— В нашей стране все еще сильна традиция гуманистической фотографии. Она была на подъеме в 1950–1960 годы, но потом мировая фотография стала разрастаться и усложняться, и сейчас мы каждый год имеем новые веяния в ее визуальном языке. Сегодняшнее наше поколение фотожурналистов живет практически вне мирового контекста, потому что единственное, что к нам привозят, — это как раз выставки World Press Photo. Мы смотрим на итоги конкурса и бесимся, потому что не понимаем, почему фотожурналистика перестала показывать мирно текущую жизнь, почему она безрадостна и не дает надежды. И еще — почему меняется само изображение и побеждают такие фотографии, как, например, снимки уличных сцен с экрана компьютера из программы Google Street View, как в прошлом году.
Но сейчас, мне кажется, все получилось как раз наоборот. WPP вернулся к более мирным темам; по крайней мере, если смотреть по количеству трупов — их стало меньше. И даже стихийные бедствия сняты более спокойно. Например, черно-белая серия Паоло Пеллегрина о последствиях цунами в Японии: очень статичные панорамные изображения, почти картины. Это притом что он работает в агентстве Magnum — в журналистике, на передовой. Но выбирает роль наблюдателя, аналитика.
Главный снимок года — отличный. Он вообще из какой-то полусказки. Первые комментарии, которые появились после публикации итогов: «Пьета!» Конечно, это Пьета. Фотограф знал, каким должен получиться снимок: в голове у него был исторический и культурный контекст, известный сюжет — Мадонна, оплакивающая Иисуса. Там есть этот жест — оберегающее объятие. Эта картинка могла бы быть умиротворяющей, но черный саван, как нависающая тень, делает ее настолько двойственной, что не знаешь, как ее воспринимать: то ли как угрозу, то ли как спасение. Понятно, что для кого-то этот снимок будет просто указанием на зону конфликта, для кого-то — указанием на смещение культурных и политических акцентов в сторону мусульманского мира. И в этом смысле это, конечно, журналистика. Но по тому, как выстроена фотография, к каким контекстам отсылает, это арт-фотография, работающая на стыке фотографии и живописи.
Фотография года — 2011: женщина обнимает ране- ного родственника во время протестов в Йемене. Снимок Самуэля Аранды
Вместе с тем возвращается чистая, даже скучная фотожурналистика, подход «я свидетель»: фотограф не выискивает какой-то концептуальный визуальный ход, а становится свидетелем события. Например, в категории «Повседневная жизнь» победила серия, описывающая жизнь пожилой пары, в которой женщина страдает от болезни Альцгеймера. Она снята в совершенно традиционной журналистской манере.
Мне было грустно, что в категории «События» победила серия из Ливии, но не триумфально прошедшая по всем мировым СМИ серия Юрия Козырева. Хотя именно его снимок победил в одиночных кадрах категории «Новости». Понятно, впрочем, почему победила та, другая серия — Реми Очлика: там был мертвый Каддафи.
Фотограф предъявил факт: он проник туда, куда другим не удалось, сделал важный для истории снимок, стал свидетелем. За это ему дали приз.
1-е место в категории «Спорт» (серии): 23-летний уличный боец Михаил Турканов лежит без сознания после поединка с 42-летним бухгалтером Александром Резе. Снимок Александра Тарана
Но есть и такие победители, как, например, Александр Гронский (третье место в категории «Повседневная жизнь») с пасторальными картинками отдыха москвичей на окраинах столицы: вообще эти картинки находятся на территории арт-фотографии, но объяснение — «жители окраин Москвы выходят на пустыри для единения с природой» — выталкивает нас в документалистику, которая исследует повседневную жизнь.
Еще один проект, который находится на границе арт-фотографии и документальной фотографии, — серия, посвященная сочинским ресторанным певцам. Она — часть большого документального исследовательского проекта Sochi Project и снята по законам арт-фотографии. Там нет новостного события, нет указания на трагедию, а есть небольшой повседневный сюжет, но через него можно многое понять о регионе, к которому сейчас приковано всеобщее внимание в связи с надвигающейся Олимпиадой. Sochi Project снимает Роб Хорнстра — молодой голландский фотограф, который вместе с писателем Арнольдом ван Брюггеном исследует территорию Сочи. Олимпиада — предлог, чтобы увидеть многогранность этой территории. Через такой маленький сюжет — ресторанных певцов — фотограф показывает сегодняшнее время. Поэтому серия была отмечена в конкурсе фотожурналистики: это наша жизнь. При этом фотографии не умилительные, а очень ироничные, в чем-то даже язвительные — у русских людей они могут вызвать резкую реакцию. Но на самом деле они не злобные, а очень честные. У российских авторов очень мало таких снимков — не злобных, но наблюдательных, открытых.
3-е место в категории «Повседневная жизнь» (серии): москвичи на окраинах столицы наслаждаются природой. Снимок Александра Гронского
Хорнстра — не единственный победитель-иностранец, сделавший свои фотографии на территории Восточной Европы. Кадр с проституткой из Кривого Рога (из проекта Брента Стиртона о СПИДе и наркотиках на Украине), серия из комнаты допросов в Днепродзержинске… Для меня как для куратора это болезненный момент: я не знаю, почему фотографы, живущие на Украине, в России — в общем, живущие здесь и сейчас, — не могут широко посмотреть на то, что происходит вокруг, не могут сформулировать темы, которые видят и приезжают снимать иностранцы.
С другой стороны, говорят, что иностранным фотографам легче проникнуть в труднодоступные зоны, имеющие отношение к «ранам» нашего общества. Если такие кадры, как приставленный к виску допрашиваемого пистолет, станет снимать русский фотограф, не будет ли он по закону соучастником преступления или, наоборот, свидетелем, от которого лучше бы избавиться? Но ведь сколько вокруг тем, которые нужно поднимать и ради которых совсем не обязательно рисковать жизнью или провоцировать других на жестокость перед камерой!
2-е место в категории «Люди в новостях» (одиночные кадры): арест протестующих в нью-йоркском Гарлеме. Снимок Томаша Лазара
Я не знаю — в случае серии в комнате допросов, которую снимал Дональд Вебер, — как там действовали милиционеры. Специально для него они это делали или нет. Но найти и проникнуть в такую двойственную ситуацию может и русский автор. Вопрос — зачем он туда пойдет. В портретах Вебера важна беззащитность человека перед обстоятельствами, внешним миром, жизнью в целом, а это вечная тема, не только журналистская. Мне кажется, для наших фотожурналистов, которые снимают для СМИ, важный момент — это скорость. Сделать и отдать в печать. Это диктует время, рынок СМИ. Но ведь фотограф может и должен оставить себе время и на то, чтобы подумать, в каком мире и в каком времени он живет. Вот когда он начинает думать как свидетель времени — с большой буквы, — тогда он становится Дональдом Вебером, Робом Хорнстрой, то есть фотографом, который взял на себя ответственность исследователя, а не только свидетеля. И не важно, на какой территории он при этом существует.
Комментарии
Чтобы никто не мешал.
Может я "очерствела", но мало тревожит то, что происходит в мире уже.