Воля и представление 2

Без большой внутренней драмы нет большой мысли. И наоборот, видимо, без большой духовной потенции нет серьезной внутренней драмы, а есть только, при неудачном жизненном раскладе, унылое несчастье, озлобленность, и т. д.

В пределе здесь полярно различное отношение к жизненной проблематике. Вот, два человека оказались в силу каких-то причин "униженными и оскорбленными". Одного из них ободри, пригрей, реабилитируй в собственных глазах - и он уже расцвел, забыл о недавних моральных страданиях, обидчиков простил, "нашел свою нишу", и занял какое-то место в жизни. Так, собственно, многие выбираются из грязи в князи, если не все. В нашем классе, например, первые строчки рейтинга постепенно заняли в старших классах некоторые из тех, кто в первых классах ходил в "угнетенных".

В сущности, речь идет о социализации и об овладении ее приемами. Взрослея, люди теряют моральную невинность, становятся искушенными в грегарном состязании, учатся интриговать, подпускать шпильки, подкалывать ближнего,- мы не заботимся здесь о стилистической гомогенности и даже нарочно смешиваем лексику разных эпох - и, соответственно, держать удар и отвечать на него ударом. Задача состоит в том, чтобы поднять собственный тонус и приспустить тонус ближнего - в этом цель злоречия и т. д. Тонус - самооценка - статус, и наоборот. Умение себя вести, поставить, держаться с достоинством, и проч. - вот от чего зависит "простое человеческое счастье", если немного выйти за рамки формулы Г. Бенна, цитируемой П. Слотердайком: «Быть глупым и иметь работу — вот в чем счастье», по направлению к популярной сентенции из культового фильма: "Счастье - это когда тебя понимают".

К сравнительному сопоставлению формул счастья в данном контексте мы еще вернемся, пока же следует указать на другой тип экзистенциальной реакции на "поражение в правах", т. е. на негативный опыт адаптации в коллективе. Прежде всего, здесь проблемы с адаптацией вызваны не только и не столько дефицитом ассертивности (assertiveness), сколько избытком душевной/духовной потенции,- или, в какой-то мере, изобилие духовных сил не поддается той их редукции, что требуется для усвоения приемов взаимной борьбы, принятых в данной среде и в данной группе. Даровитые индивиды часто стремятся "опроститься", избавиться от излишней, по негласным стандартам окружения, деликатности внутреннего сложения, тонкости чувств, вкусов, и суждений, и т. п., но это удается только тем из них, чья внутренняя природа это допускает, т. е. сложна и богата не выше некоторого предела. В противном случае она не поддается опрощению, как бы ни желал этого ее несчастный обладатель. Такие люди как будто созданы для улучшения человеческой породы: если они не погибают физически или морально в раннем возрасте, то становятся мучениками познания, как Руссо или теперь Галковский. Их страдание интериоризуется, становится увеличительным стеклом для изучения мира.

"Ассертивность", стерильно трактуемая в академических словарях, в жизни есть просто наглость, от самой тупой и грубой до тончайшей и неуловимой.