Интересная статейка

Недавно обнаружили занимательную статью о системе судебной психиатрии.

Публикуем дословно.

Карательная психиатрия (№ 34 (90) от 30 августа 2011 г. газета Ставропольский репортёр)

«Добрый день!

Хочется поделиться выводами, к которым я пришёл в результате столкновения с судебно-психиатрической системой Ставропольского края и России в целом. Эта история – сумма выводов, вытекающих из анализа положения вещей в данной области и историй людей, столкнувшихся с системой судебной психиатрии, с которыми я общался в течение последних четырёх лет. Это оценка той ситуации, которая сложилась уже достаточно давно в системе государственных экспертных учреждений, коими являются психиатрические больницы.

К каким же выводам я пришёл?

Судебно-психиатрический «корпоративчик»

В нашей стране царит практически абсолютная узковедомственная монополия судебно-психиатрической деятельности, декларирующая «корпоративный» подход в вопросах производства судебно-психиатрических экспертиз, выборе специалистов-психиатров, участвующих в процессе, сопровождаемая грубыми нарушениями норм процессуального законодательства. Всех примеров перечислять не буду, достаточно обратиться к публикациям Независимой психиатрической ассоциации, Ассоциации адвокатов России за права человека, где таких примеров можно найти огромное количество.

Причиной отсутствия информации в открытых источниках о подобных вопиющих нарушениях является закрытость судебно-психиатрической системы. Да и не всякий человек, столкнувшийся с произволом этой системы, решится рассказать об этом.

По сути, такое положение вещей полностью уничтожает принцип состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве. Равноправие сторон в состязательном процессе означает, что стороны должны располагать равными правами как для обоснования собственных доводов, так и для оспаривания доводов другой стороны. Преимущества для какой-либо одной стороны должны быть исключены.

Добросовестно написанная констатирующая часть судебно-психиатрических экспертных заключений часто соседствует с полным отсутствием целых разделов, предписанных инструкцией, указаниями и методическими рекомендациями ГНЦ им. В.П. Сербского (касающихся систематизации и квалификации полученных данных, обсуждения возможных альтернативных мнений), и – главное – обоснования сделанных выводов. Более того, эти выводы нередко находятся в грубом противоречии не только с констатирующей частью акта экспертизы, но и с научными положениями, разработанными в том же ГНЦ им. Сербского!

Шизофреником больше, шизофреником меньше

Подтверждением тому служит экспертная статистика, ежегодно публикуемая в аналитических обзорах ГНЦ им. В.П. Сербского, которая свидетельствует о существенных различиях в подходах экспертных комиссий к решению диагностических и экспертных вопросов. Доктор юридических наук, генерал-майор милиции в отставке Владимир Овчинский по этому поводу говорит следующее: «Поражают региональные различия в судебно-психиатрических заключениях. Например, в одних субъектах РФ среди всех испытуемых вменяемыми признаются 8-9 процентов, в других – до 75 процентов. Шизофрениками объявляются в одних регионах менее двух процентов обследуемых, в других – до 80 процентов» («Радио Свобода»).

Как неоднократно отмечали специалисты из Независимой ассоциации психиатров, легитимизация уничтожения состязательности судебно-психиатрической экспертизы, особое выделение судебно-психиатрической экспертизы из разряда всех других экспертиз, введение особой профессии «судебного психиатра-эксперта», полная монополизация этой службы привела к грубому снижению качества судебно-психиатрической экспертизы в виде посягательства на констатирующую описательную часть экспертизы. Это самое опасное из всего, что может произойти с экспертным заключением.

Вспомните Медкова

Описательная часть – базовая основа, на которой строится заключение. Некорректность описательной части акта открывает дорогу непротиворечивой подгонке данных под требуемый результат, исключая возможность полноценной критики. Мера грубого отклонения от общепринятых азбучных положений судебно-психиатрической экспертизы иной раз такова, что ни в коей мере не может быть связана с неграмотностью экспертов, а только с их недобросовестностью, с сознательным введением суда в заблуждение. Достаточно вспомнить скандальную историю Дмитрия Медкова и Ставропольской краевой психиатрической больницы №1, получившую в своё время широкую огласку. А таких историй о произволе в государственной судебно-психиатрической системе гуляет великое множество – и по Ставрополю, и по Интернету.

Коррупционная «ветвь»

Перед лицом разгула в наше время коррупционных искушений, административного давления, личной заинтересованности и т.п., совершенно недостаточно провозглашения в статьях закона независимости судебного психиатра-эксперта, если ничем реальным она не гарантирована.

Вот лишь несколько примеров применения судебной психиатрии в «карательных» целях, опубликованных в докладе Всероссийской антикоррупционной общественной приёмной в рамках Ассоциации адвокатов России за права человека от 26 августа 2010 года.

Из общего числа жалоб: с целью завладения чужим имуществом – 13 процентов, в социально-бытовых целях – 10 процентов, с целью отобрания детей – 6,6 процента.

Как справедливо заметил президент независимой психиатрической ассоциации Юрий Савенко, проблема не в самой психиатрии, а в коррупции, ставшей неотъемлемой частью этой системы.

Более того, директор Глобальной психиатрической инициативы (Нидерланды) Роберт ван Ворен высказался о судебно-психиатрической системе в России так: «Ни одна другая ветвь психиатрии не открыта для коррупции в такой мере, как судебная психиатрия… Все заинтересованные стороны (как преступники, так и те, кто устанавливает ложные диагнозы, и те, кто допускает, чтобы эта коррупция продолжалась) стремятся к тому, чтобы система оставалась неприкасаемой».

Кому выгодно?

Галина Соловьёва (сайт «Права и свободы человека в психиатрии») отмечает, что подобное положение вещей выгодно, прежде всего, правоохранительным органам.

Дискредитация граждан при помощи возбуждения надуманных уголовных дел ради получения повода для освидетельствования является излюбленной тактикой чиновников, интересы которых задевают активные представители общественности.

На фоне всего этого кажутся весьма сомнительными доводы относительно полезности государственного контроля за качеством выполнения судебно-экспертной деятельности и неприемлемости понятия «независимой судебной экспертизы».

Несмотря на то, что государственная монополия на судебно-экспертную деятельность была упразднена в 2001 году, после принятия федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности», пиетет перед государственной экспертизой до сих пор настолько велик, что независимо от весомости альтернативных доводов судьи обычно отдают предпочтение выводам государственной судебно-психиатрической экспертизы, а не их критикам. Такого рода неуязвимость для критики действует развращающе и разрушительно на профессиональный уровень судебных психиатров.

Полагаю, что изменения подобной негативной ситуации можно достичь только планомерной и достаточно длительной работой по совершенствованию судебной практики, в том числе путём привлечения независимых специалистов в данной области и обращения в Конституционный Суд РФ.

С уважением, Сергей Розанов

г. Ставрополь