Кладовка

Удивительно устроен человек. Мы можем жить год за годом, на нас пластами накладываются люди, годы, города, встречи и разлуки. Незаметно то, что когда-то казалось самым важным, самым дорогим просто забывается. Казалось бы, ещё вчера мы безумно любили, и после расставания не хотелось жить, никого видеть, дышать. Но, стоит просто немного прожить, как уже совершенно буднично и равнодушно ты говоришь: «Аллё», в ответ на звонок, за который ты отдал бы, когда – то, все на свете…

Не знаю, может быть именно поэтому, мы вообще сумели выжить и, как говорят, даже эволюционировать? Кто знает…

Даже удивительно, почему иногда программа даёт сбой и старые, давно затёртые файлы прорываются наружу, заполняя все вокруг, время, пространство и тебя самого…

Две тысяча пятнадцатый год подошел к концу.… Как – то, сама собой улеглась суматоха, связанная с закрытием и сдачей госконтрактов, получением за них денег и утверждением технических заданий на следующий год….

Удивительно, но стало неуютно и непонятно, а что делать, то собственно? Да, началась вялотекущая проработка тем будущего года, закрытие каких – то незначительных недоделок, но, всё это, по сравнению с ещё недавней суетой было таким мелким, таким незначительным…

А нудный декабрьский дождь, барабанящий в окно, и сумерки, приходящие безумно рано, навевали апатию и тоску. Мой отдел медленно погружался в сонное отупение…

Я пошёл к Шефу и сказал, что самое время проинвентаризировать технический архив, выбросить из него всякую макулатуру, навести порядок и, в конце концов, разобраться, что же нам, в конце концов, осталось  в наследство от бывшего военно – морского НИИ.

- Заодно и народ взбодрю, а то они что – то заскучали…

- Может уже после праздников?

- Так они полностью расслабятся сейчас, а после полутора недель выходных вернутся законченными негодяями. Как на Флоте – пусть хоть асфальт красят, лишь бы при деле были…

- Ну, да, точно. Только приказом все проведи.

- Не вопрос…

Жизнь сразу поменялась. Стало гораздо больше движухи, старые деревянные стеллажи стыдливо показывали свои обнаженные ребра. Через наши руки проходили папки, кальки и чертежи, датированные немыслимыми сороковыми годами, подписанные людьми, давно ставшими легендой…. А ещё книги…

Кроме технической литературы, с датой выпуска, вызвавшей бы мертвенную дрожь букинистов, мы снимали с пропыленных полок Ленина и Сталина, Брема и Маркса…

Мои парни, не заставшие в училище Фрунзе ни историю КПСС, ни марксистко – ленинскую философию, впервые в жизни держали в руках материалы партийных съездов. Во время перерывов и перекуров они с увлечением их читали. Да, я не вру, все было именно так. Поколение, выросшее в России, с удивлением узнавало, что и как было, как это озвучивалось…

- А почему сейчас не говорят, что мы произвели?

- А почему молчат?

Вот ещё одна тема для многочисленных исследователей. Но этим уже по тридцать, а что говорить о тех, кто гораздо моложе?

Казавшаяся прихотью начальства, работа приобрела новый смысл и интерес. Папки, дела, переставлялись в соответствии с каталогами, творились электронные копии, МФУ сканировало не переставая.

А я держал в руках «Историю военного искусства» издания Генерального Штаба ВС СССР 1953 года… Рядом на столе веером гадалки были разложены карты из прилагаемой папки.

Походы первых Рюриковичей, греко–персидские войны, вторжение Наполеона в Египет….

Мне что – то говорили, зачем – то звонил телефон, но все это мне было абсолютно неинтересно. Практически мгновенно, из две тысяча пятнадцатого года я перенесся в предыдущее тысячелетие, в одна тысяча девятьсот семьдесят пятый год…

…. В самом конце зимы, отец получил новую квартиру. Это была стандартная двушка в пятиэтажной хрущевке. Две смежные комнаты, кухня, крохотный коридор и совмещённый санузел. Но в этой, так простой вроде бы квартире – была кладовка… От большой, родительской комнаты она была отделена деревянной дверью. Она была очень маленькой, но мне, шестилетнему пацану, она казалась огромной. Помню, в ней были какие – то полки, стеллажи, банки, вещи. Но, самое главное, там был маленький кусочек пола, застеленный куском ковровой дорожки и тумбочка, которую родители отдали мне.

Главным членом семьи был трёхмесячный брат, я обижался на то, что все внимание отдается ему, заходил в кладовку и злился. И мне казалось, что я ушёл от своих родителей и живу сам по себе только в своем мире. А в то же время, мне было не так страшно, потому, что для того, чтобы вернуться, стоило только открыть дверь…

Именно в это время родители купили мне три, наверное, самые важные книги в моей жизни – «Книгу будущих командиров», «Книгу будущих адмиралов» и «малый атлас мира».

Я только – только научился читать. По вечерам я лежал в Кладовке, отгородившись от всего мира, и с упоением читал карты. Меня завораживали названия – Баб – эль – Мандебский пролив, Рио – де – ла – Плата, Маточкин Шар, Огненная Земля…

И мне не нужны были не сказки, ни мультики, которые иногда показывали в купленном недавно, первом в моей жизни телевизоре – ничего… Только карты.

А потом… Я стоял на триреме Фемистокла и сражался у Саламина. В фаланге царя Леонида умирал в Фермопильском ущелье, вместе со Святославом громил хазар и Византию…

Потом я сам стал рисовать карты. До сих пор я благодарен своим родителям за то, что они поддержали меня, практически полностью отдав мне мою Кладовку, немного расчистив её и снабдив кусками ватмана, красками, кисточками и карандашами.

Тогда, в середине семидесятых, карты приходилось делать самому, ни один гугл, ни один принтер ещё не были известны.

На своих картах я разыгрывал самые знаменитые сражения – громил Непобедимую Армаду и на «Золотой Лани» Френсиса Дрейка громил испанские колонии в Америке. Открывал Америку и Антарктиду, придумывал новые, ещё неоткрытые острова и земли. Эскадры и армии мне заменяли нарисованные и вырезанные из картона кораблики, воины, боевые колесницы и слоны. Нижние полки стеллажа кладовой заполнялись картами, оружием, армиями и армадами…

Чуть позже, пришло время самых лучших игрушек всех мальчишек нашего городка – стрелянных гильз. Больше всего было гиль от «Макарова». Отец приносил их в аккуратных бумажных коробках, в которые они были уложены каждая в свою ячейку. Я как раз добрался до Древнего Рима. Каждая коробочка была легионом. Коллекция карт пополнилась Галлией, а я, даже не подозревая о том, что мне это ещё рано, прочитал Галльскую войну и прошел со своими латунными легионами до самой Британии.

Длинные гильзы Калашникова изображали боевые колесницы и галеры…

Мне нравилось срисовывать и делать себе бумажные латы, мечи, кинжалы, булавы…

Это был мой мир, только мой…

Конечно же, по мере того, как я подрастал, мое творчество становилось все детальнее, подробнее и менее романтичнее.

Почти два месяца я разбирал сражение при Аустерлице, после того, как по радио, в программе «Рабочий полдень» услышал отрывки из романа Толстого «Война и Мир». Карта уже перерисовывалась с оригинала путем наложения на оконное стекло, а потом, после разрезки на квадраты, тщательно перерисовывалась в увеличенном масштабе. Гильзы красились в цвета французов, русских, австрийцев. На них наклеивались маленькие всадники, пушки, пехотинцы, да разве сейчас уже упомнишь, что…

И знаете, мне это нравилось. А мои родители, никогда не смеялись надо мной и не говорили, что я занимаюсь чем – то ничем…

В восемьдесят втором мы переехали снова. В большую трехкомнатную квартиру. У нас с братом была самая большая и самая светлая комната, но, там уже не было кладовки, или, просто, я уже вырос?

Но мне нравилось, время от времени доставать свои старые, ещё детские карты, свои армии и флота, смотреть и вспоминать. Это было моим непременным ритуалом и тогда, когда я приезжал на каникулы из Ленинграда…

А потом, родители тоже переехали в Ленинград. В подмосковных Бронницах осталось моё детство, мои первые победы и поражения, мои первые армии и эскадры.

Их заменили колокола громкого боя, перезвоны аварийной тревоги, тяжёлые плески падающих в воду торпед. Карты, «зайчик», дрожащий под стеклом автопрокладчика, схемы боевых упражнений и минных постановок. И, уже как апофеоз, на картах, в Академии, победа над Флотами Японии и США.

Хотя, даже это уже в прошлом и вдруг….

И вдруг, мне снова шесть лет, я снова в своей Кладовке  и на моих картах целый Мир, который мне только предстоит открыть…