Дезинтегрировать нельзя модернизировать

На модерации Отложенный Единственный выход для развития страны – полная национализация сырьевых ресурсов

«Идеи экономистов и политических философов, правы они или нет,

гораздо более могущественны, чем это обычно осознается.

На самом деле вряд ли миром правит что-либо еще»

Дж. М. Кейнс

В последнее время прослеживаются очень интересная тенденция. В недавнем интервью В.Суркова «Ведомостям», четко прослеживается, что самая большая проблема модернизации – существующая система отношений в экономике. Но эта система возникла в результате приватизации общенародного советского наследства, где идею справедливости, как таковую, заменила идея дикого рынка, включающая в себя два условия: первое – справедливости нет и быть не может, второе – рынок всё расставит по местам. Формы управления производством, которые были заложены в фундамент российской экономики в 90-е годы, являются несовместимыми с идеей инновационного национально-ориентированного развития, что подтвердил и Председатель комитета Госдумы по экономической политике Е.Федоров.

1991-2010. Экономические итоги

«Принятие американской модели экономической политики непременно повлечет… куда

более тяжелые культурные потери при весьма небольших, чисто теоретических

или абсолютно иллюзорных экономических достижениях»

Дж. Грей (John Grey), английский философ

Пресловутая сырьевая зависимость, о которой сегодня так много говорится как о признаке слабости и пассивности российского политического истэблишмента, была изначально прописана в плане развития страны, начертанном младореформаторами Ельцина под диктовку американских кураторов - «чикагских мальчиков», полностью заполнивших в начале 90-х верхний этаж Росимущества - они и «назначали, кому быть олигархом». Реформы в России проводили под руководством 10 тысяч американских советников, которые сидели во всех министерствах и ведомствах.

Сама доктрина превращения советского хозяйства в рыночную экономику западного типа была утопией у одних и блефом у других. Если оставить предположение о самом подлом заговоре (не будем переоценивать труды таких «русофилов», как Бжезинский – империи рушатся по внутренним причинам, а не внешним), все фундаментальные ошибки «либерал-капиталистических реформ» объясняются самой философией становления капитализма в Европе. Если при этом проанализировать и поток ресурсов, то становится очевидным, что «капитализм вовсе не мог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда» (Ф.Бродель). А сам Запад фактически создал себя из материала колоний. Но колонии уже никогда не могут пройти через формацию западного капитализма, поскольку их «материал» пошел на строительство Запада, а в самих же колониях создается особая формация «дополняющей экономики» (С.Кара-Мурза). Тем, кто верит в потенциал следования западному пути, необходимо указать, где России подчерпнуть «услужливую помощь чужого труда» или опровергнуть выводы Броделя.

Экономисты «либеральной школы» исходят из механистической картины мира и давно изжитого в просвещенном сознании примитивного евроцентристского мифа, согласно которому Запад выражает некий «универсальный закон развития». Эти понятия приобрели характер фундаментализма и в российском «неолиберальном обществоведении». При этом некритическое отношение к привнесенным знаниям, отсутствие логики, оторванность от реальной жизни, радикальный стихийный идеализм говорит об узости мышления «младореформаторов» 90-х. Есть еще одно обоснование этого «феномена блокировки интеллекта» - осознание вожделенной возможности дорваться до общей собственности и отхватить от нее увесистые куски, освободили в сознании российских неолибералов предельно темные и архаические силы. Поэтому всё, кроме денег, оказалось «лишним», включая само население.

Все это породило компрадорскую «семибанкирщину», напрямую управляющую страной и ее ресурсами в «ельцинское десятилетие». Таким образом, преобразование социалистической системы в капиталистическую, прошло по самому наихудшему сценарию, воплотив в уродливой картине все недостатки «коллективного бессознательного» капитализма. Все, что левой критикой окарикатуривалось и отрицалось, стало сознательной псевдо-нормой, в которую до сих пор продолжают инвестировать.

«Либеральный индивидуализм» с его протестантскими корнями и поклонением «золотому тельцу», ориентацией на «эффективный менеджмент» и максимализацию прибыли, рассматривающий социальную структуру как нахлебника, не является «единственно возможным вариантом развития» (что доказывает хотя бы японская модель менеджмента или реалии «пекинского консенсуса»). Применение подобной теории в России поставили страну на грань разрушения и начали уничтожать само население.

Российская экономика изначально готовилась и писалась как моноэкономика. Отправной политической идеей послесоветской государственности была идея чисто негативная, где не было места развитию оригинальной хозяйственно-экономической мысли. Здесь не было никаких инструментариев в плане стратегического, национального понимания процессов. Например, советский строй породил тип предприятий, которые были неразрывно переплетены с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «города». Эти компании не были ориентированы исключительно на прибыль, но несли и социальные функции, становилось центром жизнеустройства - детсад, поликлиника, дом отдыха, жилье, спорткомплекс и т.д. (включая отопление «бросовым теплом» от ряда производств). Именно эту структуру и стали сразу же искоренять по требованию западных экспертов. Характерно, что о социальных службах предприятий в России вышла книга экспертов ОECD, где авторы признают, что они осознавали - разделение производства и социальных служб приведет к тяжелым страданиям людей, но требовали этого разделения, исходя из догм экономической теории.

Отдельно нужно отметить, что в ходе жестокого эксперимента над населением России, которым стала неолиберальная реформа, получен большой запас нового и во многом неожиданного знания в области экономической теории, но это знание, оплаченное страданиями миллионов жителей России, практически не введено в научный оборот.

Отличия советского способа хозяйствования от сегодняшнего до сих старательно избегают формулировать. Но советская хозяйственная система, не имея доступа к «материалу колоний», на деле показала более высокие, чем капитализм, возможности развития производительных сил, о чем сегодня либеральная экономическая наука не позволяет говорить [1]. Молчат и о том факте, что Россия не имеет источников «услужливой помощи чужого труда» и вынуждена идти иным путем, нежели западный капитализм, и на его путь перескочить не может.

Пытаться некритично копировать путь западного развития было стратегической ошибкой.

Стратегические ошибки были допущены и при создании финансовой системы

«…Тем экономистам в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе, которые возражали против принятых подходов, навешивали ярлык скрытых сталинистов»

А.Эмсден, «Реформы глазами американских и российских ученых»

Первая - финансовый рынок страны с самого начала был нерегулируемым, строился как чисто спекулятивный. Когда началась ваучерная приватизация, именно финансовый рынок стал механизмом перераспределения прав собственности и таким остается. Это не инструмент для привлечения капитала под развитие бизнеса, а чисто спекулятивный (за редким исключением).

Вторая - в период пирамиды ГКО рынок открыли полностью для иностранных спекулянтов и для отмывания денег. Тогда в целом вывоз капитала был разрешен только по лицензиям ЦБ, но именно для ГКО сделали исключение, и все, кто хотел легально вывезти капитал из страны, вложил его в ГКО, а затем спокойно вывез, получив до

Через финансовую пирамиду ГКО иностранные краткосрочные вливания с 95 по 98 годы на вложенный 1$ заработали примерно 20$. Потом эти деньги ушли по курсу шесть рублей за доллар, предупрежденные за месяц благодаря Чубайсу. Затем вернулись, когда рынок рухнул 10 раз, а рубль девальвировался в три раза за две недели. Капитал, который они вывезли за два месяца «до» и вернули потом обратно «после» дефолта, в своей покупательной стоимости увеличился в 30 раз - так подешевели российские активы. Такова цена этих спекулятивных качелей, когда иностранный капитал финансовый начинает играть против какой-то отдельной страны. Поэтому Сорос может себе позволить «благотворительные фонды» и так любит печать учебники, поучая «правильной истории». Правда и история у каждого своя.

Этот его спекулятивный и хаотический характер остался и по сей день.

Общие недостатки либерал-монетарного подхода лежат в постулатах «вашингтонского консенсуса». Наша денежная система так построена Центральным банком, что деньги в России появляются не под расширение кредитной массы и не под спрос на них. Эмиссия рублей происходит исключительно под покупку иностранной валюты (это третья стратегическая ошибка при создании российской финсистемы).

Итог на сегодня

95% всей крупной российской собственности, а это в первую очередь промышленные производства и банки, являются иностранной собственностью. Ситуация сложилась таким образом, что любой крупный предприниматель в России прячет свое собственности за рубежом, в силу специфики построения всей российской государственности. При этом вклад сырьевых отраслей в ВВП России достигает 40%, а в отдельных регионах превышает и 90%. Минеральное сырье с учетом первичной переработки в экспорте России составляет порядка 80%.

Сырьевая экономика. Как «голландская болезнь» превратилась в «медвежью»

Никто не будет отрицать, что в силу «специфично проведенных реформ», главной проблемой структуры экономики России стал ее сильнейший перекос в сторону сырьевого экспорта. Посмотрим, что об этом говорят существующие экономические школы.

Начиная с 70-х годов активно обсуждается проблема влияния сырьевого сектора экономики на темпы экономического развития различных стран. В свое время было подмечено, что темпы роста в странах, богатых нефтью и газом, ниже, чем в странах, где запасы таких ресурсов ограничены.

рост ВВП

1965 по 1998

Ирак

Венесуэла

Ливия

Кувейт

Катар

ОПЕК (в целом)

-1%

-1%

-2%

-3%

-6%

-1,3% на душу в год

В начале 90-х годов появились и работы пресловутых Джеффри Сакса и Эндрю Уорнера (кураторов реформ в России), в которых изобилие природных ресурсов стало рассматриваться как «проклятие для экономического развития».

При этом авторы рассматривали только косвенные факторы отрицательного влияния сырьевого сектора на рост экономики. К таким факторам относят: «голландскую болезнь»; поведение направленное на поиск ренты; неравенство распределения доходов; социальные конфликты, войны и др. За рамками исследований остались факторы, оказывающие прямое влияние сырьевого сектора на темпы роста ВВП: ухудшение условий разработки месторождений во времени; низкие темпы технического прогресса, характерные для этой области; нестабильность цен на минеральное сырье и т.д.

Для традиционного либерального экономоцентризма избыток сырьевых ресурсов становится «проклятием» для экономического роста, и теория предписывает два подхода «к борьбе с этим злом» - «предотвращение» и «компенсация».

А. Предотвращение -

уменьшение доли сырьевого сектора в ВВП за счет развития перерабатывающих отраслей. Этот аспект рассматривается достаточно мало, поскольку в либеральном капитализме господствует принцип «здесь и сейчас». По оценкам экспертов, если сейчас начать интенсивно создаваться высокотехнологичные отрасли, заметную долю в ВВП они начнут составлять через 15- 20 лет (вспомним, как это было в Советском Союзе?).

Видимо, из-за этого доставшиеся в наследство высокотехнологичные отрасли (машиностроение, самолетостроение и т.д.) были разрушены, а новые за эти 20 лет так и не были созданы…

Зато упор делался на развитии сырьевого экспорта и (в полном соответствии с предписаниями школы либерал-монетарной экономики) вытекающих из этого –

В. Компенсации факторов, отрицательно влияющих на рост:

I. Экономические факторы…

«Голландская болезнь» - получила название (W.Corden, J.Neary) после осознания негативных эффектов в экономике Нидерландов, связанных с открытием в конце 50-х месторождений природного газа в Северном море [2].

В результате роста экспорта природного газа торговый баланс стал резко положительным, увеличился приток иностранной валюты, что повлекло существенное удорожание национальной валюты, рост внутренних цен и снижение конкурентоспособности голландских товаропроизводителей, увеличение совокупного спроса и импорта, ухудшение состояния внешнеплатежного баланса, а также изменение ценовой структуры в экономике.

Рост обменного курса за счет увеличения объемов экспорта, оказывает негативное воздействие на другие отрасли и на экономику страны в целом. Поскольку цены на ресурсы «подвержены существенным колебаниям» (рассмотрим это утверждение ниже), обменный курс также колеблется в значительных диапазонах и тем больше, чем большую долю эти ресурсы занимают в общем объеме экспорта (там же).

Аналогичная ситуация была и в Великобритании в 80-х, после начала крупномасштабной разработки месторождений в Северном море. «Голландская болезнь», проявилась и в Нигерии в 70-е, когда после повышения мировых цен нефть стала основой нигерийской экономики. Тогда произошел крах других отраслей. Экспорт сырой нефти уничтожил экспортно-ориентированные отрасли сельского хозяйства страны. Этой «болезнью» «заразилась» и Колумбия в 70-х - неурожай в Бразилии и Гватемале вызвали взлет цен на кофе. Рост экспорта кофе сопровождался сворачиванием экспорта всех других видов колумбийских товаров.

Не многим удалось преодолеть «страшную» «голландскую болезнь»...

Сегодня эффективными средствами либеральная школа считает стерилизацию избыточной денежной массы и либерализация импорта оборудования.

Для стерилизации денежной массы либеральная школа использует: создание инвестируемого полностью за границей стабфонда; выпуск государственных ценных бумаг; формирование профицита бюджета за счет сокращения государственных расходов и роста доходов от повышения налоговой нагрузки на сырьевой сектор; создание финансовых резервов в виде остатков на счетах (бюджетная стерилизация), наращивание золотовалютных запасов. Много реже избыточная денежная масса направляется на досрочное погашение внешних заимствований.

В качестве меры, ограничивающей возможности увеличения денежной массы, используется также ужесточение правил внешних заимствований (чего не было проведено в российской экономике).

В целях борьбы с «голландской болезнью» используются и экономические меры - либерализация импорта оборудования – для диверсификации экономики. Важно правильно выбрать направления диверсификации и стимулировать импорт оборудования, но не товаров широкого потребления. Кроме того, целесообразно перенаправлять денежные потоки из сферы недвижимости в перерабатывающие отрасли, наукоемкие технологии и инфраструктуру. Но при распечатывании «нефтяной кубышки» в 2009-м антикризисные расходы распределились следующим образом: финансовый сектор — 85%, реальный сектор — 15% …

… и «медвежья болезнь» финсектора правительства

«…Бухгалтер, милый мой бухгалтер,

Вот он какой – такой простой…»

шлягер 90-х.

Показательно, что финсектор российского правительства следовал исключительно монетаристским (бухгалтерским), но не экономическим рецептам.

Так целеположением выбрана мифическая «борьба с инфляцией» - недавно наш премьер Путин озвучил инфляцию по итогам года в районе 3-5% - явная ретрансляция «экономического гуру» Кудрина, который свято чтит наказы покойного Гайдара, в свою очередь подчерпнувшего «сакральные знания» все от тех же «чикагских мальчиков». Естественно, бухгалтерский подход говорит только о монетарной инфляции, не учитывая потребительскую. Кроме того, как минимум ½ инфляции задает само правительство, потакая повышению цен «естественных монополий». Но разве экономические расчеты в состоянии вместить мозжечок монетариста?

Но и в монетаристских решениях были допущены грубейшие ошибки – инвестировав стабфонд за границей (о «пользе» данного мероприятия поговорим ниже), не были ужесточены правила внешних заимствований. Мало того, реальная экономика получила еще и так называемые «кредитные ножницы» - когда размещается $400 млрд. под крайне низкие проценты, а заимствования получают под 8-10%. Таким образом, западные банки получали в качестве субсидий от российского экономики порядка $32-36 млрд. в год…

Так «голландская болезнь» стала «медвежьей болезнью» Министерства финансов… Ситуация выглядит много хуже, если предположить, что это было намеренным действием…

Но есть и «нестандартные монетарные подходы»

Либерал-монетаризм не предполагает, что в условиях гигантской страны средства необходимо пускать на транспортную структуру, социальную сферу – медицину, науку, образование и т.д. (что совсем не лишнее для страны, понизившей эти стандарты за два десятилетия). Только при этом ЦБ нужно научиться самостоятельно регулировать денежную массу.

Так же очевидно, это рецепты либерал-монетаризма базируются на полной свободной конвертируемости национальной валюты, но мы видим все преимущества, которые получает Китай, привязав заниженный курс юаня по отношению к доллару (что, кстати, дает и конкурентные преимущества для внутренних производителей).

Кроме того, государство может регулировать потребительский импорт через размер таможенных пошлин. При этом в самой структуре госбаланса следует проводить «бюджетную стерилизацию» поступлений от продажи сырья, направляя их в исключительные «национальные проекты» (коих много - вплоть до освоения Луны и полетов на Марс).

Впрочем, «надушивание не заменяет подмывание». Кроме монетарных рецептов, необходимы экономические действия, связанны с диверсификацией экономики.

Стратегически есть только одна настоящая антиинфляционная мера — это рост национальной производительности труда и снижение издержек в народном хозяйстве, что требует инвестиций, тех самых нефтяных денег, которые «стерилизованы», без которых любые тактические меры (монетарные в том числе) максимум через несколько лет приходят к пределам своего регулирования.

Последним аргументом либерально-монетаристского подхода к стерилизации средств от продажи сырья и формированию «стабфондов», является байка о «неустойчивости рынка сырья» и «нестабильности цен на мировом рынке». Рассмотрим проблему ближе.

Занимательная статистика или З8 попугаев. От доллара к банкору.

«Каменный век кончился вовсе не потому, что иссякли месторождения камня».
Шейх Ямани, министр нефти Саудовской Аравии

Говоря об экспорте сырья, «либеральная школа» пугает нас «нестабильностью цен на мировом рынке» и связанной с этим острой необходимостью содержания за рубежом «стабилизационных фондов» и «фондов будущих поколений». Создание таких фондов министр финансов Кудрин ставит себе в заслугу. Попробуем в этом разобраться. В качестве наглядного примера необходимо привести анализ соотношения цены нефти и среднемесячного уровня зарплат, выраженных в золотом эквиваленте (Б.Борисов), сведенных в одну таблицу: Колебания цен на нефть, даже с учетом всех кризисов, идут в небольшом коридоре — от 15,21 до 28,54 граммов за тонну (21,5 +/-7гр). Падение цены происходило во время сдутия «пузыря доткомов» и в настоящий момент. При этом, за шесть лет из десяти, цены не выходили из узкого коридора ~ 21–25 грамм за тонну или +/- 10%. Таким образом, совершенно неправомерно говорить о «непредсказуемом рынке нефти». Это лишь следствие виртуальности доллара как основы системы международных расчётов.

Измерение всех показателей в долларах ставит всё с ног на голову, вызывая панически настроения на рынках и смуту в головах. Аллюзия с детским мультфильмом – большее количество попугаев, по сравнению с количеством слонов, при исчислении длины удава не означает, что параметры удава изменились. На параметры больше влияет мировое потребление нефти, колеблющееся в районе 5-10% (с общей тенденцией на увеличение потребления). Но именно «нестабильностью нефтяных цен» (которая на самом деле является нестабильностью доллара) наши либеральные экономисты обосновывают необходимость содержания «фондов благосостояния». Признание того факта, что нефтяные цены потенциально стабильны и достаточно предсказуемого в рамках золотого стандарта полностью выбивает у них табуретку из под ног.

Из этой таблицы так же видно, что цена нефти не сказывается на реальном уровне жизни - и в 2000 году, и в 2008-м нефть стоит одинаково — 23 грамма за тонну, однако в 2000-м российскому работнику платили 9 грамм золота в месяц, а в 2008-м — 12, при той же цене нефти. Видна корреляция скорее с объемами добычи — но никак не с ценой. Чтобы платить вдвое больше, оказалось достаточно провозгласить «равноудалённость» и посадить слишком рьяно «присосавшихся к трубе». Так естественным образом получает подтверждение широко распространённая в народе гипотеза, что для того, чтобы восстановить прежний уровень доходов населения, необходимо полностью оторвать от трубы владельцев «майбахов». Таким образом, что раньше уходило на социальные программы, науку, первоклассное вооружение и капитальные вложения (за чей счет мы живем до сих пор), сейчас в большем объеме перекачивается в майбахи и куршавели.

Нам следует всерьёз отнестись к предложениям Уго Чавеса и М.Ахмадинежада – этих «вечных изгоев либералов» - совместно контролировать мировую цену на нефть, координируясь с ОПЕК и отдельно вместе с Венесуэлой и Ираном.

Нынешний вброс в мировую экономику триллионов долларов очень скоро приведёт к повторению скачка цены на золота в разы к его нынешней цене. Нужно быть к этому готовым, не допускать снижения продажной цены энергоносителей в золотом исчислении, готовить механизмы и ответные меры, адекватные экономической угрозе.

И, наконец, стоит отойти от расчетов в виртуальных долларах, настаивая на том, что все международные расчеты необходимо перевести в твердый «bancor» (добавив к его корзине стоимость кВт/часа) - изменение стоимости которого, по сравнению с золотым эквивалентом, еще более плавная. Промедление здесь просто преступно. Кроме того, нужно отказаться от принятия себя политической ответственности за «энергетическую безопасность Запада» — без какой-либо оплаты за такую любезность со стороны этого Запада…

II. Политэкономические фактор – «поиск прибыли» и «поиск ренты»

Еще одной особенностью экономик, основанных преимущественно на эксплуатации природных ресурсов, является «борьба за ренту» («rent-seeking society»).

В «традиционных экономиках» понятие «ренты» является одним из основополагающих факторов и не имеет негативного оттенка. Под ним понимают дополнительный доход, получаемый предпринимателем сверх определенной прибыли на затраченные труд и капитал (доход с капитала, имущества или земельного участка, не требующий от владельцев предпринимательской деятельности). Факт существования ренты является стимулом для поиска наиболее выгодных вариантов размещения факторов производства. Высокие значения рентной части дохода привлекают ресурсы в отрасль; а низкие вызывают отток ресурсов. В результате стремление к максимизации рентной составляющей дохода является главной движущей силой либеральной экономики. Однако цель максимизации ренты реализовывается различными способами, а ее достижение часто приводит к негативным результатам (G.Tullock).

Поэтому необходимо разделять активность предпринимателей на «поиск прибыли» (profit seeking) и «поиск ренты» (rent seeking).

«Поиск прибыли» - позитивная производительная деятельность увеличивающая количество благ и расширяющая предложение товаров и услуг (социологический «тип предпринимателя» у В.Зомбарта).

«Поиск ренты» - негативные индивидуальные усилия максимизировать ценность порождающие общественные потери, а не выгоду для общества, в том числе усилия направленные на получение исключительных преимуществ с помощью государства (социологический «тип торговца» (посредника) у В.Зомбарта, «авантюристический капитал» у М.Вебера). Здесь конкуренция переносится из рыночной сферы в сферу воздействия на государство.

Затраты на инновации частично замещаются затратами на финансирование политических партий, взятки и т.д. Конкуренция в сфере «поиска ренты» представляет собой расточительство с точки зрения общественного благосостояния. На практике «поиск ренты» способен поглотить больше средств, чем впоследствии достанется победителю в борьбе за исключительное право.

За что бьемся?

Формами «приза» являются: субсидии, отсрочек платежей, налоговых льгот и льготных кредитов, государственных финансовых трансфертов, права на участие в номенклатурной приватизации и т.д.

Либеральная школа отмечает высокую коррупционную емкость при «изобилии природных ресурсов» и финальной концентрации политической и экономической власти в руках небольших групп лиц, которые для поддержания своего положения вынуждены тратить существенные ресурсы (нужно отметить, что либералов особенно пугает именно «трата существенных ресурсов», но не морально-этическая сторона или понятие справедливости – «it’s just the business, baby»).

Еще их пугает потенциальный протекционизм в отношении других отраслей национальной экономики (Фридрих Лист же отмечал позитив разумного применения протекционизма менее развитой экономикой в случае ее столкновения с более развитой).

Развивая идею «проклятия ресурсного изобилия» влияние ресурсов оценивается как негативное при плохих госинститутах (Ангола, Ирак, Нигерия); как позитивное - при хороших (Норвегия, Бруней, Бахрейн, ОАЭ, Кувейт). Но модель «условного проклятия» не объясняет, почему при хороших институтах в перечисленных странах ближнего Востока в последние четыре десятилетия в среднем наблюдался не рост, а снижение ВВП на душу населения. Но не в Норвегии. Может быть потому, что доминирующей нефтяной компанией там является государственная Statoil?

Парадоксы…

Сторонники либерализма утверждают, что государство может успешно развиваться только в условиях должного общественного контроля (и с ними нельзя не согласиться), но почему-то этот постулат не распространяется на государственные предприятия, по отношению к которым вводится только одна догма «об эффективном частном собственнике». Подобное мифотворчество расцветает, подпитываясь из миски, корм в которую подсыпает господствующий в мире финкапитал и чувство примитивного собственничества.

Кстати, развивая мысль либералов об «эффективном менеджере», вполне можно вспомнить и об отрицаемом ими Сталине, и если отбросить штамп о «кровавом диктаторе», то стоит начать говорить о потенциале «эффективного императора».

Кроме того, странно в современных экономических теориях и отношение к государственной собственности, которую изначально рассматривают, как «ничью» или практически бесконтрольно управляемую некой абстрактной бюрократией. Исходя из этого принимаются и решения о расформировании и приватизации госкорпораций к 2015 году - при этом экономический сектор правительства фактически расписывается в своей профнепригодности. Но почему же тогда сторонники либеральных теорий не рассматривают граждан страны, как миноритарных акционеров, права которых нужно отстаивать?

III. Социальные факторы

Либеральная теория утверждает, что ресурсозависимые страны априори сталкиваются со многими социальными проблемами. Одной из главных проблем является рост социального неравенства, проявлением которого является неравенство распределения доходов и повышение уровня бедности.

В отношении бедности существует единодушное мнение экономистов и политиков, что это зло, с которым необходимо бороться. А вот в отношении выравнивания распределения материальных благ столь единодушного мнения нет. Удивились? А либеральная школа считает, что неравенство в доходах «служит стимулом для экономической активности и является движущей силой развития экономики». Но исследования свидетельствуют - чем выше уровень неравенства распределения доходов (коэффициентом Джини - степенью отклонения фактического распределения доходов от идеально равномерного), тем ниже темпы экономического роста.

Неравенство распределения доходов является следствием неравенства возможностей; привилегированного права доступа к ресурсам; слияния крупного бизнеса и властных структур; высокого уровня межрегионального неравенства доходов. Все это вызывает социальную нестабильность, сепаратистские настроения и повышает угрозу распада государства.

В такой системе отношений происходит снижение качества социального капитала - уровня здоровья, обучения, возможности поиска работы, удовлетворенности жизнью, социального расслоения, коллективного прироста знаний и т.д. Так в результате высокой социальной напряженности Мексика, Колумбия, Нигерия и Южная Африка тратят на «социальную войну» больше средств, чем на оборону страны. Бразилия расходует 2% ВВП на вооруженные силы и 10,6% на полицейские операции - защиту богатых от отчаяния бедных.

В долгосрочной перспективе снижение качества социального капитала ведет к деградации всей экономики, поскольку возрастает доля малообразованного населения, не способного ни производить, ни даже потреблять высокотехнологичные товары, что делает проблематичным инновационный путь развития экономики.

Для компенсации неравномерности распределения доходов предлагается проведение эффективной государственной перераспределительной политики и меры, направленные на совершенствование кредитного рынка.

Перераспределительная политика (при несовершенном кредитном рынке) подразумевает повышенное обложение индивидуумов с высоким уровнем доходов и субсидирование из полученных средств малообеспеченных, предоставляя им дополнительные возможности. Примером является государственная образовательная политика, позволяющая устранить неравные возможности в получении образования. При совершенном кредитном рынке неравенство в распределении доходов устраняется доступностью производственных и образовательных кредитов. Потребности в государственном перераспределении в этом случае «не возникает».

Но сырьевые отрасли имеют высокий уровень рентабельности, который позволяет брать кредиты под высокие процентные ставки. Это ведет к общему росту процентных ставок и вытеснению инвестиций в других отраслях.

При неразвитых перерабатывающих отраслях сектор экономики, связанный с эксплуатацией природных ресурсов, становится основным потребителем капитала - валютные поступления от продажи ресурсов удовлетворяют потребности отрасли и финансовая система не развивается. В этих условиях не происходит трансформации сбережений населения в инвестиции, снижается объем инвестиций и экономический рост замедляется, что и наблюдается в современной России.

Наконец, сырьевая ориентация экономики чревата еще и тем, что значительно возрастает вероятность гражданских войн и внутренних вооруженных конфликтов. Так с завершением «холодной войны» в период с 1992 по 2001 гг. число гражданских войн в африканских государствах увеличилось на треть. Исследования причин эскалации числа вооруженных гражданских конфликтов показали, что ключевую роль при этом играют природные ресурсы, особенно нефть, золото, драгоценные камни, реже лес.

Экономисты установили, что для стран, обладающих одним или двумя основными ресурсами, используемыми в качестве главной статьи экспорта (например, нефть или какао), вероятность того, что они столкнутся с проблемой гражданской войны, в пять раз выше, чем для диверсифицированных экономик.

При этом во всех работах подчеркивается, что природные ресурсы никогда не являются единственной причиной вооруженных конфликтов, но их наличие существенно увеличивает риск возникновения конфликтов, они длятся дольше и их сложнее остановить.

Причиной становятся:

- низкие темпы экономического роста, высокий уровнем бедности и чрезмерн