Случай из практики

Современная клиническая медицина к коей относится и психиатрия, как один из подразделов, основывается на следующих базовых принципах того или иного заболевания: клиника, этиология, патогенез. Коим присуще определенные закономерности. В отношении большинства психических заболеваний, к сожалению, не смотря на все современные исследования, до конца не удается установить этиологию. В этой связи большинство исследований в области психиатрии направлены на исследование патогенеза психических расстройств. К концу 20 -  началу 21 века накоплены достаточно значительные знания в отношении клиники и динамики психических расстройств при отсутствии чётких познаний в области их этипатогенеза. Согласно современным клиническим представлениям, психическое заболевание не возникает внезапно («вдруг»), а имеет определенные свои клинико-динамические закономерности, широко отраженные в медицинской литературе. В этой связи в рамках судебной психиатрии остро встает вопрос о ретроспективном анализе юридически значимых действий в том случае, если психическое расстройство было верифицировано после совершения юридически значимых действий. Следует отметить, что судебные психиатры, зачастую исповедуют принцип: все, что было диагностировано после юридически значимого периода либо не имеет ни какого к нему отношения, либо, в лучшем случае, имеет косвенное отношение. В подобных случаях судебные психиатры пренебрегают клинико-динамическими закономерностями возникновения и течения психического расстройства в угоду юридической составляющей своей профессией (раз нет документальных доказательств психического расстройства в юридически значимый период, значит на тот момент расстройства   не было).

В связи с выше изложенным хотим предложить следующий клинический случай.

В 2001 году гражданин N. совершает ряд юридически значимых действий как то: договор дарения, завещание, второе завещание на одно и то же имущество без отмены предыдущих юридических действий. В 2004 году у N. диагностируется тяжелая форма алкоголизма сопровождающаяся грубыми соматическими нарушениями: цирроз печени, алкогольная полинейропатия, алкогольная энцефалопатия 3ст., выраженное снижение толерантности к алкоголю; социальное снижение: потеря работы до пенсионного возраста, разрыв отношений с родственниками. В дальнейшем выше перечисленные психические и соматические расстройства послужили причиной смерти N. в 2007 году.

В рамках судебного процесса было вынесено постановление о назначении посмертной судебно-психиатрической экспертизы.

На рассмотрение экспертов были поставлены следующие вопросы: 1. Страдал ли N. каким – либо хроническим или временным психическим расстройством? 2. Если страдал, то каким именно? 3. Каким образом психическое расстройство могло повлиять на его возможность осознавать фактический характер своих действий и руководить ими?

Эксперты пришли к выводу о том, что N. вероятнее всего страдал нервно-психическим расстройством в виде хронического алкоголизма, однако на вопрос №3 эксперты не ответили, сославшись на недостаточность данных для постановки вывода, в связи с тем, что на момент совершения юридически значимых действий отсутствуют какие бы то ни было медицинские документы, раскрывающие его психическое состояние на тот период.

Возникает логический парадокс: диагноз, по мнению экспертов, возникает в тот момент, когда он был документально зафиксирован, при этом судебные психиатры попирают основы своей науки в отношении клинико-динамических и этиопатогенетических параметров психического расстройства. Применительно к данному случаю, мы видим, что к моменту верифицирования диагноза у N. обнаруживались все признаки 3ей наиболее тяжёлой стадии алкоголизма в виде: цирроза печени, алкогольной полинейропатии, алкогольная энцефалопатии 3ст., выраженного снижения толерантности к алкоголю; социальное снижение: потеря работы до пенсионного возраста, разрыв отношений с родственниками, однако судебные психиатры посчитали, что наличие 3ей стадии алкоголизма в 2004 году не имеет никакой корреляции с его состоянием в 2001 году, что фактически признает его психически здоровым и сделкоспособным.

Таким образом, следуя логике судебных психиатров, отсутствие медицинской документации равняется отсутствию психопатологической симптоматики.

В данном случае мы видим, что судебные психиатры полностью игнорируют клинико-динамические закономерности течения заболевания «алкоголизм», хотя обще принято, что алкоголизм – это хроническое психическое заболевания состоящие из  3х стадий (классификация А. А. Портнова, И. Н. Пятницкой 1973)

Мы приходим к выводу, что в данном примере судебные психиатры игнорируют базовые основы клинической психиатрии в угоду документальному формализму, т.е. игнорируют опыт судебной и клинической психиатрии, накопленный за последние 90 лет.

Мы считаем, что подобный подход дискредирует психиатрию как медицинскую науку сводя ее к области криминалистики, основывающейся на уликах и доказательствах, а не на клинико-психопатологическом подходе эксперта.