Клоуны высмеивают море, пассажирам весело!

 Удалить заголовок, который я не писала, не могу. Вот оригинальное начало статьи:

Вот и кончилось лето - Юрмала утопает в сырости. Темный лес пропитан гниющей влагой осени, стоит пустой, и, как говорят, год не грибной, грибы червивые, но кой-какие горькушки скрашивают осеннее общение с природой.

Гулять надо. Это полезно, прилично, и надо не забывать, что скоро пойдут дожди, налетят холодные ветры,  и уже так не погуляешь, как сегодня. Небо, за неимением солнца  – для всех, и воздух – для всех. Ходи и дыши.

Людей как не было, так и нет. Дорога пуста, и ехать по ней приятно. Голубой норвежский лесной кот, который  достался мне совершенно неожиданно по причине, которая мне непонятна – а просто судьба, короче, выбросили, - выразил заинтересованность и высокую адаптативность к велосипедным прогулкам по лесам и заброшенным огородам (cказала бы проще - согласен сидеть в велосипедной корзине). Едем, значит...

Автомобиль, который вывернул из-за темного поворота на пустой дороге, был изумрудный перламутровый «Бентли». На фоне унылого хвойного леса, который раньше славился маньяками всех видов, этот цвет выглядел, как нечто-то нереальное – машина, будто телепортированая в царство энцефалитного клеща из французской Ривьеры. Сразу припомнился Скотт-Фитцджеральд, как там его звали, его бессовестная прислуга и понятия о роскоши. На таких машинах в Ригу не ездят – до ресторана и обратно. На самом  деле, цвет был даже не изумрудный, а бирюзово-голубой  «электрик», очень яркий, который сочетается с желтым и чисто-белым;  у нас таких цветов тут нет, а машины такие есть.

Говорят, можно бесконечно смотреть на 3 вещи; не помню, на что конкретно, но я бы включила в этот список транспортные средства. Трамвай - очень красивый, он большой, и когда едет,  звенит; а машины так сильно отличаются друг от друга, что разглядывать автомобили – бесконечное удовольствие. Совершенно не обязательно в них разбираться и ездить – можно встретить на переходе знакомого и перекинуться парой слов перед хромированным радиатором полированного «Роллс-ройса». Пусть пока постоит.

Выраженная тенденция нежелания русских людей изучать иностранные языки привела к тому, что земля в Юрмале стоит дороже, чем в Монте-Карло, и каждый появившийся за последний год в лесу особняк выше и шире предыдущего. А если учесть, что вся Юрмала стоит на песке практически на уровне моря – денег, очевидно, не жалко.  «После нас – хоть потоп» и  «трава не расти»….  Рубят лес за взятки, и прямо на травке, где еще в прошлом году росли семейства маслят, появляются высокие заборы, за коваными воротами - дома в стиле «супер-пряник», а у ворот  - мордатые охранники в белых рубашках с подозрением наблюдают, что там местные шарят у них под забором.

Конкурс песни «Юрмала» кормит местных «олигархов» - бутики делают план на год , антиквариаты могут себе позволить работать две недели в году – холодное оружие из Европы раскупили, как горячие пирожки . В этом году конкурс прославился не музыкой, а тем, что на нем было потрачено рекордное количество денег.

Публика в зрительном зале, к которой артисты, виляя хвостами, обращались на латышском языке с юморным акцентом, выглядела вся сплошь из лиц, которые этого языка не понимают и  живут где-угодно, но только не в Латвии. Собрались и сами себя развлекают. Лица сытые, гладкие, безмятежные, ухоженные скальпелем пластического хирурга - поневоле вспоминается еврейский анекдот о пароходе с б***, который господь потопил.

Сколько -то там миллионов за неделю и какое-то немыслимое количество частных самолетов - то ли миллионов 150, то ли самолетов. Память зафиксировала сумму , за которую арендовался столик в концертном зале, 200 тысяч евро, без еды. Потому что это точно та же сумма, за которую выставлен на продажу дом, в котором живет этот бомжеватого вида веломастер Володька, с которым я разговаривала на переходе.

На обратном пути из Юрмалы старушка с лицом домашнего Савонаролы на дорогом спортивном авто осторожно въехала на заправку на юрмальской трассе, что не помешало ей подрезать при встрече с тротуаром мой велосипед. Что за фантазия, подумала я, в таком возрасте, ездить на спортивном BMW , хотя, впрочем, чего-это я, автослесари с большим гаечным ключом ух какие бывают…

«Развал и схождение колес», - «пишу какую-то ерунду, явно же «подставляюсь» - на ГД меня  так разделают, косточек не соберу…., ну не нравится тебе конкурс «Юрмала», - молчи, самая жестокая казнь человеческой мысли – забвение». Нет у меня ничего к ним, как и у них, впрочем, ко мне – и только одна цель выдать эту статью миру… Ну, значит, мода сейчас такая – выглядеть глупо, и не дурнее я этого конкурса, который даже знакомая-дворник не могла досмотреть, потому что считает невозможно пошлым…

Мысли возникли, потому что мне очень хочется, чтобы был наконец продан дом, в котором живет этот бомжеватого вида веломастер  – еще одной зимы при свете печки-буржуйки он может просто не перенести; сколько он ни держался, а начал пить. Унижение, трудности и время делают свое дело. В советские времена это был жилой дом  – Володю Цурикова этого оставили, как бы сторожить,  и есть, на что посмотреть – усадьба настоящего графа - старинный особняк немецкой постройки с метровыми стенами , в парке между центром Риги и Юрмалой, на пригорке, окруженный редко-ботаническими деревьями, элегантный, как сам подлинный Югендстиль, фасад на юг, широкая лестница, и адрес - зашибись,  Шампетера, 1.

Неужели приятнее иметь «терем» из пеноблоков, полиуретана и гипсокартона, построенный без фундамента на песке, а не каменный особняк со столетней историей по цене аренды столика на неделю?

Может быть, дело не в том, что нужно много вкладывать в ремонт и реставрацию, черепицу там поменять,  а в том, что современные богатые своей тени пугаются, если она вообще у них есть, и жгут деньги вокруг себя , - не то, что хотя бы мысленно столкнуться с тенью аристократа, и создать что-то настоящее?