Первому каналу посвящается.

Телевизор - это окно в Адъ.

Моя бабушка накрывала его салфеткой, чтоб Кобзоны не подглядывали.

У меня нет салфетки, я вырвал кабель.

С тех пор покой и вымыта посуда.

Но в чужих домах тёмные силы, притворяясь передачей “давай поженимся”, мной овладевают.

Я видел как три женщины обольщали татарина в очках. Первая напекла беляшей, вторая слепила десерт, похожий на помёт антилопы. Третья надела шорты и показала приёмы боевой аэробики. Она была маркетолог. По вспыхнувшим татарским очкам стало ясно, шорты кроют беляши. Зрители в студии тоже выбрали порнографию, при всём уважении к антилопьему помёту.

- Коварная сука! - подумали соперницы, деревянно улыбаясь.

Татарина пришёл поддержать друг. Синие глаза и кирпичный загар, потомственный алкоголик. Он вдруг сказал, что чувствует к шортам духовное родство и готов создать семью. А татарину подходят беляши, он считает. Очень трогательный вышел фрагмент. Хоть и напряжённый.

Влюблённые алкаши такие котики.

Мой сосед месяц отмечал в блокноте поезда, сидя на косогоре. Мечтал встретить жену из отпуска. Обратиться в справочную он не мог, на вокзале слишком стеклянные двери и чёрствый персонал. А трезветь считал неразумной тратой времени.

Менты его поймали и немножко били, пять дней.

В благодарность хотели бы услышать увлекательный рассказ про агентов ЦРУ.

Ишь как хитро, говорили они, жена в Воронеже - отличное прикрытие для подсчёта эшелонов с танками.

Его звали Федя и в политике он знал лишь, что евреи расстреляли Египет.

Из знакомых врагов народа у него была только дворничиха, менты отклонили её кандидатуру.

Вернувшаяся жена выменяла Федю на беляши и деньги. Он поклялся завязать и ещё уговорил собутыльника по фамилии Зайкин.

Так вот Зайкин завязал.

А Федя не смог. И целую эпоху пил один. Однажды он шёл мимо мужиков и услышал реплику::

- Осиротели Зайкины. Забрал господь их папулю.

Новость потрясала. В голову же не придёт, насколько опасна трезвость. Федя бегал по знакомым и каялся, винил себя. И так увлёкся, что однажды к нему подошёл возмущённый призрак Зайкина.

Фантом был прилично одет, выбрит и отбрасывал тень.

- Федя, - обратился покойник, - ты зачем про меня болтаешь?

Федя понял, пришла пора лететь в тоннель. Вряд ли Зайкин выкопался просто покалякать.

На просьбу проститься с женой дух лишь пожал плечами. Повернулся и ушёл. И потом несколько дней ещё подходил и здоровался.

Федя нашёл тех мужиков и дико предположил, что Зайкин живой, всё-таки. Мужики подтвердили, конечно, живой.

- Вы же сказали “папуля умер”!

- Не папуля, а бабуля.

Зайкина тёща исполняла ламбаду счастья, когда зять завязал. Так понравилось ей это волшебство. Но однажды всё-таки сказала грубость. Нервный от абстиненции Зайкин достал бутылку, наполнил стакан, сказал

“ Ну, всё!”.

Тут старушка охнула, схватилась за бочок и осела.

И теперь никто точно не скажет, полезно пьянство или нет. Фёдор бы тоже бросил, чисто ради тёщи. Но у алкоголизма нет кабеля в спине и салфеткой его не накрыть.

Во-вторых, если Федина жена наденет шорты, трезвый глаз нипочём не разглядит в ней маркетолога.

Поэтому Федя пьёт, Зайкин нет, оба счастливы.

Я мечтал больше работать. А сам сплю, читаю Бегбедера и по математике у меня двойка

. Для украшения жизни хорошо бы вернуть телевизор, добавить водки, сигарет, и какие там ещё бывают у мужчин элегантные пороки.

Доширак, видимо.