КОГДА ШУРИК БЫЛ ЭДИКОМ


КОГДА ШУРИК БЫЛ ЭДИКОМ
http://www.tvc.ru/Press.aspx?aid=cdb0bd4d-4a51-4751-a5a4-da4c899e3fbc
 
В календаре знаменательных дат 2012 года много событий, особое место среди них занимает 75-летие со дня рождения Александра Демьяненко.
 
«Операция «Ы», «Кавказская пленница», «Иван Васильевич меняет профессию» - эти  фильмы давно стали классикой, и хотя наша жизнь неузнаваемо изменилась, сегодняшние зрители также заразительно хохочут над приключениями Шурика, как это было почти полвека лет назад. 
Канал «ТВ Центр» подготовил  премьеру документального фильма  «Александр Демьяненко. Изношенное сердце».  Друзья и коллеги  вспоминают знаменитого «Шурика»,  чей яркий, эксцентричный талант засверкал всеми гранями  в комедиях Леонида Гайдая. Предлагаем читателям одно из последних интервью актера, которое он дал нашему корреспонденту.
 
… Казалось, совсем недавно мы с  Александром Демьяненко сидели в его небольшой  уютной кухне на улице Маяковского в Питере,  он заваривал кофе и рассказывал - о жизни, о кино, о смешном чудаке-интеллигенте по имени Шурик. Крутится пленка, и звучит его голос с металлическими нотками, известный миллионам зрителей.
 
 Сниматься было  весело…
 
— Александр Сергеевич, я знаю, что у вас сложное отношение к роли Шурика, вы как-то говорили, что она на долгие годы загнала вас в узкие рамки комедийного амплуа, тем не менее, это же был счастливый случай, не так ли?
— Бесспорно. Как ни парадоксально, и сейчас эти картины живые, пожалуй, они даже более живые, чем раньше. Хотя в то время снято было много разных картин.
— Почему, как вы думаете, Леонид Гайдай пригласил на эту роль именно вас? Как это случилось?
— Естественно, у него было широкое поле выбора. Почему он выбрал меня? Кто ж его знает, почему? Это был его выбор, гайдаевский. Он приехал в Ленинград, привез сценарий. Я его прочитал, понял, что это обречено на успех. Мы посидели с ним, немного поговорили. Он говорит: я тебя утверждаю. Вот и все дела. Сначала я вообще был не Шуриком, а Эдиком. Но после того, как меня утвердили на роль, персонаж переименовали. Так, видимо, Гайдаю было удобнее.
 
— О чем вы думаете, когда сегодня смотрите эти фильмы?
— О чем думаю? О том, что это было прекрасное время. Молодые, светлые годы. Сердце сильно билось в груди, в голове разные мысли роились. Съемки не имели ничего общего с трудной, серьезной работой. Все давалось легко, весело, просто, без какой-то надсады. В общем, какое-то курортное было ощущение.
— После «Шурика» у вас, наверное, от поклонниц отбоя не было?
— Нет, этот персонаж ведь не герой-любовник, он не вызывает такой специфической реакции.
 
— Создавая образ смешного и трогательного интеллигента-идеалиста, вы шли от себя, от своей человеческой сути?
— Конечно, от себя. Были какие-то предлагаемые обстоятельства, которые диктовали определенное поведение. Разумеется, у Шурика есть черты характера, которые мне не присущи. Или же я утрировал то, что у меня было: если уж наивность, то такая, знаете, солнечная.
— Эта роль принесла вам всенародную популярность, собственно в этом и состоит смысл и цель актерской профессии, не так ли?
— Я-то так не считаю, но если говорить объективно, то, что же это за актер, которого не знают? Хотя сам я отношусь к популярности как к издержкам нашей профессии.
 
— Не думаю, что вы сильно огорчились, когда вас начали узнавать на улице?
— Видите ли, после тех фильмов узнавание носило обвальный характер. И это меня действительно раздражало. Поверьте, очень тяжело, когда на тебя все время смотрят. Хотя есть тьма актеров, которые просто купаются в своей популярности и, наоборот, страдают, когда особого внимания нет. Все это очень индивидуально.
— Так же, как одни актеры обожают внимание прессы, другие наоборот.
— Да. Я, честно говоря, тоже не люблю давать интервью. Я просто ставлю себя на ваше место. А так я не вижу в таких беседах особого смысла,  суета это все. Если бы от этого что-то в нашей жизни менялось.
 
—  А вам бы хотелось конкретных результатов, практических действий? Почему бы в таком случае вам, по примеру других актеров,  не попробовать себя в политике?
— Нет, политика — это всегда обман, искренний он или неискренний, это уже другое дело. Мне кажется, там нельзя оставаться порядочным человеком. Симпатичных-то людей в политике нет. Увы, ни одного. Раньше были какие-то надежды, но потом и они прошли. Все вернулось к прежнему, только в гораздо худшем варианте. Честно говоря, иной раз и из дома не хочется носа показывать. Потом спохватываешься: жизнь проходит, надо где-то появиться. Появишься пару раз в театре - и все на этом. Кино сейчас почти совсем не стало. Работы в дубляже тоже очень мало - от случая к случаю... Несколько лет я работаю в Театре Комедии. Играю еще в «Приюте комедиантов» - есть у нас в Питере такой маленький театр на шестьдесят мест. Мы вдвоем с Зинаидой Шарко играем там пьесу о двух бомжах.
— Сейчас многие известные актеры подрабатывают рекламой. Вы не пробовали?
— Было как-то одно предложение. Вместе с Виролайнен нас снимали, потом расклеили афиши по всему городу. Но деньги были небольшие, поскольку все это оформлялось через Гильдию киноактеров, и львиную долю Гильдия забрала себе.
Синхронный дубляж и его последствия
 
— Расскажите о вашем детстве, о маме, папе...
— Мама у меня всю жизнь работала бухгалтером. А отец в свое время учился в том самом ГИТИСе, который много лет спустя окончил и я.
 
— Я и не знал, что вы продолжатель артистической династии…
— Вряд ли это можно назвать династией. Мой дед был железнодорожным рабочим, а отец начинал в «синеблузах», после ГИТИСа работал в Свердловском оперном театре, потом в консерватории, устраивал массовые гулянья и праздничные вечера на площадях и в парках культуры и отдыха. И был выдающимся мастером этого дела. Толпы народа безропотно исполняли все, что он им говорил, скажет — идут туда, скажет — идут обратно. Два притопа, три прихлопа — все легко, весело, озорно. У меня вот такой коммуникабельности напрочь нет, я в этом смысле в маму. Она была очень замкнутым человеком. Если уж говорить о делах семейных, то мои родители разошлись, когда я учился в первом классе.
— Мама запрещала вам встречаться с отцом?
— Да, но это же понятно... И, может быть, то, что мы виделись с отцом, как бы, тайком, придавало этим встречам особую яркость. Я любил отца.
 
— Откуда вы родом?
— Из Свердловска, то есть из Екатеринбурга, но учился в Москве и даже какое-то время работал в столице. А потом возникла стандартная ситуация: не было жилья, не было прописки, тут директор «Ленфильма» предложил квартиру. Так я оказался в Ленинграде. Это было в 1961 году.
— Вы в то время уже были женаты?
— Я состоял в первом браке. Со своей первой женой я познакомился в Свердловске, во дворце пионеров, где занимался в художественной самодеятельности. Прожили мы вместе довольно долго, шестнадцать лет, но неисповедимы пути Господни: наша семья распалась.
 
— Вы встретили другую женщину?
— Я встретил Людмилу. У нее это тоже не первый брак. К тому времени, правда, она уже была разведена, ее дочка училась в пятом классе.
— И вы ушли к ней?
— Да, я взял чемодан и ушел. Оставил жене квартиру и все остальное.
 
— А вы не пытались быть благоразумным, победить вспыхнувшее чувство?
— Понимаете, я полагаю, что с моей стороны было бы еще более преступно жить с уважаемым, но нелюбимым человеком. Нет, я не жалею ни о чем. Мы с Людмилой живем вместе уже много лет — дольше, чем я прожил в первом браке. У нас хорошая семья, мне все завидуют. Мы никогда не ссоримся. Сейчас все стали какие-то нервные — это же просто ужас! Вроде и хорошо друг к другу относятся, и любят друг друга, а все равно ругаются. Как можно так жить, не понимаю.
— А где вы познакомились с Людмилой Акимовной?
— На работе. Я занимался дубляжем, а она была ассистентом режиссера на «Ленфильме».
 
— Чем вы сумели ее увлечь? 
— Наверное, дубляж уж очень синхронный был. А если серьезно, то не знаю. Просто что-то екнуло, перевернулось в душе, и жизнь потекла в другую сторону.
— Вы легко нашли общий язык с ее дочкой?
— Своих детей у меня нет, и ее проблемы стали моими. Мы с матерью участвовали в ее делах на равных, особенно, когда она была помоложе. Сейчас-то она уже взрослый, самостоятельный человек, прекрасная актриса - Лика Неволина. Она играет в театре Льва Додина, который выступает чаще за границей, чем дома. В кино много снимается. У нее своя семья, они живут отдельно, но довольно часто приходят к нам в гости.
 
— Если бы я попросил вас назвать главное качество жены?
— Она - солнечная. Это, наверное, самое точное определение ее сути. Даже не светлая, что тоже сейчас довольно редко встретишь, а солнечная. Потому-то люди и тянутся к ней. Она интереснее и мужественнее меня. Во всех ситуациях, когда я падаю духом, она сохраняет спокойствие, оказывает мне очень большую поддержку.
 
Зрители удивляются, что Шурик  поседел
 
— Александр Сергеевич, а кто у вас в доме главный?
— Официально я, а фактически она. В магазины ходим на равных, я даже чаще - у меня свободного времени больше.
 
— В магазинах вас узнают?
— Узнают. Последнее время довольно часто спрашивают: «Почему это вы так долго не снимаетесь?» Или: «А постарели-то, Боже мой! Чего это вы седой-то такой?» Как будто не прошло тридцать лет. А иногда говорят и приятные вещи: «Ой, спасибо вам за те картины».
— Шурик, помнится, не умел обращаться с тестом, а вы?
— Не только я, но и Людмила не умеет.
 
— Чем занимаетесь на досуге?
— В основном читаю. Никаких особенных хобби, таких, чтобы можно было похвастаться, нет. Летом — на даче. Но я там не особенно стараюсь, хозяйства — две грядки, и все.
— А конструировать, как герой картины «Иван Васильевич меняет профессию», не доводилось?
— Нет, в этом я абсолютно бездарен, к сожалению.
 
— Но автомобиль-то, по крайней мере, освоили?
— Да, но знаю только руль, педали тормоза и газа, как переключать скорость. У меня старенькие «Жигули». Видимо, это последняя машина, потому что больше уже не купить - нет денег.
— Неужели у вас нет несколько тысяч долларов на новую машину?
— У меня и тысячи долларов нет.
 
— Представляю снисходительные усмешки деляг, разъезжающих в дорогих иномарках.
— Я другой человек. Я умею зарабатывать, а они наваривать — это большая разница.
— Давайте пофантазируем и представим, какие приключения ждали бы Шурика сегодня?
— Ну, сейчас ему, конечно, было бы чрезвычайно тяжело. Даже, если бы он стал каким-нибудь ведущим инженером, все равно это была бы, скорее всего, драматическая фигура. Потому что сегодняшняя жизнь требует от людей чрезвычайной изворотливости и других подобных качеств, которыми мой герой не располагал. Он не был проходимцем, не умел работать локтями, не имел хватки. Прямой, честный, порядочный — а сейчас какие это ценности? Даже если они и есть, то лежат в нижнем ящике стола, и никто о них и не вспоминает.
 
— Александр Сергеевич,  вам не кажется, что вы  достойны лучшей участи?
— Наверняка все так думают про себя. Я более чем уверен, что даже Олег Янковский, который по уровню благополучия для меня недосягаем, и тот посчитал бы, что он достоин лучшей участи. Но если философски к этому относиться, то понимаешь, что каждому - свое. Я не люблю никуда напрашиваться, пригласили - спасибо, с удовольствием, нет - значит нет. Конечно, эта позиция не самая лучшая, но через себя-то не перепрыгнешь. Да нет, чего жаловаться? Все, слава Богу! Четыре раза в месяц в одном театре сыграешь, два-три  — в другом. Это как-то заряжает. А потом есть семья, дом...
 
Досье.
 
Александр Сергеевич Демьяненко родился  в 1937 году в Свердловске. Окончив школу в 1954 году, стал студентом юридического факультета Свердловского университета. Но уже через год отправился в Москву, где поступил в ГИТИС.  В 1958 году состоялся его дебют в фильме Александра Алова и Владимира Наумова «Ветер». Еще через три года Александр сыграл одну из главных ролей в драме «Мир входящему». Картина удостоилась премии на венецианском фестивале. Далее были роли в фильмах «Взрослые дети» и «Карьера Димы Горина», «Сотрудник ЧК» и «Государственный преступник».  Но настоящий успех пришел к после фильмов Леонида Гайдая. Кроме того Александра называли королем  дубляжа. Он говорил за Донатаса Баниониса, Омара Шарифа, Жана-Поля Бельмондо, Уго Тоньяцци, Йона Войта и многих других.
 
Игорь Логвинов