Легендарные электроклавиши. Петр Зиновьев и синтезаторы EMS. Часть 1

"Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками и получения их. Нам известны неведомые вам гармонии, создаваемые четвертями тонов и ещё меньшими интервалами, и различные музыкальные инструменты, также вам не известные, и зачастую звучащие более приятно, чем любой из ваших; есть у нас колокола и колокольчики с самым приятным звуком. Слабый звук мы умеем делать сильным и густым, а густой - ослабленным или пронзительным; и можем заставить дрожать и тремолировать звук, который зарождается цельным. Мы воспроизводим все звуки речи и голоса всех птиц и зверей. Есть у нас приборы, которые, будучи приложены к уху, весьма улучшают слух. Есть также различные диковинные искусственные эхо, которые повторяют звук многократно и как бы отбрасывают его, или же повторяют его громче, чем он был издан, выше или ниже тоном; а то ещё заменяющие один звук другим. Нам известны также способы передавать звуки по трубам различных форм и на разные расстояния".

Фрэнсис Бэкон, "Новая Атлантида", 1624.

 

 

Описание родословной основателя фирмы EMS Питера (Петра) Зиновьева (Peter Zinovieff, 26.01.1933) может занять сотню страниц, а его семейная сага заслуживает труда более достойного, нежели сухое изложение фактов биографии одного из создателей первого европейского синтезатора. По меньшей мере - авантюрно-приключенческого романа, или историко-драматического сценария. Посудите сами.

Его дед по отцовской линии - Лев Александрович Зиновьев (1880—1958) — крупный промышленник и землевладелец, петергофский уездный предводитель дворянства, действительный статский советник, член IV Государственной думы от Санкт-Петербургской губернии (фракция октябристов), член Государственного Совета. В дни переворота Зиновьев сумел добиться освобождения медсестёр, работавших в госпитале Зимнего дворца; не принял власть большевиков, и увёз семью в Эстонию, а в начале 1920 года эмигрировал вместе с женой Ольгой Петровной (1883-1972), фрейлиной императрицы Александры Фёдоровны, и детьми в Англию.

Его старший сын Лев Львович Зиновьев (Leo Zinovieff, 1905—1951), отец Петра Зиновьева, получил инженерное образование, а в годы Второй мировой войны дослужился до звания майора в Корпусе королевской морской пехоты.

Незадолго до того, как его второй сын Кирилл подал документы о переходе в британское подданство, произошёл крупный скандал с так называемым "письмом Зиновьева". Дело обстояло так. За четыре дня до парламентских выборов (25 октября 1924 года), в газете Daily Mail было опубликовано послание, якобы написанное председателем исполкома Коминтерна Григорием Зиновьевым, адресованное ЦК компартии Великобритании. Письмо содержало призыв содействовать укреплению отношений с правительством большевиков и активизировать подрывную работу в армии и на флоте, готовить собственные кадры для грядущей гражданской войны, провозглашало курс на вооруженную борьбу с буржуазией. В письме предлагалось создавать ячейки "во всех войсковых частях, а также на фабриках, изготовливающих вооружение". В результате разразившегося скандала лейбористы проиграли выборы, первое в британской истории лейбористское правительство Рамсея Макдональда вынуждено было уйти в отставку, не было ратифицировано торговое соглашение, и англо-советские отношения остались на долгие годы испорченными. На протяжении многих десятилетий лейбористы не раз пытались выяснить происхождение письма, не сомневаясь, что оно - дело рук консервативной партии и симпатизировавшим тори спецслужб. В конце XX века по распоряжению Робина Кука, министра иностранных дел в правительстве Тони Блэра, историк министерства Джилл Беннетт провела расследование обстоятельств, связанных с "письмом Зиновьева". Для своей работы она получила доступ к секретным архивам КГБ/ОГПУ в Москве и архивам британской контрразведки в Лондоне, и в результате доказала, что письмо является фальшивкой, и было передано рижской резидентуре MI5 русским эмигрантом из Берлина, который зарабатывал деньги на создании подобных фальшивок. Кирилл Львович Зиновьев на фоне этого скандала принял решение называться по отчеству, и взял фамилию Фитцлайон (сын Льва). Кирилл Фитцлайон (Kyril FitzLyon, 1910) во время войны служил в военной разведке в Северной Африке, после 1945 года — в Министерстве обороны Великобритании, затем работал переводчиком, редактором, литературным критиком; его жена Сесилия обучилась в семье Зиновьевых русскому языку и вместе с Кириллом является автором переводов Чехова и Толстого на английский.

Бабушка Петра Зиновьева по материнской линии - княгиня Софья Алексеевна Долгорукая (в девичестве - графиня Бобринская, во втором браке - светлейшая княгиня Волконская, 12.12.1887 - 12.12.1949) в детстве играла с детьми Николая II, при дворе которого служили её родственники. Графский род Бобринских начался от Алексея Григорьевича Бобринского, внебрачного сына императрицы Екатерины II и её фаворита Григория Орлова, титул был присвоен его единоутробным братом, императором Павлом I, вскоре после восшествия того на престол.

 

 

Софья была дочерью дочь графа Алексея Александровича Бобринского (1852-1927) – сенатора, обер-гофмейстера, министра сельского хозяйства, председателя Императорской Археологической комиссии, и Надежды Александровны Половцевой (1865-1920). Получив медицинское образование в Женеве, Софья Алексеевна в период Балканских войн 1912—1913 годов добровольцем работала врачом-хирургом в госпиталях сербской армии. За работу в холерном лагере на сербско-болгарском фронте получила награду из рук короля Петра I (Карагеоргиевича). Софья была одной из первых в России женщин-автомобилисток и авиатрисс, состояла членом Императорского Российского Автомобильного Общества.

 

 

Была единственной женщиной среди 48 участников автопробега на приз Его Императорского Величества по маршруту Санкт-Петербург - Псков - Витебск - Могилёв - Киев - Гомель -  Рославль - Москва - Тверь - Новгород - Санкт-Петербург протяжённостью 3200 км, проходившего с 16 по 29 июня 1910 года, причём во время пробега сама управляла автомобилем Delaunay-Belleville 18 CV под стартовым номером 19. Только досадный случай на стоянке в Вышнем Волочке на последнем этапе перед финишем в Санкт-Петербурге, не позволил ей войти в зачётный состав (автомобиль одного из участников пробега случайно столкнулся с Delaunay и повредил его радиатор). В начале 1910-х годов Софья Алексеевна Долгорукая увлеклась авиацией. В 1912 году она прошла начальную лётную подготовку в Шартрской школе пилотов-авиаторов, а вернувшись в Россию, поступила в школу пилотов Императорского Российского Аэроклуба (ИВАК) и 5 апреля 1914 года получила удостоверение пилота № 234.

 

 

Её ходатайство о назначении в военную авиацию было отклонено, и тогда княгиня yшла на фронт сестрой милосердия в отряд Красного Креста имени Государственной Думы; сначала служила на фронте под Варшавой, затем в Персии в корпусе генерала Баратова, была награждена четырьмя медалями. В начале 1917 года её направили на переподготовку в Гатчину, а затем в  корпусной авиаотряд (26-й КАО). Распад армии лишил её возможности воспользоваться назначением. Первым мужем Софьи был князь Сергей Александрович Долгорукий (1872 - 1933), флигель-адъютант, полковник Конного лейб-гвардии полка, член Императорского Яхт-клуба и Императорского Российского Автомобильного Общества, с 1915 года - Свиты Его Императорского Величества генерал-майор, состоявший при Императрице Марии Фёдоровне, матери Императора Николая II. Долгоруковы и Долгорукие - русский княжеский род, происходящий от Святого князя Михаила Всеволодовича Черниговского. Его потомок в седьмом колене, князь Иван Андреевич Оболенский, прозванный Долгоруким, был родоначальником князей (шесть бояр, четыре окольничих, один фельдмаршал) Долгоруковых и Долгоруких. В генеалогических исследованиях часто возникала путаница с этими фамилиями: княгиня Софья Алексеевна почти всегда в письменных источниках ХХ века носила фамилию Долгорукая, но в некоторых публикациях она называлась Долгорукова. Вероятно, в 1913 или в 1914 году княгиня развелась со своим первым мужем, а уже при Советской власти, 12 ноября 1918 года в Петрограде она вторично вышла замуж - за князя Петра Петровича Волконского (1872-1957), дипломата, до 1914 года - первого секретаря посольства в Берлине. Некоторое время Софья Алексеевна жила в России, позже уехала в Англию. В 1921 году она нелегально возвратилась в страну, чтобы вызволить из тюрьмы своего мужа. К счастью, ей помог Максим Горький и другие люди со связями. Софья была везучей и очень сильной - пешком шла из Таллинна до Петрограда, замаскированная под учительницу. Жильё, - комнату в Доме художников, - ей предоставила её старинная подруга Анна Ахматова. В 1921 году Волконским удалось выехать в Эстонию, а оттуда – в Лондон и позже – в Париж. Софья пробовала устроиться гувернанткой и медсестрой, но не имела соответствующих документов. В 1926 году она сдала экзамены на право вождения автомобиля и стала водителем такси. Муж трудился бухгалтером и клерком, подрабатывая переводами, в 1927-1928 годах супруги нанялись гидами-переводчиками в казино барона Гинзберга в Дьеппе. С 1928 г. Софья работала секретарём у маркиза Ганея, написала книгу о Москве, изданную в том же году в Париже на русском языке. К несчастью, за время работы в армейских госпиталях, Софья Алексеевна пристрастилась к морфию, и эта пагубная зависимость позже, уже после войны, приведёт её к суициду. 

Её единственный ребёнок от первого брака София (Софка) Сергеевна Долгорукая (23.10.1907 – 26.02.1994), мать Петра Зиновьева, находилась вместе со своей бабушкой Ольгой Долгорукой при дворе Марии Фёдоровны в Киеве, когда пришло известие об отречении Николая II, и в апреле 1917 года вместе со свитой матери последнего российского царя переехала в Крым, под охрану, а фактически - под домашний арест.

 

 

 

Все имения в Крыму, в которых содержались Романовы и близкие к их семье люди, - "Ай-Тодор", "Чаир" и "Дюльбер" – по распоряжению Севастопольского ЦИК охранялись отрядом, состоявшим из матросов Черноморского флота и солдат Ялтинской дружины. В октябре 1917 года после прихода к власти большевиков, Севастопольский Совет назначил командиром охраны матроса Филиппа Задорожного, который в присутствии своих подчинённых был демонстративно груб к охраняемым аристократам, на деле симпатизируя им.

 

 

Возможно, на отношение Задорожного к пленникам повлияло то, что он лично знал зятя Марии Фёдоровны, хозяина "Дюльбера", великого князя Александра Михайловича, по Качинской школе авиации, в которой тот пользовался громадным авторитетом, и, по всей видимости, как и многие моряки Черноморского флота, относился к нему с большим уважением. Романовы, оказавшиеся в Крыму, некоторое время балансировали между жизнью и смертью, и только противоречия между Советами Ялты и Севастополя помогли им уцелеть. Однажды весенней ночью 1918 года в "Дюльбер" прибыл вооружённый отряд с намерением проникнуть в замок и выполнить постановление Ялтинского Совета о немедленном расстреле Романовых. Задорожный отказался пропустить отряд, пригрозив открыть пулемётный огонь, а вскоре, в конце апреля, стало известно о приходе немцев, которые по Брест-Литовскому договору начали оккупацию Крыма. Германский офицер, собиравшийся арестовать и повесить "главаря охраны" Задорожного, был крайне удивлён заступничеством за него великих князей. В первую неделю апреля 1919 года, когда красные опрокинули войска Деникина и вышли к Перекопу, и когда возникла реальная угроза их прорыва в Крым, вдовствующую императрицу посетил Чарльз Джонсон, капитан пришедшего из Константинополя британского линкора "Мальборо", и сообщил, что у него имеется распоряжение английского короля Георга V, мать которого, королева Александра, была родной сестрой Марии Фёдоровны, спасти её родственников в случае смертельной опасности. Предполагалось вывезти около дюжины человек, однако императрица категорически заявила, что покинет Крым лишь при условии, что все, кому угрожает опасность, тоже будут эвакуированы.

 

 

Так, 11 апреля 1919 года на борту "Мальборо" одиннадцатилетняя Софка Долгорукая вместе с большой группой аристократов и близких к ним людей была эвакуирована на Мальту, а затем – перевезена в Англию. Там Долгоруких приютил Альфред-Дуглас, 13-й герцог Гамильтон (тот самый, в поместье которого в мае 1941 года приземлился парашют Рудольфа Гесса), и Софка смогла получить образование в частной шотландской школе. В 1931 году она вышла замуж за Льва Зиновьева и в этом браке родила двух сыновей, в 1933 году - Петра и в 1935 – Иэна. Герцогиня Гамильтон привлекла Софку к работе в обществе охраны животных, и этой деятельности Софка отдавала намного больше времени и сил, нежели воспитанию своих детей.

 

 

 

Семья Зиновьевых терпеть не могла невестку за её левые взгляды, за то, что она даже не пыталась стать "хорошей женой", за слухи о её многочисленных романах, за то, что вскоре после родов она устроилась личным секретарём Лоуренса Оливье, оставив детей на попечение гувернанток. В 1937 году пара развелась, и Софка вышла замуж за Грея Скипуита (Grey d'Estoteville Townsend Skipwith, 23.03.1912-1942). Часто встречающаяся в русскоязычной сети информация о том, что Скипуит был пролетарием-коммунистом, не соответствует действительности: он был наследником баронетского титула, впрочем, верно то, что он всецело разделял левые убеждения Софки. Несмотря на то, что семья Скипуит была шокирована женитьбой Грея на иностранке и femme fatale, его брак был счастливым, в повторном замужестве ветренная Софка нашла "любовь всей жизни". Через год после рождения их сына, Патрика (Sir Patrick Alexander D'Estoteville Skipwith, 12thBt, 01.09.1938), разразилась Вторая мировая война, и Грей ушёл добровольцем сначала во флот, а затем в Королевские ВВС. В мае 1940 года Софка, оставив ребёнка на попечение няни, на военном транспорте пересекла Ла-Манш и приехала в Париж, с намерением вывезти мать с отчимом в Англию. Стремительное наступление вермахта спутало все планы, и за три дня до предполагаемого отъезда, Софка была арестована и помещена вместе с другими британскими подданными в бараки концлагеря в Безансоне. В июне 1941 года Общество Красного Креста добилось от оккупационной администрации перевода всех интернированных в Виттель, где Софка приобщилась к марксизму, который, как ей казалось, давал ответы на мучившие её проблемы неравенства и несправедливости общественного устройства.

В 1942 году лагерные власти сообщили ей, что её муж, Грей Скипуит, погиб во время бомбардировочного налёта британских ВВС на Дюссельдорф. Получив это известие, Софка на некоторое время словно потеряла рассудок, она отказалась от приёма пищи, мечтала о смерти и всякий раз впадала в истерику, заслышав авиационный гул очередного рейда; лишь забота товарищей по заточению помогла ей прийти в себя. Тем временем Виттель стал пересыльным пунктом для евреев, задержанных в Западной Европе, перед их отправкой в нацистские лагеря смерти. Софка приняла решение, используя папиросную бумагу из продуктовых наборов Красного Креста, сообщать их личные данные в Швейцарию; спустя много лет после войны выяснилось, что её усилия не пропали даром: ей удалось спасти от неминуемой смерти до полусотни человек (южноамериканские посольства предоставили им паспорта своих государств).

После репатриации в августе 1944 года, Софка Скипуит вступила в компартию (отделение Челси!!!) и открыла небольшую турфирму Progressive Tours, занимавшуюся организацией поездок в страны Восточной Европы и СССР. Фирма предлагала даже такую экзотику, как туры в Албанию, и когда однажды в тихую корнуолльскую деревушку (где Софка жила на пенсии вместе со своим последним партнёром Джеком Кингом) пришло письмо из этой страны, начальник почтового отделения был твёрдо уверен в том, что адресат письма – албанская королевская чета в изгнании. Софка опубликовала поваренную книгу "Ешьте по-русски", учебник грамматики русского языка для начинающих, цикл переводов, а в 1968 году закончила захватывающую повесть "Софка: автобиография принцессы", - украшенный мягким юмором и теплотой автопортрет, в котором ощущается сила характера, несгибаемая воля и энергия его героини. Уже посмертно, в марте 2001 года, Софка Скипуит была награждена премьер-министром Англии Гордоном Брауном медалью "За службу во имя человечности".

 

***

Имея предков со столь невероятными биографиями, совсем немудрено затеряться на их фоне, однако, как мы вскоре убедимся, в случае Питера Зиновьева это общее правило, по счастью, не сработало.

Британское общество чрезвычайно классово по своей природе, и важнейшей составляющей человека как члена социума является полученное им образование. Представители английского высшего сословия свято верят в то, что чем труднее учёба, чем сложнее жизнь школьника и чем больше денег нужно платить за его обучение, тем лучше образование. Питер Зиновьев обучался в частной школе-пансионе Gordonstoun/Гордонстаун (школа курируется лично принцем Чарльзом и его отцом, герцогом Эдинбургским), на севере Шотландии, всего в 50 милях от знаменитого озера Лох-Несс.

 

 

Британские платные школы ни в малейшей степени не склонны баловать своих учеников, правила поведения и общая обстановка в них весьма суровые. Учащиеся находятся под неусыпным контролем администрации – на двух школьников приходится один взрослый. Холодный душ, телесные наказания и поля для игры в регби призваны вырастить полноценного гражданина великой империи, даже несмотря на то, что империи как таковой уже нет. Гордонстаун стал, конечно, непростым испытанием, однако эту школу было за что полюбить - например, за занятия парусным спортом и альпинизмом.

   Закончив Гордонстаун, Питер поступил в Оксфордский Университет и превратился в "вечного студента", защитив при этом диссертацию в области геологии, и завалив весь дом образцами горных пород. Ещё в детстве Питер учился играть на фортепиано, и теперь он заинтересовался экспериментальной музыкой и даже собрал свой музыкальный коллектив Biscuit Tin (название произошло от металлических контейнеров для выпечки пирожного, в которые участники группы колотили, либо использовали в качестве погремушек). Сам Питер играл на пианино и записывал музыкальное творчество своего ансамбля на магнитофон Grundig, используя такие трюки, как замедление или увеличение скорости вращения бобин. 25 ноября 1960 года Питер женился на "невероятно красивой девушке Виктории, которая оказалась владелицей немыслимого состояния".

 

 

Богатство Виктории Эбер-Перси (Victoria Gala Heber-Percy, 28.02.1943) обеспечило начальный этап карьеры Питера. Ему был предложен пост преподавателя и исследователя за границей, однако мать Виктории не желала, чтобы её дочь покидала пределы Англии. Тогда он стал работать математиком в Министерстве авиации, в Лондоне. Свою работу там он называет одновременно увлекательной и отвратительной, ибо заключалась она в разработке различного рода сценариев вероятной ядерной войны. Несмотря на то, что сам Питер весьма скромно оценивает свои математические таланты, он, тем не менее, глубоко заинтересовался теорией случайных чисел. "Военные игры" продлились для Питера всего один год, ибо богатство Виктории превратило любую работу ради зарплаты в бессмысленное времяпрепровождение, тем более, что всё жалование Питера всё равно бесследно исчезало в тех налогах, которые оплачивали супруги. В этом браке у Зиновьевых родилось трое детей: Софка (Sofka Zinovieff, 10.11.1961), Лев (Leo Zinovieff, 03.03.1963) и Николас (Nicholas Zinovieff, 03.03.1966)

В 1958 году британская радиостанция BBC запустила новое подразделение — Radiophonic Workshop, руководителями которого стали Десмонд Бриско (Harry Desmond Briscoe, 21.06.1925 – 07.12.2006) и Дафна Орэм (Daphne Oram, 31.12.1925 – 05.01.2003). Основная задача, поставленная перед подразделением — создавать эффекты и джинглы для радиопередач. Причём, помимо уже известных инструментов на этой студии сотрудники придумывали новые способы звукоизвлечения. Музыка, которую сочиняли работники отдела, собиралась по большей части из звуков немузыкального происхождения. Они записывали на плёнку бутылочный звон, бульканье капель воды, грохот моторов, стук деревянной указки по металлическим абажурам ламп, запись при перепадах напряжения, запись механических и окружающих звуков, игра на ржавых струнах разбитого пианино. Плёнки затем резались, склеивались, наслаивались друг на друга; бобины с полученным материалом прокручивали то на повышенной, то на пониженной скорости; окончательный результат затем пропускали ещё через цепи эффектов. Довольно скоро из технической службы BBC Radiophonic Workshop превратилась в одну из главных экспериментальных музыкальных лабораторий мира.

 

 

 

                              Дафна Орэм

 

Год спустя Дафна организовала собственную студию, Oramics Studios for Electronic Composition, где продолжила работу над собственным изобретением под названием Oramics, представлявшим собой металлическую раму с размещёнными на ней десятью синхронизированными отрезками 35-мм киноплёнки. Композитор, изображая на эмульсии киноплёнки своего рода волноформу, при помощи фотоэлемента получал монофонический электронный сигнал, который можно было впоследствии комбинировать в многодорожечной записи. Именно Дафна Орэм научила Питера первым премудростям создания электронной музыки. Подобно Дональду Букле, Питер был неприятно поражён низкой эффективностью и трудоёмкостью процесса нарезания и склеивания отрезков магнитной ленты. Это подвигло его на сборку доисторической формы секвенсора (это устройство, схожее по своим функциям с магнитофоном, позволяет записывать и воспроизводить информацию в циклическом режиме, ускоряя и замедляя запись, а также перемещать ноты к ближайшим ритмическим долям) с использованием телефонного оборудования. Зиновьев: "Моя философия вначале заключалась в том, чтобы избавиться от необходимости резать магнитную ленту, ведь именно так делалась самая первая электронная музыка - плёнку резали и склеивали в нужном порядке с помощью клейкой ленты. Мне такая идея представлялась довольно ужасной, вот почему я разработал секвенсор". Однако собственные инженерные способности Зиновьева были ограничены, и этот крайне ненадёжный электромеханический аппарат никак не соответствовал его стремлениям. Вскоре он познакомился с техником Марком Доусоном (Mark Dowson), которому Питер заплатил вперёд за разработку чисто электронной версии такого секвенсора. Следующим прибором, который Марк собрал для Питера, стал генератор случайных чисел, основанный на излучении фосфоресцентного циферблата карманных часов. Знакомство с Доусоном оказалось исторически поворотным моментом, так как тот с детства дружил с Дэвидом Кокереллом: "О, да, мы с ним обсуждали вольты и амперы ещё тогда, когда под стол пешком ходили".

Ещё одним проводником в мир электронной музыки для Зиновьева стала "звезда" ВВС Radiophonic Workshop Делия Дербишир (Delia Ann Derbyshire, 05.05.1937 – 03.07.2001). В 1963 году телеканал BBC запустил самый популярный сериал за всю историю своего существования. Культовая научно-фантастическая сага Dr. Who/"Доктор Кто" длиной в несколько десятилетий — общее место для всего института британских сценаристов последних лет тридцати-сорока. Не менее популярной и узнаваемой, чем сам сериал, стала его заглавная музыкальная тема — мелодия, держащаяся на "джеймсбондовском" риффе. За аранжировку — футуристические ноты и аккорды, и несколько слоёв шумов и гулов, - отвечала Делия Дербишир.

 

 Тема звучала настолько блестяще, насколько и хотело руководство телеканала. На недоумённый вопрос автора музыки, кто это сочинил, девушка ответила: "В основном я". На такой ответ она имела право — без её участия музыка Рона Грейнера была бы похожей на мелодию из какого-нибудь вестерна. Вообще Дербишир и весь BBC Radiophonic Workshop отчётливо повлияли на общий вид британской электроники: все эти синтезаторные текстуры, нагромождения шорохов и щелчков — из бобинных архивов экспериментального подразделения BBC. В 1966-67 году Зиновьев, вместе с Дербишир и телекомпозитором Брайаном Ходжсоном (Brian Hodgson), основал организацию под названием "Unit Delta Plus", которая была призвана создавать и пропагандировать электронную музыку. Первые британские электронные концерты были организованы как раз Unit Delta Plus, их посещали в том числе Джон Леннон и Джордж Харрисон. На одном из таких фестивалей, Million Volt Light and Sound Rave, в январе 1967 года прозвучал неопубликованный 14-минутный экспериментальный коллаж The Beatles, Carnival of Light.

 

 

Он представлял собой несвязный набор звуков – от перегруженных гитарных аккордов до барабанной какофонии, сопровождаемой бульканьем в горле и воплями "Как дела?", кроме того, Джон Леннон почему-то постоянно выкрикивал слово "Barcelona" Неудивительно, что композиция пришлась не по вкусу Джорджу Мартину, да и все участники группы, за исключением её инициатора Пола Маккартни, не горели желанием повторить эксперимент.

Сам же Петр Зиновьев своё семейное состояние направил на создание огромной аналоговой студии, которая заняла немалую часть его дома в престижном районе Патни (Putney) на юге Лондона. Когда это занятие стало неподъёмным для одного человека, он пригласил на работу инженера Дэвида Кокерелла (Dave Cockerell, 1942) и программиста Питера Гроньо (Peter Grogno).

 

 

Они помогли Зиновьеву в создании обширной электронной системы, основанной на базе компьютеров, которая могла управлять аналоговыми (то есть, управляемыми напряжением электричества) модулями первых синтезаторов Зиновьева. Этой единой системе дали имя "MUSYS". Система очень походила на современные компьютерные студии - управление оборудованием и инструментами осуществлялось при помощи стандартной QWERTY-клавиатуры и чувствительной к касанию клавиатуры фортепианного типа.

   Если учесть, что Боб Муг в те годы только начинал исследования в области контролируемого напряжения, становится ясным, что технические идеи Зиновьева были поистине невероятны. Ведь в те времена абсолютное большинство человечества некое подобие компьютеров видело только в фантастических фильмах и сериалах типа "Star Trek". За двадцать лет до появления первых доступных по цене компьютеров, Зиновьев уже мог с помощью своей системы "MUSYS" сохранять и воспроизводить целые композиции, а также контролировать параметры звука. Его программное обеспечение даже было способно переводить готовую музыку в новые странные звуки и эффекты. И эти программы были записаны на длинные полосы перфорированной бумаги!

 

 

 

Дэвид Кокерелл обладает биографией, идеально подходящей для разработчика музыкальных синтезаторов. Будучи мальчишкой, он собирал в своей спальне простейшие радиоприёмники, не требующие даже источников питания; обучался игре на скрипке и фортепиано; тинэйджером играл на бас-гитаре в группе The Hot Cocoa, для которой попутно собирал усилители. Как и полагается, в один прекрасный момент он бросил учебу на философском факультете колледжа, чтобы устроиться на дневную работу техником в одно из учреждений Министерства здравоохранения и посещать вечерние курсы по электронной инженерии. Тогда же он понял, что его призвание заключается в создании электронных музыкальных устройств. Начав с небольшой коробочки, издававшей случайные звуки, он перешёл к ленточным эффектам эха и ринг-модуляторам. Почему именно к ринг-модуляторам? "Потому что я хотел добиться таких же звуков, как у дáлеков".

 

 

 

   Далеки появились задолго до Дарта Вейдера из "Звёздных войн". Эти похожие на больших перечниц существа, наполовину роботы, наполовину - инопланетяне, в начале шестидесятых приводили в трепет британских детишек, появляясь на экранах телевизоров в сериях Dr. Who. Далеки отличались явной манией величия. Попытайтесь представить себе съехавшего с катушек робота R2D2 - нечто неостановимое, разбрасывающее протуберанцы смертельно опасного излучения. Как только такой далек подкрадывался к какому-нибудь несчастному землянину, дабы превратить его в пыль, он начинал горланить довольным механизированным голосом: "Exterminate!/Подлежит уничтожению! Уничтожению!" В этот момент чёрно-белое телевизионное изображение превращалось в свой негатив, что означало неминуемую гибель жертвы далека. Далеки действительно наводили ужас на юных зрителей, девять из десяти британских детей и сейчас безошибочно опознают далеков на картинке — лучше, чем собственную королеву, и именно поэтому почти каждый английский школьник пытался сымитировать тембр их замечательных голосов.

Итак, Доусон свёл Зиновьева с Кокереллом, и вскоре Дэвид стал собирать электронные приборы для Питера. "Он - абсолютный гений. Когда мне приходила в голову очередная идея, я просто спрашивал его, почему бы нам это не сделать, и обычно уже на следующей неделе он говорил мне: "У меня есть кое-что, что ты можешь подключить к своему компьютеру и использовать". Можно ли представить себе более удачную комбинацию? С одной стороны - мечтатель с вполне конкретными целями и бездонным кошельком, с другой - чрезвычайно практичный техник, способный воплощать электронные мечты в реальность. Бывшие музыканты групп Hot Cocoa и Biscuit Tin были просто созданы друг для друга.

К их команде присоединился бывший конструктор радарного оборудования, ученик Дафны Орэм, авангардный композитор Тристрам Кэри (Tristram Ogilvie Cary, 14.05.1925 – 24.04.2008), который создавал электронную музыку для ТВ. Втроём они открыли в 1969 году новую фирму, которая получила название EMS (Electronic Music Studios Ltd).

 

 

 

 

 

Зиновьев: "Я работал с потрясающим инженером по имени Дэвид Кокерелл, который, вероятно, является лучшим электронным и музыкальным инженером всех времён. У него удивительный дар, или, возможно, у меня тоже есть удивительный дар осознать, чего именно я хочу, после чего я звонил ему, и он это осуществлял. Как бы это ни было сложно, он это делал. Затем, однажды он сказал мне, что существует только один способ установить контроль над многочисленными генераторами, усилителями, магнитофонами, которых было просто огромное количество. Он сказал, что единственный способ управлять ими - это приобретение компьютера. В те времена цифровые компьютеры уже использовались в промышленности, они контролировали производство. Именно этого хотели и мы, только применительно к музыке - организовывать звуки в определенном порядке." Единственное, что Кокерелл (и никакой другой инженер) не смог бы сделать силами одной довольно небольшой фирмы (каковой и была фирма EMS) - это цифровой компьютер, который был необходим для создания автоматического секвенсора, который управлял бы синтезатором. Так Зиновьев и его фирма EMS пришли к идее использовать компьютер так, как это стало обычным делом спустя двадцать лет, в музыке 80-х годов. Причём для музыкальных целей они использовали компьютеры, предназначенные для заводов. Ничего подобного никому в голову тогда не приходило. Дэвид Кокерелл рассказывает: "По идее, PDP8 был первым дешёвым компьютером, но дело в том, что он вовсе не был дешёвым. Он стоил тогда около 5 тысяч фунтов стерлингов. На такие деньги можно было купить дом". Для того чтобы приобрести компьютер (а всего в студии у Зиновьева было два 12-битных компьютера, размером с холодильник, выпущенных фирмой Digital Equipment Corporation (DEC) - PDP8/L, "Leo", с 6 кВ памяти и PDP8/S, "Sofka", с 12 кВ) Виктория продала свою роскошную свадебную диадему, украшенную жемчугом и бирюзой. Этот компьютер стал первым в мире, который находился в частном доме. 

   В те же времена состоялось знакомство Зиновьева и Джона Лорда, клавишника Deep Purple. Лорд рассказывал, что Зиновьев выглядел настоящим "чокнутым профессором" (в лучшем смысле этого понятия). "Я вошёл в его мастерскую, и там был он. Он что-то доказывал компьютеру и явно ожидал от компьютера ответной реплики".

В 1968 году Зиновьев и Кокерелл разработали контролируемый компьютером спектральный синтезатор, использовавший систему из 60 резонансных фильтров, которые анализировали и ресинтезировали звуки. В 1969 году содержание системы "MUSYS" стало слишком дорогим делом даже для такого обеспеченного человека, как Питер Зиновьев. Он решил продать её и опубликовал объявление в газете "The Times". На него отозвался некий Дон Бэнкс (Don Banks), который предложил...50 фунтов стерлингов. Судя по всему, здесь имело место недопонимание, Бэнксу не нужна была целая студия, он оказался композитором из Австралии. Зиновьев, Кокерелл и Кэри встретились с ним в пабе, завязалось знакомство, и Дон попросил сделать для него небольшой синтезатор, за 50 фунтов стерлингов. Вот тогда-то Зиновьев и Кокерелл и решили перепрофилировать свой бизнес, чтобы, наконец, начать зарабатывать, а не только вкладывать большие деньги.

Вскоре на свет появился новый синтезатор, VCS No.1. Это был собранный вручную довольно компактный рэковый звуковой модуль с двумя осцилляторами, одним фильтром и генератором огибающей.

 

 

Единственный экземпляр этого инструмента сегодня находится в коллекции Дона Бэнкса в Сиднее. Однако в те времена понятие "синтезатор" ассоциировалось, прежде всего, с огромными модульными системами Роберта Муга. Поэтому, резонно опасаясь, что потенциальные покупатели их не поймут, команда EMS сразу же приступила к разработке следующего синтезатора. Он также получился компактным, но чрезвычайно мощным и гибким в управлении. Синтезатор назвали Voltage Controlled Studio No. 3, или VCS 3 - именно под этим именем он стал известен во всём музыкальном мире, именно эта модель сегодня является культовой коллекционной и музыкальной ценностью.

 

 

Дата его рождения – ноябрь 1969 года, и, следовательно, VCS 3 является первым в мире компактным синтезатором, опередив американский Minimoog, выпущенным годом позже. Этот продукт фирмы EMS, возможно, намного существеннее изменил лик британской музыки, чем какой-либо другой синтезатор.

 

 

 

CURVED AIR Vivaldi (Darryl Way) 1970

 

Фрэнсис Монкман (Francis Monkman, 09.06.1949) был поклонником творчества композитора-минималиста Терри Райли, и в честь своей любимой композиции A Rainbow in Curved Air он и предложил назвать группу, которая стала одним из самых необычных, технически оснащённых и недооценённых в своё время коллективов прогрессивного рока. В своём творчестве музыканты соединили элементы хард-рока, классической музыки, психоделии, фолка, джаза и электроники. Монкман изучал музыку в Вестминстерской школе, позже - в Королевском музыкальном колледже, где получил премию Raymond Rusel Prize за виртуозную технику исполнения. По окончании колледжа он стал членом камерного оркестра Academy of St. Martin in the Fields. Однажды Монкман случайно разговорился в музыкальном магазине с парнем, который покупал что-то для своей скрипки: это был Дэррил Уэй, который присоединился к трио Монкмана. Оставалось только найти вокалиста. [ролик длинный, соло Монкмана на VCS 3 – с отметки 5:55]

Зиновьев разработал техническое задание и определил перечень требований к функционалу, Кэри придумал дизайн корпуса и написал очень подробную пользовательскую инструкцию, а Кокерелл создал всю электронную начинку. Помня о том, что синтезатор должен быть настолько дешёвым, насколько это возможно, Дэвид пересчитал схему фильтра, опубликованную Робертом Мугом в Electronics World, заменив в ней транзисторы, стоившие по 20 пенсов каждый, на двухпенсовые диоды. Кокерелл разработал собственные ринг-модулятор и осцилляторы. "Я потратил уйму времени (на осцилляторы), пытаясь добиться от них стабильной работы, и всё-таки, не могу сказать, что полностью преуспел. По правде сказать, они были ужасны…но, если вас не интересовали тональность и темперация, это не имело никакого значения".

 

 

 

В сравнении с исполинскими синтезаторами от Moog и других конкурентов, VCS 3 был просто крошечным. Вместо множества гнёзд для подключения кабелей, занимающих целые метры, VCS 3 предлагал совсем небольшую квадратную матрицу (16х16 контактов). Для маршрутизации электрических и аудио сигналов использовались крошечные булавки, соединяющие контакты матрицы. До тех пор, пока хотя бы одна булавка не вставлена, синтезатор не издаст ни единого звука. Допустим, необходимо соединить сигнал с первого осциллятора с первым каналом выхода. Сигналы с первого осциллятора находятся в третьем ряду матрицы, а контакт первого канала находится в колонке А, нужно просто воткнуть булавку в позицию А3.

 

 

 

Кокерелл рассказывает: "Нас было трое - Петр Зиновьев, я и Тристрам Кэри. Они оба были большими знатоками авангардной музыки, той, которую принято называть "серьёзной" музыкой. Поскольку подобная музыка, как правило, игнорирует тональность и ноты, они полагали, что особой необходимости в клавиатуре нет. Вначале VCS 3 не был клавишным инструментом и управлялся джойстиком. Возможность подключения клавиатуры мы доработали уже потом". Это была чувствительная к нажатию трёхоктавная монофоническая клавиатура DK1 (The Clicklewood, £150 – названа в честь района, где проживал Кокерелл и где располагалась его мастерская), встроенная в деревянный корпус, который мог крепиться к синтезатору.

 

 

 

CURVED AIR Propositions (Francis Monkman) 1970

 

Соню Кристину предложил ввести в группу Марк Ханау, позже ставший менеджером Curved Air. Она к этому времени уже имела за плечами опыт сценической работы в театре: исполняла роль Крисси в лондонской постановке Hair и имела широкий круг знакомых на британской прогрессив-сцене. 1 января 1970 года Соня Кристина получила официальное приглашение присоединиться к группе. У Кристины с Монкманом быстро сформировался авторский союз: в основном, она писала тексты к его композициям. Новое, характерное звучание Curved Air возникло мгновенно. Группа провела летом 1970 года успешные гастроли по Великобритании и поразила слушателей мощным звучанием, ансамблевой игрой всех музыкантов, достойным даже Pink Floyd световым шоу и "американским" голосом Сони Кристины. Они мгновенно подписали контракт с только что образованным лейблом Warner Bros, который почуял коммерческий потенциал группы и открыл счёт пластинкам альбомом Air Conditioning. Его дизайн был достаточно оригинален: впервые в рок-истории выпущен прозрачный конверт и диск из декоративного винила с изображением — то, что позднее стало называться иллюстрированной пластинкой (picture disc). При этом лейбл оказал участникам серьёзную финансовую поддержку и за свой счёт поселил всех в огромную квартиру, оформленную под океанский лайнер. Выходу альбома предшествовала мощная рекламная кампания, что дало английской музыкальной прессе повод поехидничать на тему "новой дешёвой сенсации", хотя Curved Air вызывали интерес к себе и без усилий рекламных агентов. [Соло Монкмана на VCS 3 – на отметке 3:22-4:41. Клавиатура DK1 лежит на верхней крышке Hohner Pianet]

 

 

 

По своей конструкции, VCS 3 - это модульный синтезатор, впрочем, в 60-е годы практически все синтезаторы были модульными. Инструмент состоял из двух частей. Это - сам блок синтезатора, который неформально называли "The Putney", по названию района, в котором жил Петр Зиновьев, а также два усилителя и два динамика, что превращало VCS 3 во вполне самодостаточный стерео-инструмент. Звук генерировался тремя осцилляторами, диапазон частот первых двух - от 1 Гц до 10 кГц. Первый осциллятор производил синусоиду и пилообразную формы волн. Второй - треугольные и пульсирующие волны. Для каждого типа волны была возможность индивидуально менять уровень громкости. Третий осциллятор генерировал такие же волны, как и второй, но его частотный диапазон лежал гораздо ниже - приблизительно от 0,025 Гц до 500 Гц. Отдельно расположен генератор шума, причём шум можно было изменять - от "красного" (низкочастотного) до "белого" и "синего" (высокочастотного). В других секциях находятся ринг-модулятор, который воздействует только на общий выходной сигнал, и фильтр среза частот и резонанса. Резонанс способен самовозбуждаться, когда выставлен на "максимум", превращаясь, таким образом, в самостоятельный источник звука, что в те времена не встречалось в других синтезаторах. В отличие от синтезаторов Роберта Муга, где изменение управляющего напряжения в 1 вольт соответствовало изменению тональности на 1 октаву, в EMS VCS 3 для двух первых осцилляторов это соотношение равнялось 0,64 вольт/октаву, для третьего – 0,52 вольт/октаву. В правой нижней части синтезаторного блока, над джойстиком, как символ принадлежности устройства к миру научной фантастики, был встроен амперметр, а к одному из выходов синтезатора можно было подключить осциллограф.

 

 

 

CURVED AIR Back Street Luv (Darryl Way/Sonja Kristina Linwood/Ian Eyre) 1971 #4 UK

 

Три первых альбома Curved Air, записанные при непосредственном участии Монкмана, навсегда обеспечили группе место в анналах прогрессивного рока. Curved Air провели в США в общей сложности три больших тура и некоторое время находились (по воспоминаниям Монкмана) на грани прорыва к большому успеху. Однако уже к началу работы над второй пластинкой в составе наметились творческие разногласия. Соня Кристина: "Фрэнсиса интересовали эксперименты с тональностями, естественная гармония звука. Другой его страстью был джемминг, настоящий "космический" джемминг. Дэррил этого не понимал. Он был сверхдисциплинированным перфекционистом, стремился к точности и изысканности. Фрэнсис — полная ему противоположность — жаждал играть то, что нисходило к нему из космоса…" "Мы с Дэррилом уважали вклад друг друга, но не соглашались практически ни в чём", - вспоминал Монкман. На этом втором альбоме присутствует самый успешный сингл в истории группы, а сам альбом был #11 в Великобритании. Монкман пишет: "К моменту начала работы над Phantasmagoria (третий альбом) группа напоминала неподъёмную гору, перед которой спасовал бы сам Сизиф… Помню момент, когда наш менеджер принялся перечислять все действия, которые нам следовало произвести - только ради того, чтобы свести концы с концами. Мы чувствовали себя выжженными дотла. И вот, в разгар всех этих кризисов, где же мы очутились? В "Фантасмагории"! Идея, вообще-то, была недурна, да и стихи Льюиса Кэрролла мне всегда нравились. Но недавно, прослушав альбом, я подумал: какая удивительно точная иллюстрация того бедственного положения, в котором мы оказались!" После этого группе, по словам Монкмана оставалось либо исчезнуть, либо "переосмыслить" себя, последовав примеру Fleetwood Mac. "Я рад, что мы не пошли по второму пути: по крайней мере, остались в истории как истинно андеграундный бэнд", - говорил он.

Впервые в практике синтезаторостроения для генератора огибающей было использовано название Trapezoid Generator вместо относительно устоявшихся обозначений Contour или Envelope. В сущности, "генератор трапециевидного сигнала" — вполне приемлемый термин, учитывая типичную форму огибающей. Но применительно к данному синтезатору такое обозначение было единственно правильным, поскольку его генератор огибающей производил трёхстадийный сигнал ASR (attack-sustain-release) именно в форме трапеции, без привычных "горбиков" фазы спада D (decay). Блок трапециевидного генератора в действительности представлял собой объединённую систему из генератора огибающей и управляемого усилителя, в большинстве синтезаторов они существовали раздельно. Кстати, этот блок имел, вероятно, первую в мире систему предварительного прослушивания патчей, хотя, конечно, в то время такими категориями никто не мыслил. За это отвечала кнопка Attack, нажатие которой подавало открывающий импульс на генератор огибающей, то есть порождало звук без использования клавиатуры.

 

 

 

HAWKWIND Silver Machine (Robert Calvert/Dave Brock) 1972 #3 UK


"Безжалостное звучание безграничного космоса…Его создатели - пилоты космического корабля по имени Земля, эксперты по астральным путешествиям, которым знакомы все пути в бездну… Но берегитесь: если вы летите с Hawkwind, обратного пути нет!" Термин space-rock впервые был использован в начале 70-х годов, чтобы описать обращение к космической тематике таких групп как Pink Floyd, Gong и Hawkwind. И если Pink Floyd и Gong на протяжении своей долгой творческой жизни неоднократно меняли жанрово-стилистические приоритеты, и на многих этапах арт-прог-роковые формы в их музыке преобладали над психоделико-космическими содержаниями, то Hawkwind по большому счёту никогда не изменяли своему эстетическому кредо и, совершенствуя собственный индивидуальный стиль, методично формировали канон нового музыкального жанра. Специфическая грув-моторика, множество абстрактно-текстурных синтезаторных эффектов, отстранённый вокал, - всё это впервые появилось и окрепло именно в опусах Hawkwind. Пик концертной деятельности для Hawkwind пришелся на 1972 год, когда они выступили в лондонском театре "Раундхаус". "Живой" лонгплей содержал их главный бестселлер и концертную "коронку" Silver Machine, очень сильно, вкупе с визуальным воплощением, звучавшую со сцены: электроника сочеталась со световыми эффектами и дополнялась ню-шоу танцовщицы Стаси Блэйк. Оценка их музыки колебалась в пределах от "настойчивых попыток расширить пределы научно-фантастического рока" до "неуклюжих усилий закамуфлировать собственную ограниченность с помощью световых вертушек и звукового вала", хотя в большинстве своём критики были безжалостны. Однако даже самые злобные их завистники вряд ли могли отрицать, что коллективная экстравагантность Hawkwind не была лишена некоторого очарования, и не восхититься тем, как долго они умудряются держаться в первой лиге британского рока. Во многом благодаря анархистскому, неортодоксальному подходу к творческому процессу Hawkwind вошли в историю как единственная из групп прогрессив-психоделик-рока, способствовавшая формированию панк-движения. Первоначально электронщиком группы был Дик Мик (Майкл Дэвис) со своим самодельным "аудиогенератором, собранным из деталей пылесоса", но после того, как он в мае 1971 года попал в аварию, его заменил Дел Деттмар (Del Dettmar, 20.04.1947), а когда Дик Мик в августе вернулся в группу, они составили синтезаторный тандем. Дик Мик привёл в группу своего друга Иэна Килмистера (Лемми), в прошлом – рабочего сцены у Хендрикса и The Nice, который, с одной стороны, неприятно поразил всех своей неуправляемостью, а с другой — оказал решающее влияние на развитие стиля группы: будучи в прошлом гитаристом, он играл на басу, как на ритм-гитаре, тем самым взвинчивая общий драйв. Перевод воспоминаний Лемми о том, как группа записывала свой знаменитый сингл, можно найти, например, в Wiki. 

VCS 3 был также снабжён пружинным ревербератором, контролируемым уровнем напряжения, и джойстиком. Джойстик Х-Y, позволявший управлять одновременно двумя параметрами звука, Кокерелл позаимствовал от игрушечной радио-модели. Пять первых экземпляров VCS 3 Кокерелл спаял лично, на всю фурнитуру и деревянные элементы корпуса были размещены заказы в небольших фирмах в окрестностях Лондона. Одна из таких фирм, Hilton Electronics из Уорхема, первоначально поставлявшая EMS трансформаторы, получила подряд на серийную сборку синтезаторов. Изначально планируемая цена 200£ выросла до 330£, хотя это всё равно было намного меньше, чем стоимость продукции американцев Moog и ARP.

 

 

 

Никто не знает точно, сколько было выпущено синтезаторов VCS 3, поскольку серийные номера, которые фирма присваивала инструментам, никогда не были последовательными. Считается, что всего их было произведено около 800 экземпляров. Причём многие из них не дожили до наших дней, так как в 80-е годы большинство музыкантов считало этот синтезатор отжившим, устаревшим и бесполезным хламом.

 

 

 

Из интервью Петра Зиновьева:

- Как получилось, что Вы связали свою жизнь с музыкой и компьютерами?

П.З Сначала я был геологом, но, знаете, трудно быть мужем богатой женщины и при этом оставаться геологом. Поскольку я с детства занимаюсь музыкой, и поскольку у меня были средства, чтобы вложить их в студию, я решил поэкспериментировать немного в этой области. Вскоре студия стала знаменита на весь мир.

- Кто из музыкантов воспользовался возможностями Вашей студии?

П.З. The Who, Pink Floyd, David Bowie, Kraftwerk, Deep Purple, Jean Michel Jarre, Brian Eno, King Crimson …

- Кто-то из них общался непосредственно лично с Вами?

П.З. Все, они все приходили ко мне. Однажды пришёл Пол Маккартни, и все мои секретарши упали в обморок, когда увидели его.

- Приходили ли люди из Kraftwerk?

П.З. Да, они много нашего оборудования купили. Брайан Ино тоже. Недавно он приобрёл наш старый синтезатор на интернет-аукционе еBay за 56 тысяч долларов. (Зиновьев путает: торги закончились на отметке £6 700, примерно $10 400)

 

 

 

ROXY MUSICVirginia Plain (Bryan Ferry) 1972 #4 UK


Дебютный альбом Roxy Music представлял собой коктейль из вокала Ферри в стиле 50-х, электронного саунда 70-х и ритмического рисунка 60-х. Как продолжение к их первому альбому, группа выпустила "Virginia Plain", классический сингл, на котором объединились кинематографические интересы Ферри, его любовь к сюрреалистическому искусству и водевильный абсурд глэм-рока. За синтезатором VCS 3 находился человек с самым длинным именем в рок-музыке и не менее длинным и впечатляющим послужным списком в роли электронщика, продюсера, композитора-экспериментатора. Брайан Ино (Brian Peter George St. John le Baptiste de la Salle Eno, 15.05.1948) вырос в сельской местности графства Саффолк рядом с авиабазой ВВС США. Благодаря этому соседству Брайан мог слушать музыку, которую ставили на радиоволне Американских вооруженных сил, и влюбился в мелодии раннего рок-н-ролла и doo wop. Учась в арт-школе, Брайан познакомился уже с более "серьёзной" музыкой современных академических и околоакадемических композиторов. Наряду с этим, арт-школа дала будущему музыканту мощный инструмент в виде теории концептуальной живописи и принципов организации "музыкальной скульптуры". Тогда, вдохновившись композицией минималиста Стива Райха It’s Gonna Rain, Брайан начал свои эксперименты с магнитофоном — своим "первым музыкальным инструментом", как он сам его нарёк. Первую известность Ино получил в составе одной из ключевых глэм-рок-групп — Roxy Music, где он играл на синтезаторах и выступал в роле звукорежиссёра. Но экстравагантные одеяния Ино — боа пастельных тонов, бархатные жилетки, изощренный макияж и прочая подобная атрибутика — стали несколько выводить из себя фронтмена группы, Брайана Ферри: тёзка явно перетягивал одеяло зрительского внимания на себя. В итоге, выпустив всего два альбома вместе с Ино, Roxy Music расстается с музыкантом, который, ничуть не смутившись, начинает сольную карьеру. Первый же сольный альбом Ино — No Pussyfooting — был записан с самим Робертом Фриппом из King Crimson. Для него Брайан Ино разработал собственную уникальную систему задержки воспроизведения пленки, окрестив её Frippertronics. Эта разработка позволила гитаре Фриппа производить зацикленные фрагменты с эффектом дилэя и по полной использовать студийные возможности — сама студия звукозаписи превратилась в музыкальный инструмент. Это был один из первых шагов в будущее продюсирования, ещё в 1973 году сделавший Ино одним из пионеров техники сэмплинга, без которой сегодня невозможно представить ни электронную танцевальную музыку, ни хип-хоп. 1975 год оказался в биографии Ино особо значимым: попав в аварию и будучи прикованным к постели в течение нескольких месяцев, музыкант фактически изобрёл музыку эмбиент. Брайан, почти полностью обездвиженный, лежал на больничной койке и не мог протянуть руку, чтобы включить приемник и заглушить раздражавший его шум грозы. И тут его озарило: а ведь музыка может быть такой же атмосферной, словно разлитой в пространстве и просто служить своеобразным предметом обстановки, как, скажем, цвет, свет. При этом она становится ненавязчивой, не нарушает естественного равновесия и не привлекает внимания. Мысли Ино всё ещё разделяют людей на два враждующих лагеря. По одну сторону те, кто полагает, что его научные идеи ведут к эмоциональной стерильности, по другую - те, кто открылся его концептуальной свежести, которую он принес консервативному миру. [минималистичное соло Ино – на отметке 2:11 – 2:32]

                                          

 

 

 

Продолжение следует.