О картоне. И Леонардо из Винчи

От редактора пришло письмо.

 "Что ж вы, батенька, с текстами церемонитесь? Да, проза, найденная вами интересна. Но нельзя ли её подработать, ужать несколько, подойти, так сказать, творчески?"

Я закатал рукава и с энтузиазмом налёг на темы и произведения. Про ум Молчалина, про душу Скалозуба и исподнее О...амы, кажется сказано всё и в талантливо допустимом размере.

Я приступил к картинам Леонардо. Сокращал и кромсал... Получилась новая "Герника" от Пикассо. Но это же другая тема - чистая политика, не призванная врачевать душу во времена раздрая.

Диссертацию В. Соловьёва и обрезать бесполезно: мало кто читать станет вещь, интересную разве для масштабов Л.Н. Т. : много, очень много, слишком много устаревшего слова "совесть" в работе.

А вот поучиться разве у наших редакторов глубинных листков. Полчища их шагают ежедневно с утра на службу. "И что-то героическое в этом есть", - признался один из них Иерониму барону фон Мюнхаузену.

Целый день идёт пережёвывание словесности, и к вечеру в картонной упаковке картонные материалы готовы к употреблению. Но если их пережевал редактор, ясно, из какого места они выходят в конце концов.

Боже, что мы потребляем. Уж лучше беседовать с Афиной, вышедшей из головы Зевса, дружить с Афродитой, появившейся из пены морской, читать озарения ума и сердца, но не картонно-бемажный дефицит, покрывающий напряжёнку с бумагой в стране. Кстати, о трусах О--мы, а значит, о его второй половине. Заметили ли вы, как в одно мгновение она стала гением повседневной одежды. Бывают, правда, и злонамеренные шуточки юмора всяческих заказчиков репутаций, но мы уверены, что в данном случае школа злословия никак не прослеживается. Ждём новых гениальных прозрений на сем поле, где океан без берегов сжимается до размеров лужи серых провинциальных листков, в которых солнце отражается лишь в виде рефлекторных зайчиков без ног и ушей - с одной улыбкой чеширского кота.