Я хочу защитить память прошлого


Много лет назад зашел у нас спор о ментальности. Приехавший из-за границы приятель вдруг сказал: "А у нас ментальность такая - разрушать до пепла, потом героически строить, потом ценой нечеловеского напряжения опять строить. Но когда жизнь начинает налаживаться - появляется зуд разрушения и самобичевания. Вот смотрите - только что поставили новые фонари в парке - красота. Через неделю - половина разбиты. ВЫсота - 7 метров. Это ж какое тупое разуршительное начало нужно иметь, чтобы добросить камни на семь метров, ведь раз по десять забрасывали... А в Гамбурге фонари покрыты зеленым окислом и стекла стоят по 30 лет..."

ПРочла в сообществе статью Радуловой, выложенную уважаемою мною Еленой Хелен. И комментарии. Я ответила многим, но еще один аругмент: ниже опубликованный мною ранее рассказ. Здесь нет ни слова придуманного. Здесь -35 лет жизни одной семьи - от знакомства до смерти родителей. Обычные люди. Офицер и юная девочка, война, свадьба, дети, жизнь, смерть. Вот этот рассказ:


1942 год. Гудермес. В дом рабочего-железнодорожника на постой определили старшего лейтенанта. У него красовались орден и медаль на груди. За финскую.

Младший сын хозяев утонул на барже с несколькими сотнями курсантов на Ладоге. Горе еще было свежо. Старший сын хозяев погиб перед войной: сенокосилка его покалечила до смерти. Осталась у хозяев дочка – Наденька, ей исполнилось 16 лет . Хороша была собой, певунья, отрада родителей. Мечтала стать артисткой. Чем-то она была похожа на Серову…

Только неделю красивый блондин и балагур, 25-летний Дмитрий, прожил в доме родителей Наденьки. Вечерами собирались пить чай, отец Нади угощал домашним вином, офицер угощал тушенкой и немудрёными продуктами из пайка, рассказывал о прошедшей финской войне. Потом все пели протяжные казачьи песни. Словно и не было войны. Семь дней. Много ли нужно для симпатии двух молодых сердец? Пробежала искорка между Надей и Димой. Через неделю часть Дмитрия отправлялась дальше. Произошло объяснение в любви. Надя плакала. Он пообещал вернуться живым и скорую победу. И попросил ждать.

Прошел месяц. Писем не было. Она исправно писала письма, часть из них возвращалась назад. Она жадно слушала новости, пытаясь понять – где он может быть сейчас. Через три месяца она, оставив записку родителям, сбежала на фронт. Искать своего Диму. Приписала себе возраст, сказала, что документы потеряла при бомбежке. Обычная история в те времена. Пошла в школу связистов и, в начале 1943 года, попала в действующую армию. Так началась ее военная дорога. Она писала, по-прежнему, свои письма. Однажды Дима ей ответил. В письме было много слов нежности, любви и удивления ее поступком. Дима был в окружении, потом в госпитале, вернулся в часть, где его нашло письмо Нади.

Оба они воевали, писали друг другу письма. Она воевала на 1-м Белорусском, он - на Северо-Кавказском, потом в 1-м Украинском. Встретились они первый раз в 1944 году, случайно. Она после ранения ехала в часть, увидела его на станции. Свидание было минут 20. И снова – каждый в свои части. В 1945 году в Берлине они встретились второй раз. 8 мая 1945 года Дима и Надя стали мужем и женой. Два полка праздновали свадьбу, победу, жизнь.

Ее демобилизовали и отправили на Родину. Она тайком, прячась под полками, вернулась. Если бы попалась - не пощадили бы.

Повинилась после приезда начальству мужа. Пожалели. Поняли. Простили.

В конце 1945 года он привез свою беременную жену из Германии к новому месту службы – в Вильнюс. В 1946 году родился их первенец. В 1954 – второй сын.

Она любила своего Диму. Светилась словно изнутри. Часто смеялась. У нее был очень красивый и заразительный смех. Пела - напевала при выполнении самой скучной работы свои любимые казачьи песни. Голос у нее был глубокий и бархатный. Митю  и своих двух сыновей баловала  с удовольствием. Дом их был уютен, в нем любили праздники и гостей. Она шила своим мальчикам карнавальные костюмы, в которых их фотографировали у елки на Новый год. Фотографии теперь в семейном альбоме сына хранятся. Только пожелтели от времени .Она готовила шашлычки в духовке – их так любил Дима. Называла его Митенька, когда сердилась – Митяй-разгильдяй. Однажды он сказал ей: «Дюшечка, какая же ты мастерица. Со всем ты пекла пироги, а вот с черемухой ни разу». На следующий день пироги с черемухой были на столе.

Когда она уезжала на море с мальчиками, а он не мог с ними поехать, она писала ему открытки, начинавшиеся всегда одинаково: «Мой любимый Митя!». Перед их возвращением он драил квартиру, натирал полы мастикой, варил большую кастрюлю борща, делал картошку с тушенкой, самое ее любимое блюдо – память о Гудермесе и военных годах. И, обязательно на столе стояли ваза с цветами , бутылка «Шампанского», два хрустальных бокала, привезенные из Германии, бережно хранимые в семье. Со свадьбы - там в Берлине...

Она умерла в 1976 году, когда ее догнала контузия, полученная под Бяла-Подляской. Бомбардировка была страшной, девушка там впервые увидела, как горит и плавится металл. Надя долго лежала в госпитале, очень болела голова, шумело в ушах, не было координации. После выписки Надя снова ушла на фронт. Там был Дима. Митя. Там его она будет искать.

Опухоль мозга. Дюша «сгорела» очень быстро. Он тихо плакал долго-долго. А потом сказал: в память мамы дом будет таким как при ней. Научился печь пироги, готовить шашлычки в духовке. Когда сыновья приезжали в отчий дом – улыбающаяся мама смотрела на них со стены. В платье с кружевным воротничком и кокетливо надвинутой шляпке. Дом был такой, как при маме. Пахло пирогами, на столе была крахмальная скатерть. Он умер в 1996 году. Последними его словами были слова любви к Дюшечке.

Большая коробка с орденами и медалями, крохотный самодельный альбомчик – 1941-1945. Дюша его делала в 50 годы, собрала все фронтовые фотографии, наклеила на желтый картон… Ее рукой надписи: «…1942, 1943, 1944, 1945… 9 мая 1945 года, у рейхстага…»… Большой альбом с послевоенными фотографиями. И везде – они смотрят друг на друга с нежностью.

Первенец стал полярным исследователем. Он умер внезапно, после возвращения с зимовки в Антарктиде, он был замечательным мужем, другом, отцом, братом, сыном…

Мои дочери знают историю бабушки и дедушки из рассказов своего отца, второго сына. И перелистывают альбомы с пожелтевшими фотографиями, сделанными фронтовыми «лейками», а фотографий на них смотрят счастливые лица Дюшечки и Мити…