"Пацифистская лирическая"

Когда меня настойчиво зовут

Под чьи-нибудь «победные» знамёна,

Всегда я помню – люди раз живут,

А их потом в печах, как мусор жгут –

Вот это знаю я определённо!

И хоть известно – люди часто мрут,

В столицах многих высятся колонны

В честь доблестных побед во славу трона,

В честь императора, царя, барона . . . ,

А также храброго «второго батальона»

И с пьедесталов смотрят непреклонно

Герои войн и подавленья смут!

И им венки лавровые не жмут!

Они своих побед былых знамёна

Целуют молча и коленопреклонённо –

Солдат волнует медных горнов звук!

Но помните, в коричневом колонны,

Которые несли свои знамёна,

Красиво шли, считая, что спасут,

Мир, коммунизмом заражённый,

И книгам на кострах устраивали суд!

А те, кто был всегда раздет, разут,

Кого, «для пушек мясом» назовут,

Давно не слышат праздничный салют –

Их кости время обнажит на склонах –

И мы не слышим этих стонов . . .  !?

Когда война горит и там и тут,

И к бочкам с порохом подносят трут,

Мне предлагая: «дуй!» - я не юнец зелёный!

Я – человек годами убелённый,

Совет даю: «не лезьте в тот хомут!»

Коней потом на бойню волокут.

О люди! Обманув,  вас предадут

И в бой «святой и правый» поведут,

Направив масс порыв вожжой ремённой!

И пропадёт ваш «скорбный труд» -

И миллионы в порошок сотрут –

А офицеры, что ни год, растут,

Ещё война – и маршала погоны!

Бессмыслен этот путь и крут

За новою химерой в погоне,

И что прискорбно, «наши» не придут!

Вновь Цезаря зарежет Брут,

А мысли о господстве не дают

Опять ночами спать «наполеонам» -

Они к сентиментальности не склонны:

Решенье всех проблем в момент найдут:

Загнать «чужих» в телячьи вагоны»! –

Так было -  люди мудрые не врут!

Поэтому, когда меня опять зовут

Под новые фальшивые знамёна,

Я знаю – это Змей-Горыныч, Спрут –

Он хочет нас сожрать и поимённо!

Что ж, если бой – в бою жестоко бьют,

Тут желчью с кровью многие блюют.

И я тогда не буду отстранённо

Смотреть на драку: всё, прощай уют,

Налились тёмной краской листья клёна . . .

Нет зрелища на свете безобразней,

Чем поле брани или место казни . . .