Егор Гайдар

Смотреть фотогалерею "РГ"

Завтра Егору Тимуровичу Гайдару исполнилось бы 55 лет. Уже больше года его нет с нами. Но предложения и идеи Гайдара продолжают работать, оставаясь в арсенале власти.

Одна из них - повышение устойчивости пенсионной системы, рассказал в интервью "Российской газете" вице-премьер, министр финансов Алексей Кудрин.

Российская газета: Алексей Леонидович, кем для вас как для чиновника высокого ранга и просто для человека и гражданина был и остается Егор Гайдар?

Алексей Кудрин: Егор Тимурович был и остается одним из ведущих экономистов России. Еще в середине 1980-х годов, когда я был аспирантом, на меня очень серьезное влияние оказала серия его статей в журнале "Коммунист". Они были критичными в адрес административно-командной системы, в них предлагались новые пути и подходы. Гайдар тогда подтвердил и мои личные оценки. А позже, где-то в 1989 году мы с ним познакомились, когда я вошел в кружок московско-питерских экономистов.

Тогда все ждали перемен, думали, как по-новому перестраивать российскую экономику. Гайдар был одним из тех, кто проводил эту перестройку сначала в умах, а потом ему пришлось это делать уже в правительстве. И он как гражданин сделал очень много для того, чтобы состоялся переход от одной экономической системы к другой. Пока его роль в этом плане полностью не раскрыта и многим неизвестна. Но и после ухода из власти в ключевые моменты он помогал правительству, приезжал, советовал и повлиял на решение очень многих принципиальных вопросов в нашей стране. Это были положительные, очень знаковые решения. Когда-то об этом, наверное, станет известно больше.

РГ: Гайдара очень высоко ценят многие видные экономисты, политики. Но в сознании обычных граждан он все-таки часто воспринимается со знаком "минус". Когда этот знак сможет поменяться на плюс?

Кудрин: Мне трудно сказать, когда это произойдет. Большинство людей, конечно, не все знают, меньше знакомы с экономической теорией, полагают, что шоковая терапия - это его изобретение. Отсюда и такое отношение.

Но в той ситуации, в которой оказалась страна к приходу Гайдара во власть, других вариантов просто не было. Я тогда работал в комитете по экономическому развитию Питерского исполкома и помню то время. КПСС как управляющая структура была ликвидирована, СCCР распался, поставки из регионов, которые планировались в рамках Госплана, были прекращены. А деньги не работали. Питер практически сидел на голодном пайке. И чтобы прокормить пятимиллионный город с военной промышленностью, наукой, сферой культуры, мы ездили по регионам, меняли продукцию по бартеру. Условно говоря, надо было танки или космические телескопы поменять на картошку.

Я это все прошел на своем опыте. И дальше терпеть такое положение, жить на натуральном хозяйстве было невозможно. В тот момент существовало единственное решение - вернуть деньгам их роль. Либерализация цен сразу выставила "оценку" товарам и спросу на них. Но ни производители, ни потребители этих цен до конца не понимали, все еще очень долго барахтались в попытке найти новые соотношения цен и товаров. Думаю, у представителей Центрального банка тоже не всегда были ясные представления о денежной программе в рамках такой экономики. И поэтому цены взвились больше, чем все ожидали. Но и другого пути, повторю, не существовало. Для меня это очевидно. Тем не менее такой переход произошел достаточно быстро, хотя, конечно, и очень болезненно. И самое главное - без гражданской войны, хотя такая опасность существовала. Избежать ее удалось в большой степени благодаря Гайдару. Со временем, думаю, роль Егора Тимуровича откроется больше - и в плане самого анализа ситуации, и некоторых деталей принимаемых решений.

РГ: На "Гайдаровских чтениях" в конце прошлого года вы говорили об одной идее Егора Тимуровича, которую намерены воплотить в жизнь. Это создание большого фонда для финансирования пенсионной системы. И даже собирались этой весной подготовить предложения минфина.

Кудрин: Тогда я говорил о письме Гайдара, в котором он обратился ко мне лично как к главе минфина с предложением модифицировать Стабилизационный фонд. Гайдар последовательно на протяжении 2000-х годов писал об этом фонде в своих статьях. А потом, когда он был создан, предлагал новые варианты его организации.

Кстати, сегодня у Стабилизационного фонда, который оказался востребованным, много авторов. А когда шла дискуссия и мы с Гайдаром его отстаивали, не все хотели показывать свое авторство, особенно политики. У этого фонда много авторов и среди экономистов, и среди политиков. Что касается модификации Стабфонда, то Гайдар предлагал аккумулировать в нем еще и доходы от приватизации, чтобы подстраховать пенсионную систему. Он думал о стабильности ее доходов, которой мы до сих пор так и не достигли.

РГ: Зато повысили пенсии, поддержали пенсионеров.

Кудрин: Все это хорошо. Но мы должны думать, что будет через 3-5 и через 10 лет, насколько сможем повышать пенсии, поддерживать достойный уровень пенсионеров. Когда Гайдар говорил о дополнительных источниках фонда, он думал именно о достойной пенсии, принятой в цивилизованных странах. Чтобы люди, отработавшие всю жизнь, не перебивались на пенсию, которая составляет всего 25 процентов от прежних доходов. Как минимум, пенсия должна замещать 40 процентов их объема, а с учетом добровольного страхования - 70 процентов. И мои заботы об этом же.

Когда я говорю о повышении пенсионного возраста, то надо понимать, что речь идет о стабильности доходов пенсионеров, которых сегодня в России 40 миллионов. И мои предложения сразу улучшают их положение. Вот в чем дело. А тем, кому осталось 5-10 лет до пенсии, говорю: лучше поработать подольше, зато пенсия у вас будет больше. Гайдар об этом тоже думал. Его предложения о повышении доходов пенсионной системы за счет максимального использования доходов от нефти и приватизации очень интересны. Он оценил, что объем такого фонда должен быть не меньше 60 процентов ВВП. И чтобы он постоянно давал доход, обеспечивающий серьезную добавку к пенсиям. Мне эта идея кажется абсолютно правильной. Мы сейчас работаем над ней, будем ее обсуждать. Но сначала надо все просчитать. Пенсионная система - это очень сложные расчеты на многие годы, они зависят от групп пенсионеров, от их доходов, от формулы пенсионных начислений, от налогов. Все это надо собрать в общую математическую модель.

РГ: Когда планируете завершить работу?

Кудрин: Может быть, летом. Мы пытаемся ее синхронизировать со сроками работы минздравсоцразвития.

Экономист без страха и упрека

О "своем Гайдаре" "РГ" рассказал ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Владимир Мау.

Российская газета: Владимир Александрович, что из сделанного и написанного Гайдаром, на ваш взгляд, является главным?

Владимир Мау: В интеллектуальном плане это прежде всего широкий исторический контекст. В экономике вообще что-то новое бывает довольно редко. Гайдару, правда, пришлось решать радикально новые задачи вроде массовой приватизации, которой никогда в истории раньше не было.

Но большинство экономических проблем все-таки имеет свои прецеденты. И Гайдар всегда принимал решения, во-первых, в контексте того, что делалось в других странах в это же время. Во-вторых, он делал это в широком историческом контексте. Недаром главная книга Гайдара "Долгое время" посвящена нескольким тысячелетиям экономического развития. А в практической политике его всегда отличала способность быстро принимать решения и брать ответственность на себя. Это очень ценное качество. Потому что обычно принимать решения, особенно трудные, не хочется никому. А Егору Тимуровичу приходилось делать именно это.

РГ: Последние годы он не был членом правительства, занимался научной деятельностью. Но, как утверждают эксперты, власти пользовались его идеями. Какими?

Мау: Практически всеми. Если посмотреть на экономическое программотворчество за последние 20 лет, то единственной реализованной программой оказалась как раз программа правительства 1992 года, то есть программа Гайдара. Она, правда, была выполнена не за 3 - 4 года, как предполагалось, а за 8 лет. И в дальнейшем все правительства так или иначе опирались на разработки Гайдара и его института. Это касается проблем дерегулирования экономики, налоговой реформы, в том числе введения плоской шкалы подоходного налога, создания Стабфонда.

Гайдар первым обратил внимание, что для решения проблемы макроэкономической стабилизации при переходе к постиндустриальному обществу главным являются не конкретные отрасли, а развитие человеческого капитала. И особенно он подчеркивал роль образования, здравоохранения, пенсионной системы. Это перешло в приоритетные нацпроекты, долгосрочную стратегию правительства. Беспрецедентно, что в программе Грефа 2000 года впервые в отечественной истории акцент был сделан на социальной политике - она впервые стала первым разделом программы, хотя раньше всегда шел впереди макроэкономический или отраслевой разделы. Это было сделано под прямым влиянием Гайдара. С тех пор все правительственные программы начинаются с раздела о человеческом капитале.

РГ: Вы сопредседатель экспертной группы "Новая модель экономического роста", которая готовит предложения по доработке концепции социально-экономического развитию страны до 2020 года. Какие идеи Гайдара могут получить в них продолжение?

Мау: Мандат экспертной группы - готовить и аккумулировать разные предложения. Если они будут основаны полностью на идеях Гайдара, это неправильно, потому что задача состоит все-таки в концентрации разных точек зрения. Что же касается меня лично, то я буду исходить из необходимости обеспечения здоровой макроэкономики и сбалансированного бюджета.

Поэтому в дискуссии о том, позволителен ли для России бюджетный дефицит для стимулирования роста, я намерен придерживаться той точки зрения, что в нашей конкретной ситуации он непозволителен. Теоретически в некоторых странах такой маневр возможен, но в нашей ситуации и при нашей кредитной истории от него надо отказаться. Я, несомненно, буду настаивать на выводе конъюнктурных (незаработанных) денег из экономического пространства, на возвращении к политике Стабфонда и сбалансированного бюджета, непопадании денег, не связанных с производительностью труда, в экономику. И, конечно, на том, что приоритетом государственной политики должны являться не отрасли промышленности, а инвестиции в человека.

РГ: Какие главные вопросы пока не имеют ответа?

Мау: Мы не знаем, что такое современное здравоохранение, пенсионная система в постиндустриальном мире. Трудности развития этих секторов - и Гайдар первым обратил на это внимание - не в финансировании или недофинансировании. И кризис этих секторов не в том, что рухнула советская модель, а в том, что нет самого индустриального общества, для которого они были разработаны. Модель здравоохранения индустриального общества, когда лечатся только больные, не может быть использована постиндустриальным миром, когда лечатся все. Так же, как нынешняя пенсионная модель, разработанная для общества, где пенсионный возраст выше средней продолжительности жизни, неприменима в обществе, в котором продолжительность жизни выше пенсионного возраста. Это все серьезные структурные проблемы. И решать их надо до того, как мы подступимся к проблемам финансирования.

РГ: Те, кто хорошо знал Гайдара, говорят, что он был экономистом "без страха и упрека".

Мау: Это действительно так. Главной особенностью Гайдара был не только экономический интеллект и интеллект вообще, но и поразительная смелость. Не знаю, может, он от дедушки унаследовал такое бесстрашие. Но Гайдар никогда ничего не боялся - и в физическом смысле, и в интеллектуальном. На нем концентрировалась вся ответственность за принимаемые решения, непопулярные реформы. При этом Гайдара, что также является редким для политика качеством, не заботил собственный рейтинг.

А негативное отношение к Гайдару и его реформам - дело времени. На проходившем 16 - 18 марта Гайдаровском форуме выступал Лешек Бальцерович - архитектор польских экономических реформ, которого еще называют "польским Гайдаром". Он тоже был объектом всеобщей нелюбви в своей стране довольно долго, лет 20. Но сейчас Бальцерович входит в пятерку самых популярных людей Польши. Потому что то, что он делал раньше, дало свои плоды. Польша, например, оказалась единственной страной Евросоюза, где на фоне кризиса не снижался ВВП. Теперь общественность поняла реформы Бальцеровича. И оценила.