале 2000‑х в Квебеке увеличили декретные выплаты для мужчин и выделили отрезок времени, который можно было брать только отцам. И число мужчин, оформляющих отпуск по уходу за ребёнком, за 10 лет выросло в 8 раз! А в Швеции и других скандинавских странах на отцов, хотя бы несколько месяцев не отсидевших в декрете, сегодня вообще смотрят с осуждением: мол, ты тогда не настоящий мужик.

Но так, конечно, было не всегда. Так что, возможно, у нас ещё всё впереди. Тем более что, по данным социологических опросов, большинство россиян согласны, что папы могут заботиться о детях не хуже, чем мамы.

«Хороших разводов» становится всё больше

Во многих развитых странах, включая Россию, распадается каждый второй брак. Уровень разводов в Европе с 1965 по 2011 год подскочил на 150%. В России доля повторных браков выросла с 1960 года почти в четыре раза. Но причины и само качество разводов меняются.

Как говорят психологи, если раньше люди разводились, когда было «очень плохо», то сейчас всё чаще разбегаются, когда «недостаточно хорошо».

Партнёры стараются прислушиваться к истинным потребностям и желаниям — своим и чужим, учатся проявлять бóльшую эмоциональную зрелость. И если они всё же решают развестись, то пытаются сделать это цивилизованно, чтобы в том числе минимизировать травму для детей.

Ходить к психотерапевту тоже постепенно становится нормой — для жителей крупных городов уж точно.

В России ещё бытуют стереотипы про «разведёнок с прицепом» или убеждения, что надо оставаться вместе во что бы то ни стало «ради детей». Однако и они тоже постепенно уходят в прошлое.

Почему не стоит бояться изменений

Многие боятся, что, если нуклеарная семья перестанет быть доминирующим форматом, общество провалится в хаос. Но это вряд ли произойдёт. Социальные связи — важнейшая человеческая потребность. По шкале базовых человеческих нужд, которую в середине 1950‑х разработал психолог Абрахам Маслоу, необходимость принадлежать к лояльной группе стоит на третьем месте — сразу за потребностями есть, пить, спать и находиться в безопасности.

Однако способы реализации этой базовой потребности меняются. На одном этапе жизни мы можем считать семьёй вообще своего любимого питомца или виртуальных друзей. На другом — близких по духу людей, с которыми выбрали жить в коливинге. Коммьюнити могут заменить кровных родственников и по значимости, и по роли.

Но даже если люди перестанут заключать браки, они всё равно будут остро нуждаться в опоре в лице «своих» — тех, кто их понимает и принимает.

От этих изменений никуда не убежишь. Боишься не боишься, а семьи всё равно меняются, как они менялись всю историю человечества. От общемировых трендов никуда не деться, и, возможно, некоторые придут в Россию даже раньше, чем мы думаем.

Как подготовиться к этому? Во‑первых, расширяя кругозор. Когда я общалась с героями для своей книги, у меня самой при работе с разными темами иногда возникал вопрос: «А что, так можно было?» Расширение кругозора даёт возможность лучше понимать и принимать другое, новое.

Во‑вторых, важно лучше узнать себя. Прислушайтесь к своим страхам, потребностям, истинным желаниям. Как принято — это одно. Как хочется, важно и нужно именно вам — это другое. Готовы ли вы сейчас к детям? А в перспективе? Хотите ли жить в моногамном браке? Устроил бы вас гостевой формат отношений?

Чем больше будет счастливых людей, познавших и принявших себя, тем общество в целом будет гармоничнее.