ИЛЛЮЗИЯ ТРЕТЬЕГО ПУТИ (№11 из цикла “Слушая Кургиняна”)

Лицом к лицу – лица не увидать,

Большое видится на расстоянии…

С.Есенин "Письмо женщине" 

О том, что сама идея, система и порядок распределения национального продукта, русских сил и ресурсов (нынче это модно и обтекаемо называется парадигмой),  давно и настойчиво требует своего кардинального изменения, вплоть до ревизии самых глубинных «неприкасаемых» конституционных основ, казалось бы, говорят сегодня практически все «умные» люди. Иначе то, куда направляется (или отсылается) этот продукт нынче, только ещё более усугубляет надвигающуюся катастрофу социально-экономического и политического краха России, уже в самой его неприкрытой форме. Вот уже бывшего кэгебиста Путина, взявшего на себя роль хранителя и защитника русской либеральной державности, теперь сравнивают с Николаем II, с его былой манаршьей харизматической беспомощностью, с царственным драматизмом  сопротивления собственному падению.   

Попытки найти некий «срединный» путь между социализмом и капитализмом (а по сути, есть только два взаимопроникающих и дополняющих друг друга, типа политико-экономической формы жизни общества, разве что в разных пропорциях) завели Россию и её ближайших геополитических соседей по бывшему СССР, в  национальный тупик. Таким образом, можно сказать, что Россия выбрала для себя совершенно нежизнеспособную, непропорциональную систему. И теперь, когда она загадочно потрескивает, готовая вот-вот лопнуть, под ударами извне и изнутри, испуганно наблюдающая за происходящим русская интеллигенция, пытается сообщить об этом тревожном явлении своему окружающему обществу. Но ей не верят. Точь-в-точь, как в рассказе Толстого, когда мальчику, несколько раз обманувшего сельчан, уже не поверили, и уже по-настоящему пришедшие волки убили все стадо.     

Но даже при всем этом, говорит она об этих угрозах, довольно странным языком, всё больше научно эстетствуя, резонерствуя, то самолюбуясь в экранах, то впадая в истерики. При этом, любовно отслеживая и собирая статистику русского регресса – чем не новый тип русского мазохизма, это же очень  интересно: как нас  разрушают!

Уже неслышны державники-солжениценцы (а как они лаяли, собираясь под каждым либеральным фонарем!), с их кликушеским завыванием „как нам обустроить Россию?!». А пресловутая сахаровская научно-техническая элита, обещавшая по его мнению, «автоматически» возродится в условиях „свободного русского рынка” и также «автоматически» по ходу возродить пострадавшее от коммунизма (как будто коммунизм уже был!) Русское Отечество так и не появилась. Интеллигенции, болеющей за державу не появилось, а появилась сытая, благополучно пресытившаяся публика, мнящая себя сливками русской культуры и цивилизации, т.с. в ряду других международных сливок.  

Всё «официальное» наукообразие «героев вчерашних дней» сахаровых и солженицыных, и построенные на нём перестроечные мечтания  о “великом возрождении” и обустройстве «матушек» и «неньок» канули в лету.  Всех накрыл один фешенебельный, глянцево-корпоратиный бардак, с плохо прикрытым политическим отхожим местом посреди русского двора, для быстрой утилизации слабоперевариваемого русского ГМО-патриотизма и замешанного на нём технического „политматериала» для русской политической кухни:  русских идей, русских людей, русских затей.

Но, кое-кто, в этих ушедших национально-революционных эстетизмах всё, же возродился. Воспрянул как птица-феникс.

Появился тот зверогламурный  класс, кто сумел выжить в полном драматизма и политической возни „всех социальных уровней”, эпохальном процессе русской капитализации-монетизации.  Этот процесс, по закону жанра, открытому не сегодня и даже не вчера(!), происходил с заведомой пошаговой драматургией: сначала советская тенизация экономики, затем такая же тёмная приватизация, а потом и глобализация – такая же скрытая и непонятная.

Мир частного капитала хочет быть однородным! И это справедливо.

В крови и отстреле друг друга, в скандалах и национальном позоре, в комплексах русской неполноценности, худо-бедно, но возродилась наша капиталистическая экономическая элита, которая обзавёлась персональными мегаструктурами и по праву бойцов, находящихся на заслуженном отдыхе, занялась более прибыльным делом, чем какими-то там хлопотами по возрождению и реабилитации, ремонту и реконструкции матушки России и неньки Украины. Она с азартом приступила к расфасовке ресурсодолларов, по своим структурам, обслуживающим глобальные потоки. Тех самых долларов, что остаются после трупного российского разложения, в чреве глобального частнокапиталистического удава.

Проблема в том, что даже в таком виде, очень удобном, зависимом и управляемом, эта российская элита, кому-то мешает. Как ни обижайся Кучма на Запад, за  диверсию против него, проведенную руками другого, уже украинского кэгебиста - Марчука, как доказывай он, что Гонгадзе – это просто подстава, а судьба его, как судьба доморощенного капиталистика, пусть и бормочущего что-то там про евроинтеграцию, как судьба всех национальных капиталистиков, бормочущих про евроинтеграцию,  предрешена.  Национальная буржуазия, на определенном этапе, мешала, и создавала конкуренцию для буржуазии глобальной, той самой, что давно с алчным интересом заглядывала в окна советского разрушающегося многонационального дома.  

Рано или поздно все национальные хозяйчики, постсоветские капиталистики, умудрившиеся «возродится» на руинах СССР, пошли  на глобальную раскурку: ничего личного, просто глобальный бизнес…

***

По классическому «закону выживаемости» на любом рынке, на рынке мировом абсолютно все вынуждены продавать абсолютно всё, вплоть до национальных суверенностей и интимностей, не только ресурсы, но и идеи. А также донорские органы. Рынок диктует. Продать можно не только нефть, но и политическое движение, тренд. Конечно, если перед этим его возглавить.   

Рыночный процесс доведён до автоматического совершенства и полного всеядства:  дело лишь в цене. Даже вопрос целесообразности политического существования России, напрямую связан только с экономическими выгодами метрополии запада и сегодняшних топ-главарей русского «тренда».

Рынок, в таком его виде, удобен, во всех отношениях – нет ничего лучше самодискредитирующего русскую элиту.  «Ну что вы хотите от нас, мы ведь все такие  негодяи!» - говорит хором и как-бы между строк русская элита, и не совсем понятно, это она так двусмысленно  между строк шутит или говорит горькую правду… Между строк?

Остальной же публике, которой не до шуток, менеджмент «хвостов виляющих собаками», легко впаривает готовый когнитив и онтологию, по остаточному принципу, наспех сконструированные смыслы  и схемообразы кризисного патриотизма, интеллектуальная жвачка для невнятно мычащей интеллигенствующей толпы.

Среди всего, что этой интеллигенцией говориться, можно выделить главное направление мысли,  главный критический тезис современной интеллигенции, который можно выразить одной универсальной фразой: «НУ,  РАЗВЕ  ТАК  МОЖНО!?»

«Разве так можно!»  говорит интеллигенция на долларизацию отечественной экономики, на экспорт инфляции и экономической неуправляемости… «Разве так можно!» говорит интеллигенция на ВИЧ фальсификации, на табачное и алкогольное удушье, на фармацевтические и абортарные технологии, на глобальное крышевание наркоторговли и торговли живыми людьми, на вакханалию судов и других органов, что всё вместе, покрываемое классическим русским чиновничьим беспределом, уносит в год в среднем… миллион русских жизней! 

«Разве так можно!» пищит русская энциклопедическая интеллигенция  на сеансах голивудского  фекального юмора, в окружении пивной молодёжи, усиленно изучающей модный английский, и  то только для того чтобы на нём… ругаться!

Разве так можно! - говорит русский когнитивный интеллигент и исступлённо жмёт на клавиатуру, набирая гневные интеллигентские тексты (как в принципе и этот в том числе) в Сети, на самом деле контролирующей все его движения, вплоть до... количества походов в туалет!

Во фразе «Разве так можно!» весь универсальный смысл нашей внутренней разрухи, весь пароксизм  современного обывательского мышления, живущего в своей потребительской нетрезвости и  фастфудной  инфантильности.

Ну кончено можно! Можно и нужно! А можно ещё и не так…

Сегодня набирает моду даже другой «продвинутый» интеллигентский вопрос: как долго это ещё может продолжаться? Хватит ли нам оставшихся игрушек?.. Хватит ли халявы и безнаказанности? Как долго природа общества и её законы будут терпеть этот массовый техногенный психоз и иррациональность, выдаваемые за гармонию?

Ведь на самом деле, целый народ, целая нация живет по роскошному принципу французского короля: после нас хоть потоп!

И тут же, устами своих интеллигентов, вопрошает: разве так можно?

А может пора славянскому обывателю ответить за его фастфудную сонливость, засорённость мозга и непроходимость мировоззренческого желудка.

Может пора уже и заплатить за безоговорочно  и полностью победившую  его национальную лень и скудоумие? Может олигофреническая вера в научно-технический прогресс, которого собственно уже и нет (имеется в виду для большинства верящих в него граждан) уступит наконец суровому закону реальной действительности?

***

И всё же. 

Сегодня любой, кто начинает откровенно говорить о русском феномене такого добровольного, такого мазохистско-глянцевого саморазрушения, да ещё в таком, в принципе, не новом для русской истории ключе (подобная классическая декультуризация, деиндустриализация, а также все остальные побочные явления «распродажи Родины» уже были в истории России, в том числе и в начале ХХ века), не боясь выглядеть при этом «антипозитивно», пусть даже алармистски, а в электоральном смысле так вообще непрезентабельно, уже сам по себе выглядит выдающимся человеком. Почти революционером. 

Так, собственно и возникает новая интеллигентская мода на революционность. Новый вид русского критицизма обуял интеллигенцию, смакующую нерадивость и преступность русской элиты, русского чиновника и силовых структур. Основной тезис «Ну разве так можно!?» подаётся с разными вариациями, страстью и эклектикой. И наукообразностью.  Это  вот «Ну разве так можно!», обставляемое терминами из либерально-перестроечных философских учебников - основная когнитивная находка русской интернетной интеллигенции, ловящей на эту приманку растерявшихся в своих дремучих патриотизмах обывателей, добропорядочных потребителей всяческих "правд".

Тут самое смешное то, что она, русская элита… действительно преступна и нерадива и в этом она является всего лишь слепком со всего русского общества, праздного, напыщенного и пресытившегося своим «экспортно-импортным» безделием. Преступно паразитарное положение элиты по отношению к народу,  как и народа по отношению к самому себе. Преступны их качество и количество. Преступны их политика и самодовольные, самоуспокоенные выражения интеллигентсвующих лиц, читающих доклады о регрессе или просто лгущих в эфире.

Преступна техницистская глупость одних и административная самовлюблённость других, искусственная народническая декларативность  третьих и западническое суеверие четвёртых.  Всё что попадает на экраны, любые крики о совести, рядом с сериальным искусством  и гламурными шоу, опошляется само по себе. Обезвреживается.

Нация, лишённая крупных встрясок, исторических уроков воспитания, тихо и спокойно деградировала в геополитическое стадо, которое расчётливые глобальные мясники, медленно гонят на убой. Они не спешат: ведь впереди долгие, долгие голодные времена.

Извечные геополитические соперники России, сквозь века (!) пронесли знание о классической русской ненависти ко всякой элите (в большей мере, судя по самим себе, и по своему же положению в своих же странах), поэтому с удовольствием помогают нам свою же элиту ненавидеть.  Организовывают эту ненависть, спонсируют её. Чем, понятное дело, ещё более разрушают, расслаивают, разобщают, и ослабляют русские потуги в её, всё больше декларативной, суверенности. 

Получается заколдованный круг: и смириться нельзя и борьба – всё одно и тоже, один и тот же ущерб Отечеству.

Это ли не рак?

Враги России, с удовольствием видят, как столетиями бьётся сдавленное в этом заколдованном кругу, как в силках, громадное геополитическое животное - Россия, а с нею и весь славянский мир и чем сильнее оно дергается, якобы пытаясь вырваться из хитрой петли, тем сильнее эта петля сжимает передавленное горло.

Все ждут. 

           Тут уж, какой геополитический организм первым сдохнет, либо охотник от голода, либо русский медведь в силках. Кто первый, тот и станет добычей, в кругу «друзей» мирового рынка…

Похоже, в конечном итоге, плохо будет обоим.

Историки знают, что судьба не раз ставила в такие безвыходные положения народы и их государства. Ничего нового в истории нет. Классический исторический капкан, куда стоит только раз попасть (или залезть из глупого любопытства), только раз предать завет праотцов, или дать соблазнить себя искусной приманкой, поддаться уговорам или по наивной глупости очутиться на железном пути у хода истории и… всё!  Бег по лабиринту, очень напоминающему бег по замкнутому кругу, или бег впереди поезда, этому народу просто гарантирован. 

Полноценное понимание этого, как понимание уровня и комплекса проблем всегда стоящих перед государством и народом – разгадка всех жёстких мер от Ивана Грозного до Сталина. Любой здравомыслящий и рациональный русский деятель объявляется извергом, так как малейшие его рациональные государственнические действия сразу создают большую геополитическую конкуренцию. В особенности для Запада.  Путин, вскормленный Западом, никак не тянет на русского диктатора. Наоборот, он очень удобен  для него, с ним, с «потешным» диктатором, окруженным «потешными» патриотами, можно будет расправиться, наконец, навсегда разрушая то, что жило и мешало остальным  до этого целое тысячелетие – Россию.     

Пусть Сталин, был тысячу раз диктатором, опиравшимся, не на оголтелых «мировых революционеров» или русских рыночных буржуа, а на «заинтересованное» в изменениях к лучшему большинство простого народа, и на канонизированный марксизм – современное по тем временам, социальное учение, рожденное кризисной Европой; сталинский тип политики, в любом случае, том или ином, на современном организационном уровне, успешно противостоял  глобальному поглощению России, противостоял угрозе, которому она была подвержена всегда, всю историю. Стало быть, сталинская политика, смогла РАЦИОНАЛЬНО противостоять посягательствам не только на экономическую самостоятельность России, но и на её культурную, духовную самобытность. А значит отстоять и политическую суверенность всего славянского мира.

Вот что не могут простить «чудесному» грузину - Джугашвили.

***

Для выхолащивания понимания исторической сути той эпохи, а значит и для оглупления наших диванных патриотов, очень важно сделать это самое понимание иррациональным, надуманным, метафизичным до абсурда. Т.с. заметафизить до неузнаваемости и неразличимости.

Как уже говорилось, нынешний новоиспечённый интеллигент-революционер, предчувствуя что-то такое неладное в будущем,  говорит о кризисе со своей колокольни, то есть, вещает, используя свой набор сословно-обывательских или профессионально-прикладных убеждений. И при этом каждый «революционер» норовит сказать от имени некоего целого, чаще всего от имени народа, в котором он себя, уж понятное дело, ставит в самый центр, абсолютно не имея представления о том, что же это такое, ЦЕЛОЕ.  Чем оно живёт, а тем более, какова его роль, как интеллигента в этом целом.

Судя по нынешним, лучшим образцам просветительских откровений, наиболее часто обсуждаемым и упоминаемым в СМИ, Интернете и коммерческом искусстве, народ живёт футурологией, помесью Тофлера с Соловьёвым, Смердякова с Обломовым, где жонглируя техницизмами понятий, терминологией различных укладов, волн, модернов и постмодернов, можно довести до философского экстаза не одну растерявшуюся в постфилософском урбанизме гражданскую душу. А уж целую массу таких душ так вообще повести за собой, в даль светлую, в новый технотронный рай.

А заодно… на всё тот же частнокапиталистический избирательный участок. 

Чем запредельней и заумней футуристические схемы возрожденческих интеллигентских «мозговых» революций, начинающих сегодня бурлить в кризисной России, судорожно ищущей выход своей истерической энергии, тем лучше. Тем в них больше модернизированной мистики, больше спекулятивного простора и вздора. Больше шансов, что на неё клюнет сходящая с ума  от безделия, безработная непроизводительная публика. Ну и естественно, в таких системах мировоззрений, больше универсальных возможностей для политического маневрирования и политической коммерции, больше политической продажности - самого утончённого, самого современного интеллигентского вида.

В политической футурологии, родиной которой является всё тот же европейский рынок прогрессивных социальных иллюзий, как важного информационного института западной метрополии, намного больше возможностей и задатков для политической торговли, чем у традиционно императивных социальных философиях её  окраин. 

Нам стоит понимать собственную историю САМИМ! Без корректуры и толкований извне, потому что без собственного понимания истинных действий наших русских политических деятелей, нам не понять ни себя, ни своей истории вообще. 

Однако мы продолжаем смотреть на себя и свою историю через западные микроскопы, сквозь евроцентристские очки западного позитивизма, теряя из виду главное, целое, большое, самобытное, что у нас есть.

Оно ведь лежит (и всегда лежало) как на ладони.

***

Многие помнят высказывание Сталина, что с развитием социализма классовая борьба будет только усиливаться. Советские интеллигенты после выворота Хрущева, мало задумывались тогда, а  сегодня не задумываются и вовсе, над смыслом  этих слов. Они были восприняты как дань революционизму, (опять же эстетически) то есть самым глупым образом не восприняты вообще. Марксизм (а Сталин, как и Ленин - убеждённые марксисты, развивавшие социализм на практике, как бы не пытались их отделить друг от друга в их политическом мировоззрении новые академики, библиотечные обществоведы) изучался интеллигенцией своеобразно, в основном штудировался как мантра, дающая «благодать с неба», карьерный рост и служебные должности. Не мудрено, что буржуазная демонизация Сталина, по природе своей тождественна его же мифологизации, так как сие – хорошая почва и удобрение для тотального недомыслия, в чем же смысл был «такого» использования марксизма. Иные и Сталина-то защищают,  его не читая и тем более не цитируя. Ну не странно ли? В каких исторических условиях действовал сей государственный деятель и его окружение, какие проблемы  стояли перед государствами на начало ХХ века, когда речь шла, прежде всего, о том, кто станет слабым звеном в построении глобальной цепи капитализма – мало кого волновал. Мало волнует и сейчас.

Но в чём, же смысл вышеупомянутого сталинского предвиденья? 

В том, что колоссальное развитие  производительных сил, материально-технической базы, материальных и духовных ценностей и благ, ставшее возможным благодаря новому, более прогрессивному типу общественного строя присущему социализму, то есть развитию всего того, что создавалось и было отстроено огромным трудом советского многонационального народа ДЛЯ СЕБЯ (внимание: для себя – не для кого-то!), по убеждению Сталина, усиливает естественные риски и стало быть, угрозы захвата или перераспределения. Усиливает угрозы дележа национального продукта  между узкими социальными группами, близкими к государственному управлению и распределению, исходя из своего административного положения в обществе, не говоря уже о вечных угрозах для русского государства извне.

Короче говоря, чем больше народное богатство и его независимость, тем больше соблазнов  и рисков всё это отнять и приватизировать под каким ни будь хорошо отпрапагандированным соусом.  Когда ничего нет, то и отнимать нечего. Но когда, ударными советскими темпами богатства выросли, к ним сразу могут захотеть «запитатся» каким либо способом, антисоциалистические элементы и институты. В том числе и глобальные.

Кто в конечно итоге способствует координации распределения? Ведь общество нуждается в этой отрасли общественного труда?

***

Если раньше, в эпоху феодализма, это присвоение и распределение происходило под «соусом» религиозным, то есть освящалось и корректировалось церковью. Церковь являлась институтом, информационно обслуживающим порядок и систему аграрного производства, развивало науки и уровень знаний. Правда, до определенных границ своей же политической доктрины. Новые формы хозяйствования и экономических связей, требовали модернизации церкви. Частично это и произошло, что выразилось в возникновении протестантизма в Западной Европе. Однако пытаясь сохранить свою духовно-информационную монополию, как залог монополии политической и экономической, церковь не пошла на социальную реформу, что собственно прямо вытекало из христианской доктрины равенства перед богом.

На это пошло начинающее обуржуазиваться государство. Оно пододвинуло церковь, от её монополии, но не стало подрывать её общую легитимность, так как теперь, само рассчитывало на информационную монополию.  Клерикализм, типичнейший инструмент для поддержания легитимности день ото дня, становящегося неэффективным государства. Подобное использование церкви и вызывало потом яростное возражение и критику философов материалистов XVIII века,  провозвестников будущих буржуазных революций, а вослед им и философов периода Маркса.

Ныне, в эпоху «развитого капитализма», это «обслуживание», «легитимация» происходит уже более утилитарно, то есть более совершенным, более модернизированным информационно-технологическим путём, а именно при помощи СМИ, взявшим на себя информационно-психологическую (рекламную) обработку масс, и заменяющей своими массмедийными ценностями масскульта и элитаризма, традиционные ценности, в том числе и этико-церковные. В экономической сфере, высокотехнологичность капитализма, выражена на кредитно-финансовом уровне. И то и другое, вышло на глобальный уровень своей, целостной и культурной жизни.

Все это вместе, правда с обязательной поддержкой, так называемой  плюралистической демократии, а по сути организацией идеологического хаоса, какофонии, где любая социально трезвая мысль в интересах иной социальной стороны (имеется в виду общества) тонет в псевдодемократической буржуазной многоголосице, эклектичных духоборчествах, патриотизмах разного сорта и т.д.  даёт вполне оправданный эффект. Эффект  стабильности изначально нестабильной Системы.

Что собственно  мы и видим.

Советский строй был вынужден на первых порах отказаться от услуг Церкви, так как она несла в себе ещё феодальный уклад, но это не помешало сталинским большевикам, впоследствии приобщить информационные державнические традиции русской церкви к информационно-духовной регуляции жизни советского общества.  

Хрущев, а точнее выдвинувшая и поддерживающая его партноменклатура,  полностью изменила подобный подход, полагая, что такое «деление» с русской Церковью, своей информационной властью, подорвет духовную а стало быть нравственную гегемонию партии.  Если Сталин приблизил церковь к управлению государством, то Хрущев, полностью её изолировал от государства, полагая, что церковная вера в сверхъестественное, помешает такой же религиозной вере, но уже в другое сверхъестественное - партийно-коммунистическое. Таким образом, была успешно осуществлена чисто троцкистская попытка поменить одну религию другой, причем с самыми что ни на есть, печальными последствиями для советской страны: она попросту лишилась своей органической и естественной информационной традиции, которой социализм, в своих базовых ценностях нисколько не противоречил, а наоборот соответствовал на новом, более прогрессивном и модернизированном уровне.

***         

Риски по Сталину для социализма, растут, не только снаружи  страны, так и внутри. Возможно, защитой от них, оружием в борьбе с этими угрозами можно назвать общинную дисциплину, политическую самостоятельность масс, социалистическую законность, человеческую порядочность, христианскую добродетель (перефразированную не на клерикальный лад, а на социально-этический),  народное творчество, общечеловеческие ценности и т.д., одним словом, можно назвать это как угодно, вплоть до идеалов коммунизма, суть от этого не изменится.  Так или иначе, но необходимость информационно поддерживать указанные традиции, как макро и микросистемы государства и общества налицо.    

Может быть, для кого-то, кто соблюдение подобных условий назовет идеализмом в виду извечного человеческого эгоизма, это покажется наивным. Но тогда, в условиях угрозы бытию целой политической нации, великой  Русской нации, подобные вещи не казались пустым словом, а человек, индивидуум осознанно (!) подчинялся общезначимым культурным канонам и ценностям. То есть, нормой его поведения и мышления было обязательная причастность к общему, а не индивидуалистическая самость, на которой могут благополучно приживаться только эгоистические психологические концепции, экзистенциальные философии и мазохистская футурология, как сегодня.

В чём заключаются эти риски? Это значит, что индивидуумы в соответствующих социально-административных (или научно-управленческих) группах, обладая информацией и административным ресурсом, (как благом, доступным большинству только опосредованно, то есть через созданные ими институты государства, причём в большей степени, чем на это может рассчитывать основная масса трудящегося народа, естественным образом занятая и отвлечённая  практическим трудом в народном хозяйстве), могут инстинктивно складываться в группы по материальным интересам. То есть завладению национальными благами в отдельно живущих группах, объединённых одними корпоративно-имущественными интересами. Казалось бы, то может быть материалистичней такого понимания?

Но не тут-то было. Дальше партийных хрущевских норм, Марксизм не употреблялся. Восхвалялась и выпячивалась не контролирующая функция Марксизма, а набившая оскомину - революционная, которая к тому времени, превратилась и заболталась до своей полной противоположности, до псевдореволюционности.  

Но ведь создание таких групп (по имущественным интересам) естественно и природно. Однако цели и интересы отдельной социальной группы не всегда могут совпадать с целями и интересами всего социального государства, всего народа. Это очевидно. Основной задачей политического управления, в таком случае, является правильное и умелое управление естественными интересами этих групп, во имя целого, что не исключает и категорических мер, к примеру, устранения той или иной группы, если её интересы ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННЫ для всей системы. 

Таким образом, является противоестественным для целого общественно-политического организма, коим является социалистическое государство, создание не легитимных артелей, предприятий, или отдельных кустарей (которые в Сталинскую эпоху, играли собственную роль в экономической самостоятельности страны) а создание групп, по аккумуляции и распределению средств мимо социального государства, живущего за его счёт и за счет граждан этого государства, в той или иной форме.

Если современные явные и тайные либералы воспевают индивидуалистические инстинкты, и то, только лишь потому, что согласно своего, сегодняшнего социально-материального  положения они могут эти инстинкты реализовать, то социально-общественные инстинкты массы народа – те самые, на которых собственно любое  государство и образовывается,  эти инстинкты реализовать становится не в состоянии.  То есть любое социально ориентированное государство, должно энергично подавлять деструктивно проявляющиеся инстинкты отдельных групп. Или пытаться, во всяком случае.

Кровавую борьбу классов в капиталистическом обществе, социализм призван переводить в иную, культурно-цивилизованную плоскость, борьбу с деструктивными для общества инстинктами.

Таким образом, классовая борьба не исчезает, она приобретает иное, высшее качество, что  само по себе, более похоже на предполагаемое и всеми ожидаемое, культурное развитие человека на этой земле ВООБЩЕ! Это более похоже на прогресс, чем другое «культурное» развитие - реанимированние животных инстинктов, но, якобы, с цивилизованным социально-рыночным оформлением, где девиз «побеждает лучший» на самом деле превращается в «объегорь ближнего»! Как хочешь, но только объегорь! 

Повторим, что суть классовой борьбы, от перехода её из борьбы имущественных классов,  в борьбу политических  инстинктов, от этого не меняется, она приобретает иное, более глубокое информационно-практическое значение. Можно даже сказать иное цивилизационное  значение.   

***

Собственно борьба за жизнь, как для отдельного человека, так и для групп людей и всего общества, это есть борьба за право собственности над вещами, которые эту жизнь обеспечивают, то есть делают её возможной как таковую. Приватизация, либо исторически растянутая, как это было и происходит постоянно в истории Европы, либо зигзагообразная, одномоментная, как в случае, произошедшим с экономиками и собственностью стран бывшего СССР, это и есть кульминационный акт борьбы за жизненные интересы общественных групп, образовавших, в конечном итоге имущественные классы и стратифицировавших соответственно всё общество.

Таким образом, проще говоря, растущее богатство страны (принадлежащее народу), невероятно усиливало соблазн его захвата, причем вместе с государством, где государство, из инструмента обеспечения власти большинства народа, (подчинение власти инстинкту большинства)   превратилось в классический инструмент обеспечения власти меньшинства, в инструмент распределения и защиты частнокапиталистической собственности.

Это классика, циклического развития общества.

Сползание и крен в частнокапиталистические отношения, в молодом советском государстве, под различными трендами левого и правого уклонизма, социального релятивизма, и прочих других «измах», присутствовал всегда и повсеместно. И тут дело не в несовершенстве человека (любой человек обладает известной долей инстинктивности своего поведения), а в стихийности человеческого эгоизма, в его естественной природности, в неравномерности культурного и социального развития человека, в стихийном инстинкте, с которым, как с любой природной стихией  надо считаться. То есть надо уметь им управлять, как на личностном индивидуальном уровне человека, так и на общественном. Существует извечная задача общества окультуривать инстинкт, канализировать его, направлять в созидательное и полезное для всего общества русло. Воспитывать и облагораживать. 

Не в том ли суть, допустим, современной атомной энергетики, направляющей чудовищную по силе энергию во благо? Неужели с другими стихиями должно быть иначе?

И может  ли этот стихийный эгоизм, благодаря обрушению ветхости государственных систем, благодаря диспропорциям в социально-экономических устройствах государств, вырываться наружу и разрушать само государство? Конечно, может. Но не так все просто и функционально, как может показаться на первый взгляд.

Вся антропология отдельного человека и всего человеческого общества диалектически соткана из элементов общего и частного, эгоистического и социального, материального и духовного, всё это взаимно обусловливает друг друга и взаимно дополняет.

Даже отдельно взятая и рассмотренная, человеческая нервная деятельность состоит из непрерывных акций  возбуждения и торможения,  импульса желаний и объективного отказа от них, то есть, идет один непрерывный процесс саморегуляции. Потому, когда случается нарушение баланса таких процессов, сам человек исчезает. Точнее он исчезает для общества, и начинает принадлежать либо миру… животных, либо миру растений.

Именно создание новых культурных и цивилизационных возможностей и форм для использования этой стихии частного эгоизма (естественных инстинктов) в интересах всего общества и есть главная и единственная цивилизационная суть социализма, если кто так и не понял его настоящего предназначения. Дело не в материальном равенстве, и всем том, что с легкой подачи хрущевской оттепели, встало с ног на голову. Дело в изначальной функции социалистического государства. Эта функция является более совершенной и более прогрессивной, и потому вызывает ярое сопротивление у консервативных, омертвевших ещё при своей жизни, политических философий «развитого капитализма», которые так или иначе, отстаивают систему «объегорь ближнего».

Собственно нести такую функцию, функцию «огранки» поведения личности, создание кода инициации, является главной задачей любой  культуры, любого государства.

***

Проблема в том, что управлять энергиями и стихиями общества, можно и ему во вред.   

То есть использовать не на пользу целому, то есть не на пользу обществу и государству, а на пользу третьей стороны.  Это тоже, управление энергиями народа, только совершенно с иными целыми. 

Общество (народ) инстинктивно понимает, что для защиты его национального, духовного и экономического благополучия (а одно без другого не бывает, как и одно не заменяет другое) определённо необходимы чрезвычайные меры и активные защитные действия, против угроз внешних и внутренних. Необходимы структуры и системы, право и культура, и многое, многое другое эффективно работающее.  Человеческая история, как история отношений общественно-политических организмов, больших и малых, не зря создавала различные общественные институты внутри себя – общественные органы по своим функциям. 

Даже репрессии необходимы, они обязательная функция для любого государства, если мы говорим о борьбе общественно-политического организма за своё социально-экономическое здоровье. А в случае необходимости, имеется в виду в случае ожесточенного сопротивления государству, необходимы и смертные казни, в том числе и зарвавшихся интеллигентов, претендующих на привилегированность «соли нации» но усердно спекулирующих на этом. 

Всё дело, инструментом какого класса является  государство, чтобы проводить одинаково нужную политику, как для социализма, так и для капитализма?  Ведь функция государства, как оболочки, как организации, в стремлении сохранить свою сущность остается неизменна, как при частнособственническом капитализме,  так и при социализме, то есть при общинной собственности.

Сегодняшнее постсоветское общество, исходя из этого, рано или поздно должно понять, кто стоит на пути вечно ожидаемых социальных преобразований к лучшему и прогрессивному. Где прогрессивным, как было сказано выше, мы называем более цивилизованное использование эгоизма человека, его инстинктов, более культурное содержание и выражение «классовой борьбы», чем та борьба, в которую скатилось наше общество, благодаря «развитому капитализму.   

В конечном итоге, частный капитализм, это когда корпоративное меньшинство в той или иной форме убивает большинство, а социализм, с точностью  – наоборот. У каждой стороны свой политический гуманизм и духовные иллюзии превосходства, у каждой стороны есть необходимость убивать, с той лишь разницей, что капитализм делает это скрытно, завуалировано, маскируя убийство под рыночной демагогией свои волчьи законы, а социализм, по природе своей, должен делать это открыто, соблюдая собственные социальные законы справедливости, потому, что он на них построен. Вот тут-то и проявляется специфическая архаичность социализма, его изначальная семейственность: семья  более склонна к прощению и снисхождению к своим плохим «детям».  И только плохие «дети» человечества не склонны к сантиментам.

Попытки найти срединный путь, увы, привели к полной победе, этих инстинктивно алчущих развращенных деток общества...

***

Пытающихся закамуфлировать свой классовый эгоизм то ли под видом буржуазного национализма, то ли под видом религиозно-духовной избранности, то ли под видом псевдо-научной элитарности когнитариата, о котором говорят грамшисты и Кургинян (которому когда-то, якобы, не дали партийные чиновники шанса спасти СССР) надо уметь различать.

Власть должна принадлежать народу, даже если он тёмен, кровожаден, жесток, забит и непросвещен. Всё равно, вина в этой его тёмности (кровожадности, забитости) будет только на тех, кто так долго мнил себя его жрецом, просветителем народных масс, таковым не являясь. Кто до поры до времени благополучно пользовался его тёмнотой, для его же удобного рыночного «объегоривания».

Как так, скажут, - «позволить быть народу кровожадным»!?

Если со скрытым,  массовым убийством в системе капитализма мы соглашаемся, (как соглашаемся вообще, то есть теоретически, с существованием этого «системного убийства») то почему народ, масса, тёмная и звериная, не имеет права на такое же  убийство?    

Это, равенство возможностей убийства, было бы более справедливо, чем постоянная жизнь за счёт народной веры в полезность, в элитарность, в интеллигентность – ныне промышленно коммерциализированных  мифов. Это было бы более практично, чем паразитирование на его теле, на его территориях, пользование его ресурсами и историческими капиталами, произведенных трудом ушедших поколений, чем содержании класса собственников и многочисленных орд их обслуживающего персонала, охранных армий, полиции и прочее?

И при этом, помыкая тот же народ в его невежестве и тупости, называть всё это народной… демократией! Систематическое циклическое убийство социума, капиталистическим рынком, доведение национальностей до состояния «относительного перенаселения», когда перенаселение связывается не с количеством людей, а с отсутствием рабочих мест, а также отсутствием возможности достойной оплаты труда (постоянная практика частного капитализма, движущегося от накопления к обесцениванию и обратно) – это считается возможным. А вот системное убийство паразитарных классов, вырастающих на теле социальных общественно-политических организмов, считается кровожадностью и тиранией.    

Тут надо либо договаривать уже всё до конца, что будет отчасти и по-марксистки и по-ленински и по-христиански, и по-гуманистически одновременно, или уж не обманывать себя.

Между делом напоминая про ущербность капитализма для России, Кургинян всякий раз не уточняет, что к слову капитализм, в этом смысле необходимо добавлять всегда такое понятие-условие как «частный», ибо капитализм как один из факторов производства – необходимый инструмент  экономики вообще. Кургинян-просветитель не спешит это уточнять, он по-режиссерски, обобщает.

Как не спешит однозначно заявить, что нет и никогда не было ЧЕСТНОГО ЧАСТНОГО капитализма! НИКОГДА! Вся история частного капитализма, хоть в ео местном выражении, хоть в любимом им европейском, хоть в глобальном, это история спекуляции материальными и духовными ценностями, одновременная игра на понижение и повышение их стоимостей, дающая известную маржу. Это тотальный обогащающий обман, захват, мошенничество, ложь, убийство чужих и своих, подлог, война. История зарождения капитализма, это история технологий частного присвоения продуктов труда (Марксов период) и материальных ресурсов (современный период). И социализм, это всего лишь инстинктивная попытка общества подчинить капиталистические отношения себе, своим государственно-органическим интересам, социализировать их, как собственно социализировалось, обобществлялось до этого в истории всё, что, так или иначе, возникало в человеческой цивилизации в качестве жизнеобеспечивающих ценностей, духовных или материальных. Если сегодня такой жизнеобеспечивающей ценностью является капитал, заключенный и в материальной и в нематериальной  собственности на средства производства, то значит их обобществление самый актуальный политический вопрос будущей истории. Даже если этому будет препятствовать и сопротивляться вся политическая структура глобального мира, со всей мощью их информационно-духовного обслуживания.    

Поэтому апелляция Кургиняна к наличию «естественного» капитализма в Европе, большая политическая иллюзия. Причем старая иллюзия, поросшая мхом ещё прошлых столетий и политая кровью и слезами где ограбленных, а где и уничтоженных периферийных народов и наций.

***

Культура «сама по себе», выставляемая как универсальный самоабсолют, как универсальная идея, а у Кургиняна и Кара-Мурзы и всех грамшистов это так и выходит, есть культура ради культуры, без необходимого материалистического обеспечения, без источника своего происхождения, без связки с материальным свои отражением, то есть «свалившаяся» с неба без необходимой реальной цели, без её органической связи с насущными процессами жизни. Потому она  и спекулятивна, неестественна и неполноценна.

Наша интеллигенция упорно пытается придерживаться культуры третьего срединного пути, то есть того чего нет в природе, а если и существует, то совершенно ничтожное мгновение.

Попав однажды в головы академиков такие примиренческие, срединные образы и каноны мышления, застывают в форме идейных  шаблонов и навсегда утрачивает связь с реальным миром и реальными историческими причинами. Но для регуляции жизни, для производства социально-государственных действий необходим конкретный политический выбор. Только так удерживается баланс в обществе.

Канатоходец переставший балансировать руками непременно должен будет свалиться в пропасть. Срединный путь, это значит перестать балансировать вообще. Это иллюзия приводящая к крайней неустойчивости, а значит к обрушению.

Сталинское большевистское руководство, которому выпала великая историческая миссия применить новую, (хорошо забытую старую, но модернизированную) общественную науку социализма на практике, ради сохранения России как исторической политической реальности, с политическими уклонами в советском обществе, боролся бескомпромиссно.

России в революции повезло: как руководитель молодого государства, Сталин оказался на удивление ответственным, последовательным и системным государственным деятелем, не боящимся запачкаться. С одной стороны, убеждённым марксистом-новатором, по тем временам,  с другой, не догматиком, не втыкающий марксизм к месту и не к месту на идеологических грядках наук, не затыкающий им психологические и философские дыры в мировоззрении, а поступающий с точки зрения глубокого, государственного, здравого смысла.

Это ему не прощается даже сегодня, а кликушески обвиняется в узурпации власти, в нарушении заветов Маркса, в бюрократизации, в саботаже (!) мировой революции, и прочем, что изощренно тиражируется и  пропагандируется… всё теми же капиталистическими соглашателями.  

Русским деятелям не могут простить их государственный здравый смысл.

Продолжение следует...