Почему про «троицких иноков» Ослябю и Пересвета молчат патерики Троице-Сергиевой обители и житие Сергия Радонежского? Почему их останки покоятся вне стен Троице-Сергиевой лавры? Чьими вассалами были в миру «брянские бояре», и когда они оказались на землях княжества Московского? И чего стоят легенды о монахах-воинах, в схимах скакавших навстречу закованным в железо ордынцам?
Любят православные публицисты помянуть Куликово поле. И если в этот момент обличает такой публицист злодеев-«неоязычников», то не преминёт заметить — мол, вот она, Русь-то матушка православная, на бой святым Сергием Радонежским благословенная, с иноком Пересветом впереди.
А где, мол, ваши язычники были, полканы да кукеры (кукеры православных публицистов особенно волнуют; не иначе, как своими во всех смыслах выдающимися мужскими качествами, не зря ведь Кураев жалуется, что у православия — женское лицо)?!
Действительно, ежели про Куликово поле судить по школьным учебникам, да по, скажем, мультфильму «Лебеди Непрядвы» (мультфильм, не спорю, и впрямь хорош) — тогда да, всё так и было — и Сергий князя благословлял, и Пересвет в одной рясе да скуфейке на бой с закованным в железо ордынцем скакал.
Только стоит обратиться к источникам. И красивая — хоть сейчас миниатюру под Палех лакируй! — картинка рассыплется. Слишком уж много загадок вокруг Пересвета. Летописи про него вообще молчат. Молчит про него и про его брата Ослябю и житие Сергия Радонежского.
А это уж просто поразительно — неужели благословение на бой с погаными ордынцами двух братьев из обители — настолько уж проходная, ничего не стоящая деталь?!
Как Сергий копал огород — важно, а как послал на бой за Отечество и веру двух парней из монастыря — ерунда? Ведь, согласно более поздним, через сто лет после битвы записанным преданиям, Сергий возложил братьям — иногда их именуют послушниками — схимы...
Современному человеку трудно понять, что тут такого уж, из ряда вон выходящего? Однако необычное, мягко говоря, в этой ситуации есть.
Церковь часто именуется воинством Христовым, и, как во всякой армии, есть в ней своя жёсткая субординация. Схимник — иначе говоря, схимонах — одно из высших званий в этой армии.
Сперва человек становится послушником — года так на три, потом его постригают, делают рясофором — ещё не монахом! — потом идёт просто монах, потом — иеромонах, а вот уж потом... Прочувствовали?
Поверить, будто обычному монаху — не говоря про послушника — надели схиму, всё равно, что поверить в то, что лейтенанта за какой-то подвиг произвели в генерал-лейтенанты. Такие превращения бывают разве что во снах кадета Биглера из «Бравого солдата Швейка».
Или вот ещё — по законам православной церкви, ни священник, ни, тем более, монах не имеют права ни при каких обстоятельствах брать в руки оружие и принимать участие в бое-вых действиях.
Бывали в истории России полковые батюшки, с крестом в руках шедшие рядом с солдатами на вражеские редуты — за что им, конечно, честь и хвала — но даже там, в гуще боя, никто из них не брался за оружие; не было у православных воинствующего монашества католиков, всех этих тамплиеров, госпитальеров, иоаннитов и прочих меченосцев.
То есть православный монах, получающий схиму и участвующий в бою с оружием в руках — это такое диво, такая двойная невидальщина, что ему бы самое место на страницах летописей и житий, рядом с хвостатыми звёздами, землетрясениями, говорящими конями и тому подобными редкостями.
Однако — молчание!
Из современных Куликовской битве памятников Пересвета упоминает одна «Задонщина», зато она совершенно молчит о Сергии и его благословении. Пересвет в ней «злачёным доспехом посвечивает».
Вот и все сказки про рясу или схиму! При всём нашем уважении к знаменитому художнику Васнецову, он был неправ, изображая Пересвета в схиме. Правы были советский художник Авилов и язычник Васильев, изобразившие Пересвета в доспехах русского богатыря.
В самых же ранних редакциях «Задонщины» Пересвета и чернецом-то вовсе не именуют. «Хоробрый Пересвет поскакивает на своём вещем сивце, свистом поля перегороди».
Хорош смиренный инок? Дальше — пуще: «а ркучи таково слово: "Лутчи бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели от поганых полоненым”». Картина маслом кисти Репина, «Приплыли» называется.
Православный монах проповедует самоубийство с помощью собственного меча, как предпочтительное плену.
Да ведь это — нормальная этика русского воина-язычника времён Игоря или Святослава! О русах, кидающихся на собственные клинки, лишь бы не попасть в плен к врагу, пишут грек Лев Диакон и араб ибн Мискавейх.
Да был ли он монахом-то — закрадывается нехорошее подозрение?
Если и был — то определённо не Троицкого монастыря Сергия Радонежского, потому что в синодике — поминальном перечне — Троицкой обители имя Александра Пересвета отсутствует (как, впрочем, и его брата — Родиона Осляби).
Захоронены оба героя в Старо-Симоновском монастыре на территории Москвы — вещь также совершенно невероятная, если бы они были монахами другой обители. Да как бы Троицкая обитель допустила бы, чтоб столь знаменитые и выдающиеся её братья покоились в «чужой» земле?
Между прочим, оба брата были на момент битвы отнюдь не пухлогубыми безусыми богатырями из «Лебедей Непрядвы», а людьми более, чем взрослыми.
У младшего, Осляби, был взрослый сын, погибший на поле Куликовом. Род старшего, Пересвета, также не прервался — в XVI веке на Руси появляется его дальний потомок, литовский выходец Иван Пересветов.
Но стоп! Отчего же литовский выходец?
Да оттого, что братья называются во всех источниках «боярами брянскими» или «любучанами» — выходцами из расположенного неподалёку от Брянска городка Любутска на Оке.
А во времена Куликова поля это были земли Великого княжества Литовского и Русского.
И на поле Куликовом брянские бояре могли оказаться лишь под знамёнами своего сюзерена литвина Дмитрия Ольгердовича, Брянского князя, пращура рода Трубецких, пришедшего на службу князю Московскому зимой 1379-1380 годов.
Когда ж Пересвет с Ослябею успели в монахи-то постричься?
Да ещё в монастыре, расположенном на московских землях?
Да ещё успеть за полгода пройти послух — как мы помним, трёхлетний — и «дослужиться» до схимников?
Вопросы, вопросы, вопросы...
и ни на один нет ответа. Точнее есть — один на все разом.
В год Куликовской битвы ни Пересвет, ни Ослябя монахами не были. Ни Троицкого монастыря, ни какого-нибудь другого — ибо монах от всех мирских обязанностей освобождается, и, прими братья постриг на литовской земле, им незачем было следовать за своим — уже бывшим — сюзереном в Московское княжество.
Между прочим, сам Дмитрий Ольгердович был крещён-то уже в зрелом возрасте. В душах его бояр, судя по «святотатственной» реплике Пересвета, христианство также не успело пустить корней.
Как и в душе ещё одного литовского выходца, воеводы Дмитрия Боброка, перед битвою ни много, ни мало — ворожащего своему тёзке, великому князю Московскому, ещё не прозванному Донским, о победе по волчьему вою, заре и «голосу земли».
По свидетельству Гальковского, ещё в начале ХХ века русские крестьяне — кстати, из западно-русских, «литовских» во времена Пересвета Смоленских краёв — вот так, на восходе Солнца, кланялись Земле, кланялись тайно и сняв предварительно крест.
Тайну Дмитрий Иванович соблюл; любопытно, снимал ли он крест?
Ослябя, оставшийся в живых в Куликовской сече, позднее служил в боярах у ещё одного литовского выходца — митрополита Киприана, под старость же и впрямь постригся в монахи.
Так, надо думать, и появился в источниках «чернец Родион Ослябя», ну, а уж коли в «Задон-щине» (первые списки которой ни словом не намекают на монашество брянских бояр) он называет Пересвета братом, то монахи-летописцы и сделали «логический» вывод, задним числом вписав в свои ряды обоих героев Куликова поля.
И произошло это, судя по летописям и спи-скам «Задонщины», не ранее конца XV века, когда иго было уже окончательно свергнуто, и провалилась последняя попытка реставрировать его (хан Ахмат в 1480 году).
Тогда же возникло и «Сказание о Мамаевом побоище», перекроившее чуть не всю историю Куликовской Битвы «на злобу дня», и упоминания о небывалом походе на Куликово поле Ягайлы (в «Сказании...» вообще почившего за несколько лет до сечи на Непрядве Ольгерда), невесть отчего повернувшего с полдороги.
Позвольте посмеяться над распространёнными объяснениями, что свирепый воин и полководец «испугался» остатков московского войска, только что перенёсшего страшное сражение.
Это-то объясняется хорошо — соперничество Москвы с Литвой в собирании Русских земель было в разгаре, Литва — точнее, уже Речь Посполитая — стала католической и начала, на свою, в конечном счёте, голову, притеснять православных — короче, про Литву просто требовалось сказать какую-нибудь гадость.
Хотя бы просто, чтоб «замазать» активнейшее участие Андрея и Дмитрия Ольгердовичей с их подданными — Боброком, Пересветом, Ослябей — в великой победе над Ордой.
Но понятно и желание церкви прибрать к рукам имена героев Куликова поля.
Церкви тоже хотелось кое-что «замазать» — только не чужие подвиги, а собственное... м-да, тут как-то никаких цензурных определений на язык не подворачивается... ну, скажем, собственное поведение во времена ига.
Ярлыки, которыми награждали митрополитов ханы Менгу-Темир, Узбек, Джанибек и их потомки, говорят сами за себя.
Под угрозой мучительной смерти запреща-лось не только причинять какой-либо вред «церковным богомольцам» или посягать на их имущество — даже словесно оскорблять православную веру!
Против кого направлены были эти указы — ясно: до XIII века на Руси действовали капища Древних Богов.
Но лучше всего — мотивация этих суровых запретов в ханских ярлыках: «зане они за нас и за весь род наш бога молят и воинство наше укрепляют».
Что тут сказать... не говорить хочется — кричать!
Особенно хорошо читать это после того, как почитаешь душераздирающее «О разорении Рязанской земли Батыем», да вдобавок — описания раскопок сожжённых Ордой городов с детскими скелетиками в печах и распятыми останками изнасилованных и убитых женщин.
После того, как ознакомишься с сухой археологической статистикой — 75% городов и сёл северо-восточной Руси не пережили XIII века, были уничтожены полностью — это притом, что в уцелевших шла резня, выживали единицы... с описаниями рабских рынков на черноморском берегу того времени, набитыми золотоволосым, синеглазым живым товаром из Руси...
Это они за них молили своего бога! Это их воинство они укрепляли!
И действительно укрепляли — когда тверичи восстали против ордынского ига и убили сборщика податей Чолхана (Щелкана Дудентьевича из былины, который «у кого коня нет — дитя возьмёт, у кого дитя нет — жены возьмёт, у кого жены нет — самого возьмёт»... церковники, кстати, дани не платили вообще).
Когда московский князь Калита вместе с ордынцами разгромил и сжёг Тверь, а тверской князь Александр сбежал в вольный Псков, до которого не дотягивались длинные лапы Орды, митрополит Феогност под угрозой отлучения заставил псковичей выдать защитника русских людей на казнь татарам.
Вы не поверите, читатели, но ещё в XV веке церковники нисколько не скрывали этого союза с Ордой. Они им хвалились, писали посягнувшему на церковные земли Ивану III: «мнози и от неверных и нечестивых царей... зело по святых церквах побораху, не токмо в своих странах, но и в Руссийском вашем царствии, и ярлыки давали».
Не знаешь, на что пуще умиляться — на это дивное — «вашем Руссийском царствии» — прямо таки нынешняя «эта страна» — или на саму беспредельную наглость, защищающую нажитое при оккупации добро в едва освободившейся стране ссылками на законы оккупантов.
Однако вскоре Русь окончательно поставила Орду на место на Угре, и церковники — тут же, «и мужниных ещё сапог не износивши» — кинулись примазываться к победе над Ордой.
Так посмертно «постригли» в троицкие монахи полуязычников из дремучих брянских лесов, братьев-бояр Ослябю и Пересвета.
Исторический же Александр Пересвет никогда не был монахом, обитель Сергия разве что мимо проезжал.
Я знаю, что эта статья мало что изменит — как были, так и останутся бесчисленные картинки с Пересветом, вопреки всякому здравому смыслу, скачущему на врага в долгополой сутане.
Как звучали, так и будут звучать экстатиче-ские завывания штильмарков и уткиных про «подвиг схимника Пересвета, благословлённого на бой святым Сергием».
Что ж, вольному — воля, вольному — правда, а «спасённым» — их рай, их краденые герои и ворованные подвиги. Каждому своё. Я писал не для них...
Слава правде!
Слава русским воителям, Пересвету хороброму и брату его Ослябе — героям куликовской битвы!
Позор лжецам — наследникам предателей и воров!
Лев Прозоров
http://slavyanskaya-kultura.ru/slavic/history/byl-pro-inoka-peresveta-ili-kak-cerkov-k-ruskomu-podvigu-primazalas.html
Комментарии