Мой бывший друг - поэт-революционер

У меня был друг. Почему был, потому что совсем недавно он написал мне письмо, в котором сообщил мне, что с этого момента таковым его считать нельзя. Если учесть, что друзьями мы считали друг друга без малого тридцать пять лет, то факт, безусловно, прискорбный, учитывая еще и то обстоятельство, что в существующей системе ценностей обрести настоящего друга дело почти безнадежное. Анализируя произошедшее и перечитав нашу переписку за последние два года, я пришел к неутешительному выводу – наш разрыв был предопределен изначально, с того самого момента, когда однажды, мы сыграли на  школьном вечере судьбоносную сценку из Некрасовского «Поэта и гражданина». Он был поэтом, ну а я гражданином. Удивительно, но впоследствии и в жизни, мой друг серьезно увлекся поэзией, и все эти годы писал стихи. Я же оставался обыкновенным гражданином, которого судьба болтала по всему миру в качестве летчика Гражданской авиации.  Стоит заметить, что стараниями моего друга, и я пытался приобщиться к высокому, но дальше дилетантских стишков дело не пошло. Моя неспособность писать стихи отчего-то позволяла моему другу чувствовать свое превосходство, и он нередко общался со мной с позиции человека куда более продвинутого и  образованного. Я редко  возражал, хотя иногда чувствовал, что во многих других областях, кроме поэзии,  друг мой плавал, как топор в реке. В какой-то момент мы потеряли друг друга из вида и возобновили общение лишь спустя годы. Если учесть, что за эти годы страна пережила трагические метаморфозы и изрядно скукожилась, то можно утверждать, что и мы сами пережили не самые лучшие перемены.

    
Мой друг стал поэтом, пусть малоизвестным, но по сути своей именно русским поэтом. Нет, он пока не уехал на Запад, как Е. Евтушенко или М. Горький, но его взгляды и суждения стали отражать традиционную позицию поэтов-революционеров, которая была свойственна им со времен Пушкина, когда наша страна вдруг увлеклась масонством и антигосударственным нигилизмом. Именно с тех давних пор каждый «серьезный» поэт России считает своим долгом пнуть власть, причем независимо от  того, какая собственно это власть - царей, вождей, президентов. Эта творческая часть общества, не вся, безусловно, тот же Пушкин одумался в какой-то момент,  пока его прозрение не прервал Дантес, так вот эта творческая часть общества всегда была в оппозиции к Российской государственности.  Создается такое ощущение, что все эти творческие люди подписывают некий договор, в котором в обмен на известность и материальные блага они обязуются «воевать» с государством Российским. Любая попытка проявить патриотизм заканчивается очень трагично для нашего поэта. Я уже упоминал Пушкина, можно вспомнить трагические судьбы Лермонтова, Грибоедова, Есенина и даже Некрасова, которого «умело» пролечил приехавший из Вены хирург Бильрот. Размышляя об этом трудно представить себе, что столь продвинутая часть общества в реальности представляет собой малограмотную прослойку неспособную разобраться в очевидных закономерностях.

И, тем не менее, наши дискуссии с другом поэтом-революционером,  указывают на факт того, что друг мой имеет смутные представления о  социологии и политической экономике, зато в избытке декларирует   заезженные либеральные штампы, которые чаще слышны с уст наших идеологических противников за океаном. Но, если старушка Клинтон совершенно очевидна в своих целях развалить, или ослабить Россию, то какие цели преследует мой друг, цитируя ее? Может и вправду «поэт в России больше чем поэт», он передовой солдат идеологической войны против собственного государства, будь это государство хоть трижды капиталистическим, социалистическим, посткапиталистическим, любым по форме и содержанию. При этом эти солдаты далеко не идеальны в нравственном отношении. Они без конца соблазняются женщинами, алкоголем, наркотиками, педерастами, и черт его знает, чем еще, но в самом пьяном угаре и непроглядном наркотическом смоге они упрямо выполняют условия договора. И в этой идейной войне против собственного государства раны бывают смертельными для тонкой души поэта. И осознавая это, я осознаю, сколь безнадежными были мои попытки объяснить своему бывшему другу поэту, как реально устроен этот мир. Моему другу  принципиально не интересна истина, его заботит принадлежность к этой, более чем странной кучке поэтических индивидуумов, которые истекают желчью к собственной Родине. И мне в одиночку, никогда его не переубедить. Подобная борьба требует иных ресурсов, иных возможностей. Государству надо повернуть голову к этой проблеме и начать настойчиво вырывать нашу творческую интеллигенцию из заплесневелых масонских лап. Довольно терпеть, когда  под прикрытием лживых понятий о свободе слова, мы позволили наводнить  наше информационное пространство чужеродной заразой, которая год от года гадит в головы наших людей. Эти блудные наставники человечества, слуги антихриста, нажимая на человеческие слабости и пороки, превращают наших поэтов в бессмысленных кривляк и черных лицедеев.

В завершении приведу цитату из книги Бориса Диденко «Хищное творчество: этические отношения искусства к действительности»:

«И Колесо Искусства — ярко раскрашенное, звенящее шутовскими бубенчиками, кривоватое, похожее на неудачное приспособление для решения задачи квадратуры круга, это пьянорождённое дитя цивилизации, подталкиваемое гогочущими хищными авторами и функционерами (продюсерами, импресарио…), стремящимися к славе и обогащению любыми путями, катится в болото произвольных аномальных оформлений… А та, несчастная, быдловатая, привыкая к этим мерзким шоу и пакостным зрелищам, пресыщаясь ими, тем самым повышает свою «художественную толерантность» — устойчивость к потреблению и перевариванию «эстетической дряни».

Прощай друг мой.