Длинные волны

На днях я прочитал данные Национального бюро статистики Китая: в конце 2011-го года впервые в истории этой страны городское население там превысило сельское. В городах теперь живёт 690 млн. человек (на 21 млн. больше, чем годом ранее). На селе – 656,5 млн. чел. (на 14,5 меньше чем в конце 2010-го года ). В 1979-ом году доля сельского населения в Китае составляла 81%. Понадобилось 32 года, чтобы треть населения огромной страны переместилась в города. При этом доходы городского жителя втрое выше, чем сельского. По некоторым прогнозам, за последующие 20 лет в города переселится ещё 300–400 млн. человек. Тогда доля городского населения повысится где-то до 75–80%.

В России подобные процессы индустриализации происходили в 1921–1990 гг. где-то в первой половине 60-х гг. город превзошёл село по числу жителей, тогда как к концу гражданской войны в селе жило 80% населения: перемещение трети населения за 40 лет. Гигантские перемены. Сейчас они происходят в Индии.

Примерно в то же время, когда в Китае число горожан превысило число сельских жителей, в России прошли парламентские выборы, на которых большинство избирателей, на ¾ горожане, выразили свою волю жить в условиях демократии, предусматривающей сменяемость властей. Произошло это второй раз за последние 20 лет, хотя многие «мыслители» уже полагали, что народы России по своей ментальности традиционно склонны к подчинению и сакрализации власти. Как выяснилось, отнюдь!

Процессы, которым положили начало выборы 4 декабря, играют исключительно важную роль для нашей страны и не только для неё. Нам предстоят интересные, но непростые времена. Нужно, чтобы перемены носили мирный и конструктивный характер.

Чтобы лучше понимать что происходит, стоит оглянуться назад и подумать о том, какую роль переживаемые нами ныне события будут играть в судьбах нашей страны. Подозреваю, что и в Китае ещё через 15–20 лет будет происходить нечто подобное.

Тридцатилетний период индустриализации или двадцатилетний разрыв между рыночными реформами и новой волной демократизации – это «длинные волны». Пока они идут, кажется, что ничего изменить нельзя. Так казалось и в конце советского периода. Потом волна заканчивается и наступает время новых возможностей, выбора путей. Казалось, просто стечение обстоятельств, случайно меняющее ход вещей. Но на самом деле, видимо, есть какие-то связи, которые логически определяют динамику событий.

Наше развитие в ХХ веке и до сего дня я вижу так. Революция 1917-го года была обусловлена быстрыми социальными изменениями, нежеланием аристократии уступать позиции и ненужной России войной. В идейном отношении она отражала противостояние феодальной элиты и социалистических иллюзий, порождаемых успехами индустриализации и обещавшими победу плановой организации работы людей и машин над стихией рынка и капитализма. И это тогда, когда рыночная экономика исторически только начинала раскрывать свои потенции.

Карл Маркс, анализируя развитие современного ему капитализма, допустил грубую ошибку, восприняв трудности начала капитализма, его индустриальной стадии, как признаки его конца. Последователи Маркса в России из числа революционных радикалов захватили власть и принялись осуществлять его идеи в одной отдельно взятой, довольно отсталой стране. Ценой колоссальных жертв они выстроили первую в мире модель догоняющего развития, из которой был изгнан рынок и ставка делалась на централизованное планирование и мобилизационные методы.

Она держалась на массированной пропаганде, подавлении инакомыслия и вездесущей репрессивной системе. Органических источников развития в ней не было.

Продемонстрировав некоторые достижения, вызывавшие определенные надежды и подражания в развивающихся странах, эта модель с начала 60-х вступила в фазу нарастающего отставания и постепенной деградации, которая маскировалась совпавшим по времени открытием крупных нефтяных месторождений и ростом мировых цен на нефть, концом индустриальной стадии мирового развития. Когда цены на нефть упали во второй половине 80-х годов, крах этой модели стал неизбежен.

На смену ей естественно должна была прийти система современной рыночной экономики и либеральной демократии, которая за послевоенный период доказала свою эффективность в развитых странах Запада, Японии и ряде других стран Восточной Азии. Китай (с 1978 г.) и Индия (с 1991 г.) также встали на путь либерализации экономики, хотя эволюция политических систем в этих странах пошла разными путями.

В России узловой момент краха плановой экономики, перехода к экономике рыночной и демократии взамен тоталитарного режима в силу несовместимости этих политико-экономических систем был неизбежно связан с глубокой ломкой социально-экономических отношений, сменой институционального ядра, с тяжелым трансформационным кризисом. В этот период, охвативший 1990–1998 гг., задачи рыночных реформ превалировали; демократические же перемены уступали им по важности. Совместить и то, и другое не получалось, да и традиции разделения и сменяемости властей не успели закрепиться.

Экономическая свобода и слабость государства привели в этот период к резкому материальному и социальному расслоению, а с ним и к росту недовольства переменами со стороны большинства населения.

Тем не менее важнейший итог этого этапа развития новой России состоит в возникновении и формировании рыночной экономики. Под влиянием рыночной динамики спроса и предложения сложилась и новая структура российской экономики: стали подниматься конкурентоспособные звенья, тогда как менее конкурентоспособные приходили в упадок.

Это отражалось и на политических процессах, в них важную роль стали играть те группы, которые смогли захватить контроль над более ценными ресурсами при их приватизации. Криминализация, коррупция, социальный цинизм стали важными сторонами этой фазы развития – олигархического капитализма.

В таких случаях возникает желание найти виноватых, но я бы в первую очередь попытался бы понять, насколько эти явления были естественным следствием протекавших событий, в какой мере их вообще можно было избежать.

Демократия в это время, понятно, не процветала, а напротив, хирела, показывая свои теневые стороны, и всё более вызывала разочарование сред тех, кто возлагал на неё надежды с времён перестройки.

С 1999-го года началось восстановление экономики, опиравшееся поначалу на девальвации рубля, на активность бизнеса, почувствовавшего более благоприятные времена, а стало быть на рыночные реформы. С 2003-го года быстро стали расти цены на нефть, подешевели кредиты в связи со снижением ставок Федерального резерва США. В 1999–2008 гг. Россия переживала восстановительный рост, который привёл в 2008-ом к выходу на 108% ВВП 1990-го года и к удвоению показателей нижней точки кризиса. Доходы населения росли ещё быстрее, в том числе потому, что в 1990-ом году доля накопления была 35% ВВП, а к 2008-ому году она снизилась до 20% за счёт роста конечного потребления населения.

В 2002–2003 гг. олигархический капитализм сменился государственным: в конфликте между нефтяными компаниями и государством за контроль над растущими нефтяными доходами победило государство. Не то, чтобы упомянутые злокачественные процессы были устранены, просто частные «крыши» заместили государственными, прежде всего силовыми органами, получившими презумпцию безнаказанности как плату за лояльность. Журналист Леонид Никитинский назвал её ППМ – «презумпцией правоты мента». В этих условиях деловая активность всё более искусственно поддерживалась ростом цен на нефть и дешёвыми деньгами, идущими от бума, порождённым избытком ликвидности.

Такой, я бы сказал нездоровый рост, даже перегрев экономики, сопровождался свертыванием демократических институтов.

В 2005-ом году был принят ряд законов о партиях и избирательных процессах, мотивированный задачами обеспечения политической стабильности, которые одновременно создали условия для несменяемости определенной группы политической элиты, во всяком случае на время пребывания у власти первого лица. Бюрократия и определенная часть бизнеса, получившая привилегии в конкуренции за послушность и отзывчивость к идеям политических лидеров, стали лицом государственного капитализма.

Период процветания этой политико-экономической модели (рост цен на нефть, дешёвые деньги, власть бюрократии, особенно силовой) кончился с началом мирового кризиса 2008–2009 гг. Прежние источники роста экономики оказались исчерпаны. Ресурс поддержки населением правящего режима также подошёл к концу. Об этом определенно сказали итоги декабрьских выборов 2011-го года. Наступил момент, точенее непродолжительный период, когда будущее страны определится на долгий срок.

Напомню, что с 1992–93 гг. проблемы развития демократии, органически дополнявшей рыночную экономику, были отложены ради реформ по её созданию. Но то было временное противоречие между институтами, которые в принципе комплементарны, т.е. взаимно дополняют друг друга. Инновационная экономика, следующая стадия рыночной экономики, которая будет определять позиции стран в мире, зависит от спроса на инновации, формируемого конкуренцией. Она также решающим образом зависит от того, насколько правовая система (верховенство права) создаёт рамки, обеспечивающие здоровую конкуренцию. Для правовой системы исключительно важна политическая конкуренция, необходимая для недопущения монополии на власть той или иной элитной группы интересов. Всё это возможно только в условиях либеральной демократии. Подчеркну, это не демократия для либералов, это демократия для всех, кроме нацистов и иных экстремистов.

Так вот, к строительству такой демократии сейчас в России открываются возможности. Хочется сказать, необходимый этап с неизбежно позитивным результатом. Увы, это только шанс, который может быть упущен. Упустим – наша судьба незавидна.

Предстоящие президентские выборы пройдут очень скоро, и, полагаю, что наиболее вероятный новый президент не будет ярым сторонником демократических преобразований. Поэтому я бы предпочёл, чтобы основные шаги по демократизации либо были сделаны до нынешних президентских выборов, либо продолжились независимо от результатов этих выборов.

Я уже писал о своих предложениях:

1) Круглый стол, за которым были бы представлены все сторонники демократии как сторона в переговорах от их имени;

2) Переговоры представителей Круглого стола с правительством с целью выработки согласованных рекомендаций, прежде всего по изменению партийного и избирательного законодательства;

3) Взятие за основу предложений Дмитрия Медведева о политической реформе, для начала в части норм регистрации партий и отмены списков при выдвижении кандидатов в Думу и в законодательные собрания регионов, а также контроля за работой избирательных комиссий;

4) Принятие этих законов нынешним составом Думы на основе рекомендаций, согласованных с Круглым столом;

5) Проведение новых выборов в Думу на основе вновь принятого партийного и избирательного законодательства.

После этого новый состав Думы сможет обсуждать более широкий круг вопрос демократизации, опираясь на новую, более широкую структуру представительства в Думе различных политических сил.

Пока я удовлетворен тем, как развиваются события: Демократическое движение с широким представительством различных сил, Лига избирателей, какие-то пока невнятные шаги к встрече договаривающихся сторон, ну хотя бы в лице Дмитрия Быкова и Бориса Акунина, несмотря на его грузинскую этничность.

Я надеюсь на разум всех участников. Может быть, длинные волны вынесут?

До встречи!

http://www.liberal.ru/cat/42/55

выборы экономика демократия евгений ясин
256
4729
60