Королевы Иерусалима - из статьи «Армянские прелаты и монархи в Иерусалиме в эпоху Крестовых походов

http://aniv.ru/view.php?numer=10&st=2&rub=10

Королевы Иерусалима

из статьи Клода Мутафяна «Армянские прелаты и монархи в Иерусалиме в эпоху Крестовых походов: легенды и достоверные свидетельства»

Арда, первая королева Иерусалима

В начале сентября 1097 г. один из предводителей первого Крестового похода Балдуин Булонский на подходе к Тавру отделился от основной армии. Прорвав оборону противника, он вступил в Киликию, где его советник, армянин Баграт (он же Панкрас), предложил попытать счастья и продолжить наступление дальше на Восток. К середине октября, вероятно, вскоре после того как от болезни скончалась его жена, Балдуин воссоединился с основными силами. Но вместо того чтобы продолжить поход на Иерусалим, он вновь самостоятельно направился к Евфрату и остаток года посвятил установлению своего господства над этой территорией, поделенной между армянскими феодалами. В начале 1098 г. один из них, Торос из Эдессы, призвал его на помощь в свои заевфратские владения. Балдуин не заставил себя долго упрашивать и даже был усыновлен Торосом по армянскому обряду. А в марте 1098 г. Торос был убит в результате заговора жителей города, и Балдуин стал полновластным хозяином страны.

Сознавая особенности этнического состава населения, жадного до земли и богатств, Балдуин, будучи уже вдовцом, предусмотрительно женился на дочери богатого и могущественного армянского владетеля. Любопытно, что ни одна армянская летопись не упоминает об этом союзе. Здесь мы полностью зависим от франкских источников, но ни в одном из них имя супруги также не упоминается. И лишь гораздо позже, в начале XVIII в. всплывает имя Арда. Неизвестно, на какие материалы опирался автор, но за неимением других предложений это имя прижилось, хоть иногда и выcказывались сомнения по поводу его истинности. Зато Альбер Д'Экс и Гийом Тирский под разными, но родственными формами дают нам имя ее отца: Тафток, Тафрок, Тафус, Тафнуз... Он, как и его брат Константин, владел несколькими замками. На установление личности этого Тафнуза ушло немало чернил. Поскольку начало XII столетия в Киликии было ознаменовано утверждением династии, основанной князем Рубеном и его сыном Константином, напрашивалась следующая версия: имя Тафнуз представляет собой видоизмененное имя Торос, распространенное у Рубенидов, и отца Арды можно считать вторым, не известным историкам, сыном князя Рубена. Другие авторы предпочли считать его Торосом I, известным в летописях сыном князя Константина, но в этом случае надо было придумать его неведомого истории брата, которого, как и отца, звали бы Константином. После Эрнста Хонигмана новая школа историков увидела в Тафнузе Татула, владетеля Мараша. Основой послужил недостаточно весомый аргумент: после развода Арда решила обосноваться в Константинополе, куда в 1104 г. бежал Татул.

В действительности уже установлено, что речь идет о владетеле Самосаты, брате владетеля Каркара Константина. Локализация обоих братьев в Приевфратье полностью соответствует источникам. Кроме того, есть даже печать некоего Тавтукаса, чье имя, вне всякого сомнения, является лишь греческим написанием имени отца Арды.

Свадьба Балдуина и армянской княгини была пышной, а отец последней сделал зятя своим наследником. Вероятно, он горько об этом пожалел, так как с 1098 г. граф Эдессы начал преследовать своих армянских подданных, и Тафнузу пришлось искать спасение в бегстве. Спустя два года в Иерусалиме скончался Годфруа де Бульон, защитник Гроба Господня (титул Иерусалимского короля. – Прим. ред.) и брат Балдуина. Узнав эту новость, последний вызвал в Эдессу своего кузена Балдуина де Бурга, доверил ему графство, а сам отправился в Святой город, дабы вступить в права наследства. Прибыв в Антиохию, он предпочел из осторожности морем отправить свою жену в Яффу, сам же продолжил путь по суше. В ноябре 1100 г. в Вифлееме он вступил на королевский трон. Его жена-армянка, ставшая таким образом первой королевой Иерусалима, странным образом была отстранена от церемонии — она по-прежнему оставалась в Яффе, где, кажется, устроилась весьма неплохо. Именно там она узнала о бедственном положении франков во время первой битвы при Рамле в сентябре 1101 г. Она обратилась за помощью в Антиохию, к главному сопернику ее мужа, князю Танкреду. Но помощь не понадобилась ввиду изменившейся военной ситуации. В следующем году во второй битве при Рамле потерпел поражение и Балдуин. Решив, что он погиб, Арда вознамерилась бежать из Яффы морем.

Отношения королевской четы были довольно напряженными, и, по всей вероятности, королева недолго прожила в Иерусалиме. Где-то на отрезке между 1002 и 1008 гг., возможно в 1004, король развелся с ней. Гийом (Вильгельм) Тирский предполагает две причины: стремление благодаря новому браку с хорошим приданым пополнить свою казну и/или непостоянство королевы. Гвибер де Ножан припоминает удивительный эпизод: прибыв в Иерусалим, король решил перевезти свою жену морем из порта Сен-Симеон, но ветром судно отнесло к острову, «населенному варварами». Когда королеву отпустили и она, наконец, встретилась с супругом, тот заподозрил, что варвары покусились на ее добродетель, «отдалил ее от своего ложа и поместил вместе с остальными верующими в монастырь блаженной Анны». Вероятно, стоит учесть еще и чисто дипломатическую причину такого поступка. Пока Балдуин находился во главе густонаселенного армянами графства Эдессы, богатая армянская жена была ему более чем нужна. Став королем Иерусалима, насчитывавшего малое количество армянских подданных, и промотав все приданое, он перестал испытывать в ней потребность. Английский историк той эпохи Уильям из Мальмсбери утверждал, что Балдуин «до ужаса боялся объятий жены». Основываясь на этих словах, Майер посредством довольно убедительных аргументов выдвигает утверждение о гомосексуальной ориентации короля. Так или иначе, Арда оказалась в монастыре Святой Анны к северу от Храма (Имеется в виду Храм Господень. После взятия крестоносцами Иерусалима мечеть Скалы и мечеть Аль-Акса были освящены как Храм Господень и Храм Соломона. — Прим. ред.), недалеко от нынешних ворот Св. Иоанна, в месте, где предположительно стоял дом Девы Марии. Антонен де Плезанс отмечает, что церковь стояла там с VII в., а Сэвульф сообщал о ней и в начале XII в. Вряд ли речь идет о монастыре, принявшем восточный христианский обряд. Отсюда следует, что брак армянской княгини сопровождался ее обращением в римско-католическую веру — впрочем, это неудивительно. Арда недолго оставалась в монастыре. Удовлетворяя ее просьбу, король позволил ей уехать в Константинополь, где жили ее родственники. Поселившись там, она «вела дурной образ жизни».

Развод не имел юридической силы: пока Арда была жива, она оставалась законной женой короля. Когда в 1113 г. Балдуин женился в третий раз на богатой и влиятельной графине Аделаиде Сицилийской, вдове нормандского графа Рожера I и матери Рожера II, их связь была признана прелюбодеянием. Ко всему прочему, в брачном контракте уточнялось: если от их союза не родится наследник — а это было более чем возможно — Иерусалимское королевство перейдет к Рожеру II. Перспектива перейти под сицилийский суверенитет не устраивала франкских баронов Востока. В 1117 г. в результате серьезной болезни Балдуин был вынужден уступить — отправить восвояси Аделаиду Сицилийскую и примириться с Ардой. По-прежнему формально считаясь супругой короля, она все же не вернулась в Иерусалим. И, вероятнее всего, пережила Балдуина, умершего в 1118 г.

Морфа, вторая королева Иерусалима

Если Арда никак не повлияла на политику своего времени, этого не скажешь о супруге, тоже армянке, второго короля Иерусалима. Морфа была дочерью могущественного армянского князя Мелитены Габриела, который, как и его зять Торос из Эдессы, был халкедонитом по вероисповеданию. Ее отец открыто стремился войти в состав франкской аристократии, в 1100 г. он устанавливает связь с Боэмундом, обещая Мелитену в приданое за дочерью. Однако вскоре норманнский сеньор попал в плен к эмиру Данишменду, и тогда Габриел обратил внимание на фламандцев. Он отдал дочь за Балдуина де Бурга, к которому от кузена Балдуина Булонского перешла Эдесса. Тот был несказанно рад богатому приданому, в котором так нуждался.

Новоиспеченный граф Эдессы остерегся оказать помощь своему тестю, осажденному Данишмендом. Габриел был убит в 1101 г. Балдуин де Бург видел в нем лишь источник богатства и не скрывал этого. Несмотря на свой брак с армянкой, он вошел в историю как основной вдохновитель систематического разрушения всех армянских владений в Приевфратье.

В 1118 г. создатель Иерусалимского Королевства Балдуин I умер, так и не оставив наследника ни от одной от своих трех жен. Всю власть он передал своему брату Евстахию Булонскому, который после Крестового похода вернулся в Европу. Если б Евстахий не смог приехать в Иерусалим, корона должна была перейти к кузену и тезке Балдуина, графу Эдессы — в тот момент он по удачному стечению обстоятельств находился в Святом городе. Именно его собрание баронов и прелатов выбрало королем, пойдя на поводу у Жослена де Куртене, который преследовал свои интересы и стремился занять вакантное место во главе графства Эдессы.

Прибыв в Апулию, Евстахий принял существующее положение вещей, и Балдуин де Бург взошел на престол под именем Балдуина II. В отличие от своего предшественника, он короновался в Иерусалиме в присутствии своей армянской избранницы.

Таким образом, Морфа стала второй королевой Иерусалима и второй армянкой на престоле. Супруги были неразлучны: они уже имели трех дочерей, четвертая родилась после коронации. Не исключена вероятность, что из графства Эдесского в Иерусалим за королем последовали некоторые из его вассалов, таких как «Вардан (Bardas) Арменус», упомянутый в летописях 1126 и 1129 гг. В то время франкская Сирия противостояла нашествиям Артукидов под предводительством эмира Мардина, победителя в битве при Кровавом поле (Ager sanguinis) в 1119 г. Его преемнику Балаку удалось захватить в плен Жослена, ставшего, как и предполагалось, графом Эдессы, а годом позже и самого короля Балдуина II. Согласно Ордерику Виталию Морфа, «армянка по происхождению» нашла способ провести в тюрьму Харберда боевой расчет армян, переодетых турками. Жослену, также женатому на армянке, но, в отличие от короля, не питавшему никаких антиармянских настроений, удалось бежать. Балдуин вышел на свободу лишь в 1124 г. в обмен на выкуп, предложенный Жосленом и Морфой, и младшую дочь, оставленную в заложницах.

День смерти Морфы в знаменитых «Псалтырях Королевы Мелизенды», ее дочери, датирован 1 октября, предположительно 1126 или 1127 гг. В Хартии, изданной до 1130 г., указывается, что королева ушла в монастырь Девы Марии в долине Иосафат. Как ни удивительно, не существует армянских исторических материалов ни о жизни Морфы, ни о жизни на троне ее предшественницы. Единственное упоминание принадлежит Матфею Эдесскому, который пишет о королеве, не указывая при этом ее имени и не ссылаясь на ее армянское происхождение. Вероятно, интеграция в греко-латинский, так называемый «халкедонитский» мир, повлекла за собой определенное отторжение со стороны армянской историографии.

Мелизенда, третья королева Иерусалима

Балдуин II скончался в 1131 г., оставив четверых дочерей, но ни одного наследного принца. Остро встала проблема преемника. Ввиду отсутствия салического закона (закона, не допускавшего женщин к престолонаследию. — Прим. перев.), двое из дочерей могли рассчитывать на престол: младшая дочь Иветта, родившаяся после коронации ее отца, и старшая, Мелизенда, рожденная до коронации. Третьим кандидатом был муж последней, Фульк Анжуйский.

Выбор наследницы престола вполне закономерно пал на этого франкского графа, овдовевшего в 1126 г. — в 1120 г. он уже совершал паломничество в Святую землю и потому был хорошо там известен, а кроме этого был меценатом Храма. Желая убедить Фулька принять предложение руки и сердца принцессы, послы Балдуина II живо обрисовали ему перспективы престолонаследия. Свадебная церемония состоялась 2 июня 1129 г. Приданое составили Тир и Акра. Еще при жизни тестя Ордерик Виталий называет Фулька наследником. Несомненно, он очень разочаровался, когда в 1131 г. на смертном одре король завещал бразды правления одновременно своей старшей дочери, ее супругу и их двухлетнему сыну Балдуину.

По сути, Мелизенда принимала участие в руководстве королевством еще до появления на Востоке Фулька. Мы видим ее подпись на Хартии, датированной мартом 1129 г. И она была готова до конца отстаивать свои права. Конкуренция Иветты не представляла больших проблем. Она постриглась в монахини и ушла в тот же монастырь Святой Анны, который в свое время приютил после развода Арду. Позже, в 1138 г., Мелизенда приобрела землю в Вифании, к востоку от Святого города, рядом с могилой Лазаря. Здесь она выстроила монастырь, который должна была возглавить ее сестра, что более соответствовало рангу последней. Такому отдалению сестры значительно способствовала легенда, по которой Иветта, будучи заложницей сарацинов, подверглась изнасилованию. Как мы могли уже убедиться на примере Арды, единственным выходом в такой ситуации оставался монастырь.

Жестокому соперничеству между супругами, коронованными вместе в 1131 г., придала несколько романтический оттенок фигура графа Яффы Уга дю Пюизе, молодого и красивого рыцаря, подозреваемого в чрезмерной близости к своей кузине Мелизенде. Та и в самом деле, со слов ее друга Бернара де Клерво, всегда была чувствительна к «плотским утехам». Предположительно, первое время Фульк единовластно правил королевством, о чем свидетельствуют Хартии с 1132 по 1135 г., подписанные только им одним. Но супруга не собиралась мириться с таким положением вещей: не она ли в той самой Хартии, изданной до 1130 г., именовалась «дочерью короля и наследницей Иерусалимского королевства»? Позже у Гийома Тирского мы находим подтверждение законности ее участия в делах королевства. Благодаря множеству сторонников, ей удалось поправить положение: с 1136 г. до самой смерти Фулька во всех официальных документах королевства наряду с именем короля фигурировало и ее имя.

Фульк погиб в 1143 г. в результате несчастного случая на охоте. Его двоим сыновьям, Балдуину и Амори, было соответственно тринадцать и семь лет. В Рождество Христово того же года в Храме Гроба Господня в Иерусалиме Балдуин III был коронован «вместе со своей матерью». До достижения пятнадцатилетнего возраста — возраста королевского совершеннолетия — Мелизенда официально считалась его опекуншей. Она рассчитывала и дальше управлять королевством, справедливо считая себя до самой своей смерти законной наследницей покойного отца. И Гийом Тирский в очередной раз указывает нам на легитимность такого поведения. В первых Хартиях фигурируют имена и матери, и старшего сына, но вскоре «Мелизенда, королева Иерусалимская», предпочла ставить либо только свое имя, либо приписывать имя своего любимчика, младшего сына. Конфликт был неизбежен.

По достижении 21-летия Балдуин III, пренебрегая советами духовенства, которое поддерживало его набожную мать, коронуется сам. Проблему думали решить путем раздела королевства: север с Тиром и Акрой достанутся Балдуину, а юг с Наблусом и Иерусалимом — Мелизенде. Это полностью ее устраивало. Понимая, что от такого компромисса теряет только он, король в 1152 г. осадил Святой город. Матери пришлось отдать город сыну, закрепив за собой лишь владение Наблусом. Эта версия Гийома Тирского более вероятна, чем сообщение сирийского патриарха Михаила, согласно которому король оставил Иерусалим матери. Указ от 20 апреля 1152 г., закрепляющий привилегии церкви Девы Марии в долине Иосафат, исходит исключительно от одного «Балдуина, милостью Божьей четвертого короля латинян в Иерусалиме». Появление с 1154 г. в указах имени Мелизенды либо в качестве «матери» короля, либо в качестве «королевы», свидетельствует о ее примирении с сыном. На одной из таких Хартий, датированной 1160 г., то есть за год до ее смерти, стоит ее печать, где можно прочесть: «Мелизенда, милостью Божьей королева Иерусалима». Но фактически после гражданской войны 1152 г. власть Мелизенды была чисто формальной. Она скончалась 11 сентября 1161 г. и была похоронена, как и ее мать, в церкви Св. Марии в долине Иосафат.

Во франкской историографии Мелизенда оставила память о себе как о самой блестящей королеве Иерусалима, покровительнице искусств. Гийом Тирский — практически наш единственный источник по этой теме, за исключением нескольких хартий — не перестает хвалить ее, напоминая нам, что «она более тридцати лет довольно умело управляла делами королевства», приступив к обязанностям еще до 1131 г. и продолжая выполнять их вплоть до 1161 г. Художники- миниатюристы в изобилии представили ее в многочисленных копиях L'Estoire d'Eracles — средневекового французского перевода «Истории» архиепископа. Вместе с двумя своими сестрами Алисой и Годиерной — благодаря бракам соответственно княгиней Антиохии и графиней Триполи — она составляет знаменитое трио прекрасных армяно-франкских принцесс, соблазнительных, воспитанных, владеющих языками, любящих роскошь, созданных для того, чтобы властвовать. За отсутствием объективного исследования их дипломатических побуждений сестер слишком поспешно окрестили «жаждущими власти восточными принцессами».

Отец Мелизенды был франком. От матери она получила сложносоставное наследство: Морфа была армянкой православного греческого вероисповедания, которая затем в связи со своим замужеством обратилась в римско-католическую веру. В ее дочери мы находим признаки всех этих трех составляющих. Основной, естественно, была третья. Легендарная набожность Мелизенды, воплотившаяся в ее бесчисленных фондах и пожертвованиях, навсегда обеспечила ей поддержку католической Церкви. Поддержка эта, в частности, выражалась в благосклонном отношении к ней архиепископа Тира — всегда готовый вступиться за королеву, он тем не менее не переносил сестру ее, Алису Антиохийскую. Однако католическая набожность не затмила греко-православную сторону королевы. Это хорошо прослеживается в ее предсмертном завещании: ее наследство перешло православному греческому монастырю Св. Саввы рядом с западным побережьем Мертвого моря. Ее армянское происхождение по материнской линии никак не отражено в иконографии, однако некоторые признаки все же позволяют судить, что оно было ей небезразлично. Несмотря на свою греко-православную веру, она порой без колебаний становилась на сторону нехалкедонитов. Яркий пример приводят два сирийских колофона. Здесь рассказывается следующая история: по возвращении из Египта, куда они укрылись от Крестовых походов, сирийцы-яковиты застали свои владения конфискованными каким-то франкским рыцарем, который затем 33 года провел в плену у Фатимидов. Яковиты вернули свои земли, но в 1137 г. рыцарь был освобожден благодаря вмешательству армянского епископа в Египте, который обратился ко «всемогущему главе армян на всей территории Египта». (То была эпоха армянских великих визирей в Каире, и речь идет об армянине-христианине Ваграме.) Рыцарь вновь вступил во владение землями, и Фульк ратифицировал это декретом. Но, со слов яковитского летописца, Мелизенда «воспылала к нам благосклонностью, так как воспитана была матерью своей в набожности. Она была преисполнена милосердия, к нашей Церкви и к нашему народу». Вмешательство Мелизенды дало результат, и в 1138 г. сирийцы выиграли судебный процесс с условием компенсации финансовых потерь. Мелизенда питала искреннее уважение, к яковитскому митрополиту Игнатию, уроженцу Мелитены, как и ее мать. По словам другого сирийского колофона, он в 1148 г. получил от Мелизенды и ее сына разрешение принять сирийских беженцев из Эдессы, захваченной эмиром Занги. Если обратиться к чисто армянской сфере, Национальная библиотека Франции располагает уникальным латинским требником, переписанным и иллюстрированным в Иерусалиме в середине XII в. Его тетради пронумерованы литерами армянского алфавита. Начиная с 64-го листа, внизу каждого восьмого по счету листа за несколькими исключениями мы видим армянскую букву. Роскошное оформление фолианта позволяет предположить, что это заказ королевы и буквы написаны либо знающим латынь армянским переписчиком, либо, что более вероятно, переплетчиком. А это говорит о том, что Мелизенда пригласила в Иерусалим армянских мастеров.

Далее мы еще затронем вопрос возможного участия королевы в возведении армянского собора Св. Иакова (Србоц Акопоц. — Прим. ред.) в Иерусалиме.

Собор Святого Иакова в Иерусалиме

Армяне появились в Иерусалиме очень давно. Не вдаваясь в подробности, упомянем лишь, что монах Анастасий описал семьдесят армянских религиозных учреждений. Даже если его текст, датированный XII в., не всегда надежен, он все же, бесспорно, свидетельствует о существовании нескольких монастырей. Более точный латинский текст De casis Dei vel Monasteris указывает на существование в 808 г. монастыря Св. Иоанна, которым владели шестеро представителей армянского духовенства. Интеллектуальная жизнь армян в Иерусалиме в IX в. стояла уже на довольно высоком уровне. До нас дошло несколько рукописей с копией перевода греческого описания жизни Св. Дионисия Ареопагита, выполненного в Иерусалиме неким «Иоанном-врачом» около 880 г. К концу XIX в. был найден ряд мозаик с армянскими надписями, что подтвердило древность общины. На мозаиках отсутствуют даты, но их относят к древневизантийской эпохе, вероятно, к V в. Основные были найдены на севере города, рядом с Дамасскими Воротами, и на востоке, на горе Олив. На той же горе отыскалась и греческая надпись, доставленная Клермоном-Ганно в Лувр, она указывает на существование армянского монастыря. Вероятнее всего, она была сделана в те годы, когда армянский алфавит, появившийся в V в., не был еще в широком обиходе.

Сегодня, как и много веков назад, Армянский квартал занимает четвертую часть Старого города, его юго-западную часть на вершине холма Сион. Он также включает обширное кладбище к югу от Ворот Давида, на территории которого стоит монастырь Святого Спасителя. Как утверждал в 1320 г. Марино Санудо, здесь поблизости от Трапезной Тайной Вечери предположительно стоял дом Кайафы. В 1335 г. об этом упоминает армянин Жак де Верон. В конце XIV в. двое русских путешественников также не обходят вниманием этот факт. Именно в этой зоне в 1971 г. была найдена мозаика. В восточной части Армянского квартала, там, где находился дом Анны, тестя Кайафы, стоит церковь Святых Архангелов, упомянутая около 1400 г. как «церковь армян». Позже она стала предметом яростных споров между армянами и грузинами, но к концу XVII в. была окончательно закреплена за первыми.

А к концу XIX в. ее описывали, как «церковь (...) армянских сестер».

Основным памятником армянского Иерусалима, бесспорно, является собор Св. Иакова, в настоящее время — патриаршая церковь. Согласно легенде, она воздвигнута именно в том месте, где обезглавили апостола Иакова Старшего, сына Зеведеева, и где захоронена была его голова. В действительности же церковь была названа в честь двух Иаковов — апостола и брата Христа. Ни один из надежных источников не указывает дату возведения собора, не упоминает, что там находилось прежде, нет свидетельств и о том, что армяне завладели уже готовым сооружением. Сложность этого вопроса обусловлена тем, что Иерусалим насчитывал несколько религиозных учреждений, названных в честь Св. Иакова. В черте современного собора Св. Иакова было найдено несколько хачкаров середины XII в. и даже X в., часто с орнаментом и датой изготовления. Но нет подтверждений того, что они именно из собора. Первое четкое упоминание о принадлежности собора армянам датировано приблизительно 1165 г. и принадлежит паломнику Иоанну из Вюрцбурга: «В честь Святого Иакова Старшего возведена большая церковь, где живут армянские монахи. Там есть большой приют, готовый приютить бедняков их нации». Многочисленные рассказы паломников последующих лет свидетельствуют, что собор всегда оставался армянским, несмотря на притязания прочих Церквей. Когда Святой город оказался во власти турок-османов, между армянами и Греческой православной Церковью на почве таких разногласий вспыхивали острые конфликты.

До установления османской власти (1516 г.) Иерусалим находился под господством египетских мамлюков. За этот период грузинами было предпринято несколько попыток перевести собственность монастыря во владение православной Церкви. Свои притязания они обуславливали традицией, которая, за неимением исторических материалов, подменяла собой историческую истину. До 1165 г. о Св. Иакове не было никаких сведений. Однако, согласно одной из легендарных версий, в XI в. существовал грузинский монастырь, который по непонятным причинам в середине следующего перешел к армянским властям. (Такими же легендами и преданиями Грузинская православная Церковь и теперь пытается обосновать свое право собственности на множество армянских церквей в Тбилиси, Джавахке и др. регионах. — Прим. ред.) Встречаются и более подробные описания: грузины якобы построили монастырь в 70-е гг. XI века, воспользовавшись при этом своими добрыми отношениями с завоевателями, ответственными за разграбление Иерусалима в 1070 г. (речь, по-видимому, идет о тюркском эмире Атсызе). Затем грузины якобы обеднели и были вынуждены все отдать армянам. Но ни один из авторов, предложивших такую версию, не сослался на исторические материалы, а некоторые недвусмысленно признают полное отсутствие таковых. В грузинской историографии нет ни одного свидетельства вышеупомянутых событий. Путешественник Тимофей Габашвили пишет, что «монастырь, сегодня занятый армянами, был построен королем Георгием» — неизвестно, кого он имел в виду: Георгия II (1072-1089 гг.) или Георгия III (1156-1184 гг.). Но путешествие Габашвили было предпринято в 1757 г., его утверждения подкреплены не историческими материалами, а всего лишь возможной устной традицией. Эта версия была поддержана и обнародована более поздними грузинскими путешественниками. Муравьев, свершивший свое первое путешествие в Иерусалим в 1830 г., якобы видел документ, подтверждающий факт основания православными грузинами монастыря, который отошел к армянам «не ранее чем три столетия назад». Александр Цагарели, посетивший Святой город в 1883 г., тщетно пытался найти этот документ и в конечном итоге был вынужден признать, что в грузинских летописях нигде не упоминается о «памятнике, построенном в Иерусалиме Георгием I (1014-1027 гг.) или Георгием II (1072-1089 гг.)». Тем не менее, стремясь подкрепить тезисы Габашвили, он цитирует грузинский манускрипт, переписанный в Святом городе. На первой странице этой рукописи есть примечание на арабском, в котором говорится о «грузинском царе, заказавшем две копии четырех Евангелий, одна из которых предназначалась для монастыря Св. Иакова в Иерусалиме». Броссе несколько поспешно заключает, что это «вероятно, подтверждает мнение грузин о том, что знаменитый монастырь Св. Иакова, долгое время принадлежащий армянам, был изначально грузинской собственностью». В действительности же в рукописи отсутствует дата, и примечание могло быть добавлено гораздо позже. К тому же ничто не свидетельствует о том, что речь идет об одном и том же монастыре Св. Иакова. К примеру, известно, что у грузин в Храме Воскресения был придел, носивший имя Иакова и некоторое время принадлежавший армянам. Таким образом, мы склонны во всей этой истории видеть «традицию», придуманную с целью придать хоть какую-то законность грузинским требованиям — позже им на смену пришли православные греки, считающие себя наследниками грузин.

В любом случае можно с полной уверенностью утверждать, что не позднее 1160 г. собор Св. Иакова был армянским и остается таким до сих пор. Дата и обстоятельства его строительства не засвидетельствованы, но целая серия заключений по поводу его стиля и хронологических совпадений позволяет выдвигать основательные гипотезы. Установлено два факта: архитектура здания типично армянская и относится к XII в. Тогда в Иерусалиме правила королева Мелизенда, дочь армянки. Кроме этого, именно в годы ее правления Католикос Армении был тепло принят в Святом городе (на церковном соборе в Трапезной Св. Вечери в 1142 г. — Прим. ред.). С учетом обстоятельств было бы логичным предположить, что две выдающиеся личности приняли совместное решение возвести сооружение на почитаемом месте, украсив и облагородив его памятником религиозной архитектуры. Вероятно, королева обеспечила участие каменщиков, строивших Храм Гроба Господня. По словам исследовательницы Камиллы Анлар, «...хозяином сооружения наверняка был армянин, а исполнителями частично люди с Запада».

Перевод Арама Прозяна