Поездка в "концлагерь"

Сорок лет назад (по окончании третьего класса) дернул же меня чёрт согласиться на поездку в пионерский лагерь!

Уверен, что найдется много людей, которым не понравятся такие мои слова. И они, с одной стороны, будут, несомненно, правы. Что тут может быть плохого от поездки ребёнка в пионерский лагерь?

Понять меня правильно смогут только те, кто родился и вырос в селе. Невозможно сравнить прекрасную сельскую вольницу с самым чудесным лагерем для отдыха. Я в этом имел возможность убедиться на своём личном опыте.

Родителей на работе начали уговаривать на отправку детей в пионерский лагерь по горящим путёвкам. Желающих не было. Уж не знаю, каким образом, но смогли уговорить моих друзей-соседей Серёжу и Витю. Это явилось и для меня решающим фактором. Раз друзья едут, то и мне можно поехать.

И вот таким образом оказались мы в городе Пятигорске в пионерском лагере "Солнечный".

В первый же день мы поняли, что совершили роковую ошибку, дав согласие на эту поездку. Мы выросли на своей реке Куре, а в лагере не было даже бассейна-лягушатника. Это была просто трагедия жить без возможности ежедневного купания в речке! К тому же за двадцать два дня нас всего лишь два раза сводили в городскую баню. Кроме двух походов в баню, территорию лагеря за весь заезд мы покидали не более шести раз - ходили в парк, один раз поднимались на вершину горы Машук встречать рассвет, и была ещё одна поездка в Кисловодск.

Из-за того, что наше передвижение было строго ограничено забором, мы называли свой лагерь «концлагерем». Особенно напрягал внутренний распорядок. Здесь мы впервые в жизни столкнулись с подобием армейской муштры. Везде ходили строем и разучивали пионерские речёвки:

Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд.

Чтоб спастись от разных бед

Мы шагаем на обед.

Мы шагаем не напрасно

Аппетит у нас ужасный.

Мы не любим лишних слов

Кушать будь! Всегда готов!

Нашим воспитателем оказался студент-кабардинец Иосиф Ибрагимович (он, во всяком случае, просил нас так себя называть, боясь, чтобы мы не поломали языки, произнося его настоящее имя). Молодой парень. Костлявый и волосатый. Дисциплину среди нас поддерживал постоянными замечаниями по любому поводу. По задницам хлопал рукой от души. Подзатыльники, правда, выписывал чисто символически - интеллигент всё-таки.

Но уж за уши нас таскал с особым удовольствием. Больше всех доставалось лопоухому Сашке Дурневу. Его уши как магнитом притягивали нашего воспитателя. Образ нашей пионервожатой, почему то не отложился в моей памяти. Я даже не помню её имени. Так произошло, потому что внешне она не на много отличалась от большинства девочек из нашего отряда.

Дети были в основном из разных регионов Северного Кавказа. Больше всего поразил приезд в Пятигорск Андрея Кухты с Дальнего Востока. Чем думали родители, отправляя ребенка к чёрту на кулички? Во всяком случае не головой… Неужели природу Дальнего Востока можно сравнить с Пятигорском? Просто бред, какой-то!

Кормили нас три раза в день, плюс днем выдавали фрукты, вафли или печенье. Еда была вкусная, за исключением ежедневно выдаваемого салата из болгарского перца (может быть, кто из моих ровесников помнит такие плоские жестяные банки, завозимые в Союз в огромных количествах из Болгарии?)

Привыкшие питаться дома в любое время суток, мы испытывали постоянный голод. Чтобы утолить его пробирались в ореховые рощи вокруг лагеря для добывания грецких орехов. Орехи были ещё зелеными. Разбивали их камнями и ели ещё не созревшими.

От сока кожуры руки становились грязно-коричневого цвета, и наш воспитатель быстро по этому признаку вычислил тех, кто лазит через забор. Наказание для нас было двух видов – или ставил в угол, или усаживал на скамейке на часик, другой в зависимости от степени вины.

В свободное время, чтобы мы не болтались без дела, по инициативе воспитателя разучивали хором песню. По словам Иосифа Ибрагимовича, песня хорошо действует на сплочённость людей в коллективе. Вот мы и «сплачивались» каждый день, за исключением тех дней, когда все вместе выходили за пределы лагеря. В других пионерских отрядах такая практика «сплачивания» почему то отсутствовала.

Прошло четыре десятка лет, но у меня в голове до сих пор сидят слова этой «бля…ой» песни:

А я спускалася с горы на лошадИ.

А я спускалася с горы на лошадИ.

А я спускалася с горы, а я спускалася с горы,

А я спускалася с горы на лошадИ.

С таким же «бля…им» припевом:

Йюпи-йя-йя-йя, йюпи-е,

Йюпи-йя-йя-йя, йюпи-е,

Йюпи-йя-йя-йя, Йюпи-йя-йя-йя,

Йюпи-йя-йя-йя, йюпи-е.

Действительно, для лучшего «сплочения» ничего больше не надо!

К нашему несчастью, в отряде один парнишка страдал энурезом. Почти каждый день его матрас вывешивали на забор для просушки. Воспитатель усаживал нас напротив этого матраса и проводил нравоучительную беседу о том, как этот несчастный мальчик позорит наш отряд.

Короче, атмосфера была очень нехорошая. Первым не вытерпел Андрей Кухта – он сбежал из лагеря. Пока руководство лагеря думало, что делать, из милиции позвонили и предложили забрать беглеца. Мальчика на железнодорожном вокзале первый же человек, у которого он поинтересовался об электричке до Уссурийска, доставил к ближайшему милиционеру.

Два дня мы разбирали «дело» Андрея. Он дал честное пионерское, что больше не убежит. Нашему воспитателю, судя по всему, руководство устроило хороший нагоняй. Он был явно не в настроении и резко сбавил контроль над нами.

После побега Андрея откровенно заскучал мой друг Серёжа. Он написал жалобное письмо своей сестре в Ставрополь, с просьбой срочно забрать его из лагеря. Не знаю, дошло это письмо до сестры или нет, но тут произошло событие, которое всё изменило в его судьбе.

На пятнадцатый день нашего заточения в пионерский лагерь приехала моя мама. Наши родители откомандировали её в Пятигорск, чтобы она проведала нас и передала гостинцы.

По тому, как лицо моей мамы приняло очень серьёзное выражение, стало понятно, что наш внешний вид ей не понравился. Расспросив нас о наших делах, она неожиданно спросила у меня – не хочу ли я уехать с ней домой? Я неопределённо пожал плечами, не зная, что ответить. В отличие от меня друг Серёжа подошёл к моей маме, стал на колени, расплакался и просто запричитал:

- Тётя Люба, миленькая! Заберите меня отсюда, иначе я здесь умру!

А друг Витя подойдя вплотную к маме, обнял её ногу и крепко вцепился пальцами в юбку. Он стоял, молча, закрыв глаза. Но по его серьёзному лицу было видно, что просто так оторвать его от неё не получится.

Моя мама сама расплакалась и начала и меня уговаривать уехать. Не знаю, что на меня нашло. Мне, почему-то было стыдно за поведение своих друзей, и я отказался.

Возникла проблема, как отдать детей чужому человеку? Но руководство увидев, что дети буквально приклеились к моей маме, решило не травмировать детскую психику и отпустило их. Мама написала расписку за моих друзей-бедолаг и уехала с ними, до самого последнего момента не оставляя попыток и меня уговорить на отъезд. Уверен, что если бы мои друзья повели себя иначе, то и я обязательно уехал с ней.

Не хочу, чтобы у всех сложилось впечатление, что кроме негатива, ничего мне в лагере не запомнилось. Первый раз в жизни я подружился с одной девочкой (мы и сейчас общаемся с нею в «Одноклассниках»). Каждый день в вечернее время для нас показывали кино или спектакль. Понравилась поездка на один день в Кисловодск. Особенно мне запомнилась огромная библиотека в лагере. К моему большому сожалению, книгу «Робинзон Крузо», которую я взял в первые дни, так и не смог прочитать до конца заезда из-за недостатка личного времени.

Когда я вернулся из пионерского лагеря, оставалась целая неделя до начала занятий в школе. Мы с друзьями старались компенсировать потерянное время.

Приехал я из лагеря похудевшим почти на шесть килограммов. Добрая моя восьмидесятилетняя бабушка при каждом удобном случае усаживала меня за стол и старалась накормить. Она постоянно ругала маму, за то, что та отправила меня в лагерь. Мать досадливо отмахивалась, а сама (я сам видел это несколько раз) зайдёт в пустую комнату и плачет, плачет…

Серёжа, Витя и я дали друг другу торжественную клятву, что никогда в жизни больше не поедем в пионерский лагерь. Эту клятву мы сдержали.

Мало того, когда подросли мои собственные дети, я никогда не настаивал на их обязательной поездке в лагерь отдыха. Правда, дочка ни разу не отказалась, но сын иногда проявлял упорство, не соглашаясь на поездку.

Я же помня свои злоключения, никогда его не принуждал. Не хочет – не надо.